— Зря ты её не послушала. Почему всегда Джуди знает больше чем я? Меня не надо оберегать — это я должен тебя беречь! И он мне не брат! Никогда им не был и не будет! Не могу поверить, что он это сотворил от братской любви, я презираю его! Взять мою жену, сделать ей ребёнка, а потом украсть его и этим всю жизнь нас доставать! — Данас не находил себе места, он метался по каюте как раненый зверь.

Эллис снова заговорила:

— Помнишь, что я тебе говорила в последний раз под деревом? Что если даже он будет тенью становиться между нами, свет идущий от нашей с тобой любви разгонит эти страшные тени. Рэй не знает, как ты меня любишь, но он знает, как я люблю тебя, и он сделал так, желая взять и себе кусочек этой любви, которая ему недоступна. Я не оправдываю его, просто делаю вывод. Если бы ты знал как мне тяжело, как больно. Сейчас ты и наш сын самое дорогое, что у меня есть на этом свете, я очень сильно вас люблю. Ты же знаешь, Данас как ты мне дорог, ты нужен мне как воздух. Прости, что не сказала тебе тогда всю правду, но я страдаю и не знаю за что мне это!

Данас, наконец, сел и усиленно размышлял, глядя в одну точку. Эллис сидела рядом и ждала. Прошло двадцать минут, сорок, час — он не шевелился. Она вздохнула и тихо спросила:

— Данас, ты по-прежнему со мной?

Он поднял на неё свои стальные глаза и спокойно ответил:

— И в горе и в радости, пока смерть не разлучит нас, — сказал Данас и протянул ей свою руку.

Это была ещё одна победа. Любовь в её сердце оберегала их. Раньше она никогда не подумала бы, что в её сердце хватит столько места для всех. Там жила любовь к Марку, к родителям, к Данасу, к сыну, к друзьям. И даже к своей неизвестной для неё дочери — там тоже было место. В уме она часто допускала несдержанные и злые мысли по отношению к своим недругам, но её сердце — оно не умело ненавидеть, оно умело прощать. И это касалось даже Рэя. Чем больше она любила людей — тем её душа становилась шире, тем лучистее сияли её глаза, и живые существа тянулись к ней, потому что чувствовали в ней добрую искру, которую порой так трудно отыскать в человеке, возле которого хочется согреть свою душу.

Данас немного успокоившись, ушел к себе. А у Эллис оставался ещё один важный разговор.

Она подошла к каюте капитана и постучала, невзирая на позднее время. Капитан отозвался, и Эллис смело вошла:

— Можно, Эдд? Я знаю, что вы уже собрались лечь спать, но я не могу отложить этот разговор до завтра. Сначала я пришла к вам как к старшему другу, а потом как к капитану корабля.

— Ладно, Эллис, выкладывай. Они оба тебя внимательно выслушают.

— Эдвард, ведь у нас ещё есть время. Может, зайдем на Локку? Мы давно не видели Карла и я имею надежду, что там мне помогут. Если возможно без корабля пройти в любую точку галактики, значит так же можно очутиться и на Яшвре. Я не хочу, чтобы страдал ребёнок, я хочу её забрать. Возможно, Карл теперь сможет помочь мне, да и вы я знаю, скучаете. Что мне скажет друг и капитан Нэм?

— Друг посоветовался с капитаном, и они решили, что действительно можно зайти на Локку. Но твои намерения очень опасны, хотя и оправданы. Нужно быть уверенным, что всё выйдет на все сто процентов, но мы попробуем. Ты советовалась с Данасом?

— Думаю, он не будет против. Послушаем, что ещё скажут вайшнавские мудрецы, — ответила она.

— Ну что ж, тогда мы летим на Локку. Пойду, изменю курс, — сказал капитан довольно бодро. Ему самому нетерпелось увидеть сына, он даже забыл вспомнить о правилах. А устав строго гласил, что использовать корабль в личных целях, а также проявлять самодеятельность на задании не согласованную с главным управлением — это противозаконно и строго наказуемо. Но с появлением Эллис в команде, многие правила стали попираться даже самыми заядлыми буквоедами.

Данас Дейн усиленно пытался уснуть, когда дверь его каюты бесшумно приоткрылась, и он услышал знакомые шаги Эллис.

— Я только что была у капитана и предложила ему сесть на Локке, — сказала она, как ни в чём, ни бывало, присаживаясь около него.

— И он побежал менять курс! — проговорил Данас.

— Да, побежал. Данас …

— Эллис, я понимаю, почему нашему капитану так хочется туда снова попасть, но я не понимаю, зачем тебе это надо?!

— Ты же не даешь мне договорить! Я хочу попробовать использовать знание вайшнавов и попасть на Яшвар, так как я переместилась с Лондом с Грота на Землю. Я хочу забрать ребёнка.

— Ты сумасшедшая! Я тебе не позволю рисковать собой! Эллис опомнись — это же яшвары! Они убьют тебя и не спросят, как тебя звали.

— Успокойся, я не собираюсь глупо рисковать. По крайней мере, можно посоветоваться с Гаутамой и ты будешь со мной, я очень хочу, чтобы ты был со мной, — проговорила Эллис, с нежностью заглядывая ему в глаза.

— Ты не только ненормальная — ты ещё и хитрая! — сказал Данас смягчаясь. — Значит, ты уже всё решила?

Эллис кивнула в ответ.

— И наш капитан, ставший благодаря тебе таким же ненормальным поменял курс, чихая на правила?

Эллис, снова улыбаясь, кивнула.

— И если капитан мне посмеет что-нибудь сказать, я тоже укажу ему на устав?

— О чём ты? — непонимающе подняла брови Эллис.

— Раз мы уже все тут правила нарушаем, может, ты останешься у меня? Я совершенно не умею без тебя засыпать. Дома мне спится намного лучше, потому что ты всегда сопишь под боком, а здесь я совсем один, — заигрывающим тоном проговорил Данас.

— Должен же хоть кто-то на этом корабле сохранить верность правилам! — засмеялась Эллис.

— И это будешь не ты, — поцеловав ее, ответил Данас. — Хорошо, я буду с тобой, куда бы ты не отправилась, потому что я люблю свою ненормальную жену.

На следующий день капитан Эдвард Нэм сообщил всему экипажу, что «Галат-12» изменил курс и направляется с визитом на Локку.

И уже через двое суток они приземлились там же, где и три года назад.

Локка. Уже три года сюда не опускались корабли содружества. Она совсем не изменилась с тех пор. Такая же первозданная красота природы, гармония и покой.

Эллис нетерпеливо ждала возможности снова оказаться за завесой. Они прибыли к месту бывшего прохода, только Эллис и капитан Нэм.

Так как они примчались сразу же после приземления, проход пока что оставался закрытым, и в ожидании проводника астронавты решили пройтись к реке.

— Эдд, давайте подождём ещё немного. У меня такое чувство, что сегодня мы там побываем, — предложила Эллис.

Вдвоём они уселись на берегу и каждый задумался о своём. Капитан Нэм вспоминал свой последний разговор с сыном здесь на Локке. Он часто вспоминал о нём и о тех словах, которые говорил его мальчик. Да, но ведь Карл давно уже не мальчик и его суждения о действиях содружества совсем не детские. Эдвард Нэм до сих пор не мог примириться с отсутствием сына, он тосковал, он так много ещё ему не сказал, и многое изменилось в жизни самого капитана. Изменились его понятия о жизни, о людях. В последнее время он часто стал задумываться о бытие этого мира, видимо сказывалась приближающаяся старость. Его жена умерла, так и не дождавшись сына домой, но Эдвард Нэм не обвинял его в этом. Однажды, проведывая могилу жены, он глубоко задумался обо всей своей жизни и понял, как мало тепла он давал своим близким, как мало у них было семейных праздников и радостей, как мало он говорил ласковых слов. Он не мог вспомнить говорил ли он когда-нибудь своему сыну, что любит его, и пообещал себе исправить это упущении при возможности и вот выпала такая возможность с легкой руки Эллис побывать снова на Локке, и он с нетерпением ждал, когда сможет обнять своего сына.

А Эллис всё вспоминала и вспоминала последний разговор с Рэем, его слова о дочери, она все чаще стала представлять её себе. Ей было горько оттого, что она её родная мама не может подержать свою крошку на руках, увидеть, как улыбается младенец своей беззубой милой улыбкой. Вместо неё за ребёнком присматривают какие-то яшвары с жестокими сердцами. Кто подарит её девочке родительское тепло и любовь, материнскую ласку? Она была так благодарна Данасу за его внимание и поддержку, она каждый день говорила ему, как сильно любит его. Эллис очень хотелось попасть на Яшвр и тайно забрать Тану, она даже не думала о страхе оказаться в чужом враждебном ей мире и возможной опасности столкновения с яшварами. Так размышляла Эллис, глядя на ровную гладь воды, полностью окунувшись в свои мысли. Пока позади них не раздался весёлый голос: