— Представляю, какой от меня запашок. — Хилтон дотронулся до пропитанной потом рубахи.

Вечером Хилтон, приняв ванну и побрившись, сидел за длинным обеденным столом в доме Кемпбелла. Построенный отцом Криса и его старшим братом Джонасом из крепкого дерева и покрытый штукатуркой, дом располагался посредине обширной равнины, за которую их отец заплатил смехотворную сумму в тридцать долларов.

Хилтон, потягивая виски, поглядывал на братьев.

— Такое впечатление, — начал он, поднимая стакан, — что братьям Кемпбеллам жизнь на границе пришлась по вкусу.

Джонас Кемпбелл вытер рот ладонью и покачал головой:

— Не все так просто, Хилтон. — Он потянулся за бутылкой.

— Вот уже год как мы ведем войну с мексиканцами, Хилл, — сказал Крис.

Хилтон переводил удивленный взгляд с одного брата на другого.

— Я думал, мексиканцы ваши друзья…

— Они отменили рабство. Отец и Джонас остались с плантациями хлопка и кукурузы, не имея для их уборки рабочей силы, — сердито проговорил Крис.

— В прошлом году, — добавил Джонас, — Стивен Остин, один из первых поселенцев, приехал в Мехико, чтобы потребовать восстановления наших прав и свобод. — Джонас положил большие натруженные руки на стол. — Знаешь, что они сделали с ним? Засадили в тюрьму. Он и сейчас там сидит.

— Вы обращались в правительство за поддержкой? — спросил Хилтон.

Джонас фыркнул, а Крис, разлив по стаканам виски, сказал:

— Хилл, прости нас. Ты только сегодня приехал в Техас, и мы сразу свалили на тебя наши проблемы. Расскажи лучше, что происходит в Новом Орлеане.

— Мне ничего об этом не известно. — Хилтон усмехнулся. — Я провел целый год в Париже.

Джонас ушел спать, а Хилтон и Крис проговорили почти всю ночь, вспоминая разбросанных по стране друзей, делясь надеждами, планами и еще одной бутылкой виски. Когда, наконец, бутылка опустела, Крис поднялся из-за стола.

— Ты устал, Хилл. Продолжим наш разговор завтра. Хилтон, зевая, кивнул.

Прощаясь в темном коридоре, они пожали друг другу руки.

— Рад снова видеть тебя, Крис.

— Спокойной ночи, дружище. У нас впереди целое лето.

Хилтон наслаждался своим пребыванием в Техасе. Эта земля была спокойной, гостеприимной, и здесь никто никуда не спешил. Американцы, как и мексиканцы, устраивали себе сиесту в самое жаркое время дня. Когда солнце начинало понемногу терять свою силу, Хилтон и Крис, взяв с собой сыновей Джонаса, уходили на речку, чтобы освежиться в чистой прозрачной воде. Мальчики резвились от души, а мужчины улыбались хорошеньким темнокожим женщинам, стиравшим в реке белье.

Дни сливались в недели, и Хилтон Кортин, загоревший до черноты под жгучим мексиканским солнцем, скоро стал весьма популярен в Сан-Антонио.

Как-то вечером Крис сказал ему, что ждет к ужину гостя.

— Джим Боуи человек необузданный, — говорил Крис. — Он вырос на твоей земле, в стране сахарного тростника. Он клянется, что катался на аллигаторе, и я ни капли в этом не сомневаюсь. Он участвовал в пограничных стычках с индейцами и нажил себе огромное состояние, торгуя рабами вместе с известным пиратом Жаном Лаффитом.

Вскоре к друзьям присоединился Джонас.

— Джим Боуи приехал сюда в 1828 году, — сказал он. — Принял католичество, стал мексиканским гражданином, женился на Марии Урсуле де Вераменди, которой как раз исполнилось восемнадцать, и это была самая прелестная девушка в Сан-Антонио, не говоря уже о том, что и самая богатая. У Джима с Урсулой родилось двое детей. Джил находился в Миссисипи, когда началась эпидемия холеры. Урсула и дети умерли. С тех пор Джим живет один в большом пустом доме на Соледад-стрит…

Не успел Джонас договорить, как появился Джим Боуи. Он понравился Хилтону с первого взгляда. Высокий, крепкий, с песочного цвета волосами, Джим был спокойным, уравновешенным и говорил мягким, почти ласковым голосом. Однако под его невозмутимой внешностью угадывался твердый, бескомпромиссный характер. Когда разговор коснулся мексиканского диктатора Санта-Аны [2], глаза Боуи сверкнули опасным огнем.

— Он снова открыл таможню в Анауаке. Он облагает пошлиной товары и собирается ввести войска в Техас, — возмущенно рассказывал Джим.

— Я слышал, он приказал арестовать Билла Трэвиса, — сердито сказал Крис.

Боуи кивнул и посмотрел на Хилтона.

— Мистер Кортин, согласно мексиканской конституции 1824 года, нам, техасцам, было гарантировано самоуправление. Наша единственная цель — обеспечить себе спокойную жизнь без всякого вмешательства со стороны.

Неделю спустя братья Кемпбелл, Хилтон и Джим Боуи присутствовали на собрании в Бразориа. Стивен Остин, только что выпущенный из тюрьмы, поднялся и попросил тишины. Речь его сводилась к тому, что Санта-Ана отменяет гражданские права.

— Предлагаю созвать конференцию, — так закончил свое выступление Остин.

— Он призывает создать временное правительство, — шепнул Крис Кемпбелл.

После собрания мужчины собрались в салуне и проговорили до рассвета. Война с Мексикой казалась неизбежной. Техасцы восстанут против Санта-Аны. Хилтон Кортин равнодушно слушал пламенные речи техасцев. Их борьба его не касалась. Однако неделей позже, когда он начал готовиться к отъезду, его внезапно осенило: он окажет им финансовую помощь. Эти техасцы были сильными и храбрыми парнями, но у них не хватит оружия, чтобы противостоять мощной армии врага.

Крис Кемпбелл лишился дара речи, когда Хилтон рассказал ему о своем плане, добавив, что он достаточно богат, чтобы помочь друзьям. Его феноменальные успехи за карточным столом принесли ему кучу денег. Он вложил эти деньги в собственность, после продажи которой сможет вооружить техасские войска.

— Зачем тебе это надо? — спросил Крис.

— Я делаю это для тебя, дружище.

— Клянусь, Хилл, ты получишь свои деньги обратно, — растроганно ответил Крис Кемпбелл.

— Меня это мало беспокоит.

— Я знаю, но, тем не менее, я рассчитаюсь с тобой за каждую купленную пулю. Обещаю тебе!

Жаркое мобилское лето сменилось изумительно красивой осенью, а высокая худенькая девочка превратилась в молодую женщину с прелестной фигурой. Сильвия Фэрмонт достигла роста в пять футов и семь дюймов. Ее груди и бедра приобрели мягкие соблазнительные очертания, и все мужчины оборачивались ей вслед, а их сердца начинали биться сильнее, когда она проходила мимо. Копна темно-каштановых кудрей обрамляла ее личико с золотистой кожей, огромными серыми глазами, вздернутым носиком и пухлыми губками. Сильвия становилась потрясающей красавицей и быстро осознала это.

Ее природное очарование и дружелюбие делали ее еще привлекательнее, и к тому времени, как первая листва пожухла и стала падать с деревьев, Рэндольф Бакстер был уже не единственным джентльменом, добивавшимся ее взаимности. Но Рэндольф хотел заполучить Сильвию Фэрмонт и знал, что получит ее. Понимая, что Сильвия еще очень молода, и только приобретает первый опыт в обольщении мужчин, Рэндольф не давил на нее, а терпеливо стоял в сторонке, позволяя другим мужчинам ухаживать за ней. Соперничество его не волновало. Он был уверен, что завоюет ее, и, кроме того, у него была возможность приятно проводить время в ожидании, когда Сильвия станет взрослой.

Хилтон Кортин сидел в офисе своего поверенного в Новом Орлеане. Маленький человечек снял с носа очки, потер переносицу и авторитетно заявил:

— Да, сынок, ты дурак!

Губы Хилтона скривились в ухмылке.

— Дейв, дружище, я никогда и не претендовал на другое.

Дэвид Гарфилд посмотрел на молодого человека.

— Черт возьми, Хилтон, здесь нет ничего смешного! Ты собираешься отдать все свое состояние кучке поселенцев в Техасе…

— Дейв, я здесь не для того, чтобы мне читали нотации. Я хочу, чтобы ты ликвидировал мою собственность. — Он поднялся со стула и подошел к окну. — У меня всего несколько близких друзей. — Он повернулся к поверенному. — Мой лучший друг живет в Техасе. Он нуждается в помощи. Все очень просто.