В Сорренто она прилетела поздним утром. Когда-то они уже бывали здесь с Марком в гостях у его родных, и она хорошо знала, как к ним добраться. Но сначала она отыскала маленькое кладбище, утопающее в зелени, с чудесным краевидом. Здесь лежал Марк. На подкашивающихся ногах Эллис подошла к гранитной плите, опустилась перед ней на колени и положила на неё красную розу. Она нежно провела рукой по его изображению на плите, пытаясь протолкнуть давящий ком в груди, глотая слёзы, она проговорила:

— Привет, Марк. Я пришла к тебе любимый. Я знаю, что теперь твоя душа далеко, но может быть здесь, ты меня лучше услышишь. Прости, что я плачу, я помню, ты не любил, когда я лила слёзы, ты был сильным, а я нет. Мне передали твои слова, но только один бог знает, как мне это сделать.

Ощущение горя уже не было таким острым, оно отдалилось, притупилось, но всё ещё лежало на сердце тяжелым камнем. Прояснилась неизбежность и необратимость потери. Она перестала плакать и прислонилась щекой к холодному мрамору. Сейчас ей особенно захотелось, чтобы кто-то сильный и добрый оказался рядом и подбодрил её, не словами, которые она уже столько слышала, а обнял бы крепкими руками.

Дом матери Марка был недалеко от кладбища. Эллис добралась до него пешком. Тихо вошла в маленький дворик. Кьяра, его мать, сидела на веранде и не сразу заметила приближающуюся девушку. Она удивленно вскрикнула, увидев её и протянула к ней руки:

— Эллис, дорогая, я рада тебя видеть! Ты давно здесь?

— Добрый день. Не очень давно, я зашла на кладбище, а теперь к вам. Хочу немного погостить у вас. Можно?

Глаза обеих женщин наполнились слезами, но они сдержались.

Марк был единственным утешением в жизни Кьяры, и не было дня, когда бы она ни думала о погибшем сыне. Ей нравилась Эллис, потому что её любил её сын. Она тоже любила эту девушку, несмотря на то, что Марк проводил с ней больше времени, чем с родной матерью. Она знала, что он был счастлив, значит, была счастлива и она.

— Конечно, дорогая! Ты меня порадовала, оставайся сколько хочешь. Недавно я вспоминала о тебе и вот ты здесь. Пойдём, как раз пообедаем, и ты расскажешь о себе, — проговорила Кьяра.

Уже в который раз, Эллис рассказывала о своей работе, сначала Джуди, потом дяде, теперь вот Кьяре. Она вкратце рассказала ей о результатах экспедиции, о том, как встретила Лео. От этой новости Кьяра изменилась в лице, она подошла к Эллис и взяла в руки, не снимая с неё, цепочку.

— Это подарил Марку его дед, он был ювелиром. Марк очень любил деда и берёг её как память о нём, теперь она твоя. Память, это всё что нам осталось, Эллис.

В доме Кьяры было очень уютно. Из окон открывался чудесный вид на море, сказочное место. Каждая мелочь в этом доме напоминала ей Марка, он так же касался этих перил, сидел в этом кресле. Эллис понимала, что только тревожит в себе эту боль, но не могла оторваться от воспоминаний.

Кьяра принесла ей несколько толстых блокнотов:

— Вот, возьми, Эллис. Думаю, ты можешь это прочитать. Это дневники Марка, он любил записывать на бумагу свои мысли и впечатления, может из них, ты узнаешь для себя что-то новое.

Записи начинались ещё с колледжа. Марк коротко записывал, чем занимался в этот день или что составляло для него проблему в учёбе, об отношениях со сверстниками или матерью. Интервалы между записями были разными, от каждодневных до перерыва в неделю, а то в и месяц. Потом была академия. По тому, как он повзрослел, стал меняться и характер записей, они были уже более серьёзными, содержательными, с философским подходом. На одной из страниц он был так раздосадован, по его мнению, несправедливым количеством балов поставленных ему профессором астрономии. Высказав на бумаге свое возмущение, Марк начал рассуждать о системе образования вообще, о его недостатках в аттестации. И в его суждениях была доля истины, хотя многие вещи он описывал в слишком тёмных тонах. За его студенческую жизнь, судя по записям, с ним происходило много историй. Сам по себе он был вообще спокойным и целеустремленным человеком, но иногда выбрасывал такие штучки, о который было даже небезопасно писать в дневниках. Очень многие события у него были связаны с Лео, он писал об их редких ссорах и крепкой дружбе. Некоторые из прочитанных историй, Эллис слышала от самого Марка, но встречались и такие, о которых Марк пожелал умолчать, прочитав, их она поняла почему. Не хотел, чтобы его поступки сложили у неё неправильное отношение к окружающему миру, наверное, он считал, что она должна была сама утвердиться в своих взглядах, а может, некоторые случаи он и сам считал сумасбродством, и ему было неудобно выставлять себя на смех. Ему тяжело было жить по уставу, он не терпел, когда свобода ограничивалась слишком жесткими правилами, и иногда нарушал их, хотя знал, что эти правила составлялись для поддержания порядка в обществе.

Эллис медленно перечитывала эти записи одну за другой. Она как будто перенеслась назад во времени и была там с ним.

Кьяра не очень отвлекала её. Они жили с ней эти дни спокойной жизнью, иногда гуляли по окрестностям и почти не общались с внешним миром, отключив все телефоны и средства связи. Кьяра сознательно выбрала такой образ жизни, ей было почти ничего не нужно, на питание, одежду и разные мелочи средств вполне хватало из выделяемого ей пособия на погибшего сына. Она отгородилась от всего мира, живя в своей памяти, и позволила Эллис тоже окунуться в уже не существующий мир.

А Эллис днями продолжала читать о его стажировке после окончания академии, о первых годах его службы и, наконец, дошла до того момента, когда он впервые записал в своём дневнике:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

«15 мая. Сегодня изменилась моя жизнь по двум причинам. Меня перевели на гуманитарные рейсы, теперь я имею возможность попробовать себя в другом направлении. На моё счастье, я попал именно на тот корабль, на котором служит Лео, это большое совпадение. Старик Лео счастлив не меньше моего, наконец-то мы опять будем вместе! Здорово, когда рядом человек, который тебя понимает, и с которым ты прошёл через столько лет в горе и в радости. И ещё одно событие, не знаю, как это можно выразить на бумаге. В новом составе есть девушка Эллис. Когда я увидел эти большие серо-зелёные глаза, такую милую улыбку, эти рыжие волосы — мне показалось, что я знаю её тысячу лет, но очень давно не видел и ужасно скучал. Я не могу этого объяснить, такое странное ощущение накатило на меня, мне захотелось обнять её и сказать: «где же ты была, как долго я шёл к тебе!». Странно, всё это странно. Мне встречались многие девушки и ни к одной из них не возникало такого чувства с первого взгляда. Как будто восстановилась прерванная связь, память из прошлой жизни. Наверное, мы были вместе тысячу лет тому назад и снова встретились в этом рождении, и мне снова захотелось быть с ней. А я верю в реинкарнацию!».

«30 мая. Кошмар сколько работы! На старом месте было полегче, но мне нравится, я уже втянулся. Лео объяснил мне многие вещи, я вижу, что наша деятельность не пустая трата времени и средств, а реальная помощь людям, нуждающимся, заброшенным в далёкие колонии. Это всё одно. Другое, как мне объяснить этой маленькой глупышке, что я её люблю?! И быть со мной не значит вступить в преступную организацию. Она так боится нарушить правила, наверное, так со всеми бывает, кто три месяца назад закончил академию. Как будто этих правил надо придерживаться и вне работы! Маленькая русалка! Она действительно как тот персонаж из старой сказки, случайно пришло в голову это сравнение, только у неё ноги вместо хвоста, но ум она мне замутила. Лео смеётся с меня, не хочу с ним спорить, я просто уверен, что это будет моя девушка».

От всех этих записей Эллис впала в какую-то прострацию. Она то плакала, то смеялась, читая их. Она не помнила, какой сегодня день, и какой будет завтра, читала днём с небольшими перерывами на еду и прогулки. Долго думала о прочитанном. Просыпалась ночью и снова начинала читать. Кьяра не расспрашивала её ни о чём, видимо по Эллис и так всё было заметно.