Лицо Матери Исриун стало смертельно бледным. Она попыталась отпрянуть назад, но татуированная рука Скаер обняла ее за плечи и крепко держала.

– Вы нарушите клятвы, которые принесли им? – пробормотала Исриун, широко раскрыв глаза.

– Нарушу свои клятвы? – Горм стряхнул с руки покрытый рубцами щит и со стуком бросил его вниз. – Меньше чести в том, чтобы держать их. Я разбиваю их. Я плюю на них. Срал я на них. – Он возвышался над Исриун, и нож блестел красным в его руке. – Верховный Король предписывает, неужели? Праматерь Вексен приказывает, да ну? Старый козел и старая свиноматка! Я отказываюсь от них! Я бросаю им вызов!

Тонкая шея Исриун дернулась, когда она сглотнула.

– Если убьешь меня, будет война.

– О, война будет. Мать Ворон расправляет свои крылья, девочка. – Гром-гил-Горм медленно поднял нож, который выковала Рин, и глаза Исриун уставились на блестящее острие. – Ее перья – это мечи! Слышишь, как они стучат? – И его лицо расплылось в улыбке. – Но мне не нужно убивать тебя. – Он отбросил нож к Колючке, которая встала на четвереньки и блевала. – В конце концов, Мать Скаер, зачем убивать то, что можно продать?

Старый министр Горма, а теперь и новый, улыбнулась холодной, как зимнее море, улыбкой.

– Уведите эту змею и наденьте на нее ошейник.

– Ты заплатишь! – завизжала Исриун, ее глаза стали дикими. – Ты заплатишь за это! – Но воины Горма уже тащили ее к восточному склону.

Ломатель Мечей повернулся, кровь капала с его свисающих пальцев раненной руки.

– Лаитлин, ваше предложение о союзе все еще в силе?

– Чего Ванстерланд и Гетланд не смогут достичь вместе? – крикнула Золотая Королева.

– Тогда я согласен.

Потрясенный выдох прошел вокруг квадрата, словно каждый человек задерживал дыхание и внезапно все выдохнули.

Бренд вырвался из ослабших рук Ральфа и побежал.

– Колючка?

Голос казался эхом откуда-то издалека, словно из темного тоннеля. Голос Бренда. Боги, как она была рада его слышать.

– Как ты? – Сильные руки на ее плече, поднимают ее.

– Я возгордилась, – прохрипела она, горло саднило, рот кололо. Она попыталась встать на колени, но была так слаба и потрясена, что едва снова не упала, но он ее подхватил.

– Но ты жива.

– Наверное, – прошептала она, немало удивленная, что лицо Бренда постепенно проявляется из яркого пятна. Боги, как она была рада его видеть.

– Этого достаточно. – Он протянул ее руку себе на плечи, и она застонала, когда он мягко поднял ее на ноги. Сама она не могла сделать ни шагу, но он был сильным. Он не даст ей упасть. – Хочешь, чтобы я тебя понес?

– Прекрасная мысль. – Она поморщилась, взглянув на воинов Гетланда, которые собрались на гребне над ними. – Но я лучше пройдусь. Почему он меня не убил?

– Мать Исриун изменила его мнение.

Один раз Колючка оглянулась назад, когда поднимались по склону к лагерю. Гром-гил-Горм стоял в центре квадрата, окровавленный, но непобежденный. Мать Скаер уже обрабатывала его раненную руку ниткой и иголкой. Другая его рука сжимала руку Лаитлин, скрепляя союз между Ванстерландом и Гетландом. Злейшие враги стали друзьями. По крайней мере пока.

Между ними, сложив руки, улыбался Ярви.

Несмотря на все молитвы Матери Войне, кажется, в этот день правосудием заправлял Отец Мир.

Бренд еще несколько раз со звоном ударил молотком по заготовке и сунул ее обратно в угли в фонтане искр.

Рин с отвращением цокнула языком.

– А в тебе нет того, что называют «нежным прикосновением», а?

– Для этого здесь ты. – Бренд ухмыльнулся ей. – Надо ведь как-то сделать так, чтобы ты чувствовала себя особенной?

Но она уже смотрела мимо него, на дверь.

– К тебе посетитель.

– Отец Ярви, какая честь. – Бренд опустил молот и вытер лоб предплечьем. – Пришли купить клинок?

– Министр должен поддерживать Отца Мира, – сказал Ярви, входя в кузню.

– Хороший министр и с Матерью Войной тоже дружит, – сказала Рин.

– Мудрые слова. И сейчас более, чем когда-либо.

Бренд сглотнул.

– Значит, будет война?

– Верховному Королю понадобится время, чтобы собрать воинов. Но думаю, война будет. И все же. Война – это хорошо для тех, кто кует мечи.

Рин подняла брови, взглянув на Бренда.

– Мы бы согласились и на худой мир, полагаю. Но, по крайней мере, я слышала, что король Утил идет на поправку.

– Его сила стремительно возвращается, – сказал Ярви. – Вскоре он снова будет мучить своих воинов тренировкой на мечах, и будет использовать для этого твою прекрасную сталь.

– Хвала Отцу Миру, – сказала Рин.

– Отцу Миру и вашему мастерству, – сказал Бренд.

Ярви скромно поклонился.

– Делаю что могу. А как боги обходятся с тобой, Бренд?

– Неплохо. – Он кивнул на сестру. – Если бы не мой мастер-тиран, я бы наслаждался работой. Оказалось, что работа с металлом нравится мне куда больше, чем я помнил.

– Легче, чем работа с людьми.

– Сталь честная, – сказал Бренд.

Отец Ярви искоса посмотрел на него.

– Можем ли мы где-нибудь поговорить наедине?

Бренд посмотрел на Рин, которая уже раздувала меха. Она пожала плечами.

– Сталь еще и терпеливая.

– Зато ты нет.

– Иди, говори. – Она прищурила глаза. – Пока я не передумала.

Бренд стащил рукавицы и вывел Ярви в маленький дворик, где было шумно от звуков бегущей воды. Он сел на скамейку, которую Колл для них покрыл резьбой в пятнистой тени дерева, ветерок прохладно дул на его блестящее от пота лицо, и предложил Отцу Ярви сесть рядом.

– Приятное место. – Министр улыбнулся, глядя на Мать Солнце, которая вспыхивала и мерцала через листья. – Вы с сестрой устроили себе прекрасную жизнь.

– Это она устроила. Я лишь оказался рядом.

– Ты всегда играл свою роль. Я помню, как ты принял на свои плечи вес Южного Ветра. – Ярви посмотрел на шрамы, змеящиеся по предплечьям Бренда. – Это был подвиг, достойный того, чтобы о нем пели песни.

– Я понял, что меня меньше заботят песни, чем раньше.

– Ты учишься. Как Колючка?

– Уже вернулась к тренировкам по три четверти каждого дня.

– Она вырезана из дерева, да.

– Ни одной женщины Мать Война не касалась сильнее.

– И все же она была иголкой, которая сшила два великих союза. Возможно, ее коснулся и Отец Мир.

– Не говорите ей этого.

– Вы двое все еще… вместе?

– Ага. – У Бренда было чувство, что министр знал ответы, но в каждом вопросе скрывался еще один. – Можно и так сказать.

– Хорошо. Это хорошо.

– Наверное, – сказал он, думая о шумном споре, который был у них утром.

– Не очень хорошо?

– Хорошо, – сказал он, думая о том, чем они занялись после. – Просто… Я всегда думал, что быть вместе – это уже конец трудностей. Оказалось, тут трудности как раз и начинаются.

– Любой путь, по которому стоит идти, нелегок, – сказал Отец Ярви. – У каждого из вас есть сильные стороны, которых не хватает у другого, и слабые, которые восполняет другой. Это прекрасно, это редко, найти кого-то, кто… – Он нахмурился, посмотрев на шевелящиеся ветки, словно думал о чем-то далеком, и его мысли были болезненными. – Делает тебя целым.

Бренду потребовалось немного времени, чтобы набраться храбрости и заговорить.

– Я думал расплавить монету, которую дал мне принц Варослав.

– Чтобы сделать ключ?

Бренд попинал сапогом пару упавших листьев.

– Возможно она предпочла бы кинжал, но… ключ это традиция. Как думаете, что об этом подумает королева Лаитлин?

– У королевы было три сына и ни одной дочери. Я думаю, она очень привязывается к своему Избранному Щиту. Но уверен, ее можно убедить.

Бренд еще раз пихнул те листья.

– Конечно, народ думает, что это мне следует носить ключ. Я не очень популярен в Торлби.

– Не все королевские воины – твои почитатели, это верно. Особенно мастер Хуннан. Возможно, это цена убеждений.