Сильвия выскочила из каюты, чувствуя, как от волнения кровь стучит в висках. К счастью, ей повезло, и она быстро нашла врача. К вечеру Серине стало совсем плохо. Она вся горела, дыхание было тяжелым и хриплым. Ее милое лицо казалось белым, как простыня, на которой она лежала. Врач очень заботливо отнесся к своей пациентке. Он дал Серине лекарство и остался сидеть у ее постели, отказавшись даже от обеда. Он держался спокойно, уверенно и утешал Сильвию как мог.

— Не надо так волноваться, деточка. Я позабочусь о твоей маме. Почему бы тебе не спуститься в столовую и не поесть?

— Я не голодна, — ответила Сильвия.

— Пожалуйста, дорогая. — Серина открыла глаза. — Ты должна поесть, и Делила тоже.

Скрестив на груди руки, Делила упрямо покачала головой и не сдвинулась с места. Сильвия, почувствовав, что если еще хоть минуту просидит без дела, то разрыдается, ответила:

— Возможно, ты права. Я быстро поем и вернусь обратно.

Но Сильвия не пошла в столовую. Она поднялась на палубу и, вцепившись руками в деревянные перила, долго смотрела на мутную воду. Ей хотелось плакать, но она сдерживала слезы, понимая, что если заплачет, то уже не сможет остановиться и этим только расстроит мать.

Она стояла под холодным дождем, и мысли ее крутились вокруг мистера Рэнкина. Тут была какая-то тайна, и Сильвия дала себе слово рано или поздно узнать все, что связывает ее семью с этим человеком. И главное, почему, стоило ей заговорить об этом с матерью, как здоровье Серины резко ухудшилось, хотя еще накануне она выглядела абсолютно здоровой, веселой и жизнерадостной?

Делила что-то знала об этом, но не желала отвечать на вопросы Сильвии. Впрочем, как только они вернутся в Мобил, она снова расспросит Делилу о мистере Рэнкине.

Сильвия стояла одна в сгущающихся сумерках и молча молилась, чтобы мама поскорее выздоровела. Она дала себе клятву, что больше никогда не будет ее огорчать и не задаст ей ни одного вопроса, который мог бы испортить ей настроение.

Хорошенькое личико Джинджер Томпсон покраснело от гнева. Она металась по комнате и высказывала своей изумленной матери все, что о ней думает.

— Послушай меня, старая! — злобно кричала она. — Я не такая, как ты! Ты бесхарактерная, мягкотелая!

Бледные глаза маленькой измученной женщины наполнились слезами, и она попыталась защитить себя:

— Джинджер, пожалуйста, не будь такой грубой. Твой отец сильный человек, и он…

— Мой отец неудачник! А ты? Ты всю жизнь делала вид, что этот отвратительный домишко — дворец, и что ты вполне довольна своей судьбой.

— Но это так, Джинджер! Я вышла замуж за уважаемого человека, и у меня красивая дочь. — Миссис Томпсон попыталась улыбнуться.

— Возможно, ты и счастлива, а вот я нет! Я не хочу провести свою жизнь так, как ты!

— Джинджер, я знаю, ты расстроена, потому что этот молодой человек, которым ты так увлечена, выбрал мисс Фэрмонт, а не тебя. Насколько я знаю, ты не виделась с ним уже много недель, верно?

Джинджер посмотрела на себя в зеркало и осталась довольна тем, что там увидела.

— Да, я давно не виделась с Бакстером, и все по твоей вине! — бросила она в лицо матери.

— По моей вине? — Миссис Томпсон схватилась за горло. — Дорогая, но что я сделала? Как я могла…

Джинджер обдала мать ледяным взглядом.

— Это твоя вина, твоя и папы. Он владеет магазином, и ты убеждена, что этого вполне достаточно. А для меня нет, и для Рэнди — тоже. — Джинджер снова повернулась к зеркалу. — Сильвия Фэрмонт отняла у меня Рэнди, но я не собираюсь мириться с этим и ждать, когда он женится на ней.

— Но что ты можешь сделать, Джинджер?

Повернувшись, Джинджер прошла мимо матери, словно не замечая ее. Она взяла зонтик и, подойдя к двери, оглянулась на мать.

— Я уже сказала тебе, мама, что отличаюсь от тебя. Я не буду сидеть сложа руки и смотреть, как жизнь проходит мимо. — На лице Джинджер появилась довольная улыбка: — У меня есть план.

Миссис Томпсон дотронулась до плеча дочери.

— Какой план, дорогая?

Джинджер брезгливо сбросила с плеча руку матери.

— Это тебя не касается, старушка! — фыркнула она и скрылась за дверью.

Джинджер спешила к своей цели, которая была расположена почти рядом с ее домом. Она уже давно заметила табличку на двери, еще год назад, когда та только появилась там. Джинджер проходила мимо нее сотни раз, иногда кивая высокому мужчине с каштановыми волосами, когда он входил или выходил из дома. Судя по табличке, его звали Маккарен, но она не была в этом уверена.

Подходя к Брод-стрит, Джинджер, к своему удивлению, обнаружила, что нервничает. Никогда прежде ей не приходилось иметь дел с частным детективом. А что, если он сначала поинтересуется ее мотивами? А что, если он попросит ее все объяснить, а потом скажет, что не намерен совать нос в чужие дела? Какую цену он заломит? А вдруг он вообще откажется помогать ей?

Джинджер стояла перед закрытой дверью. Два окна с непрозрачными стеклами не позволяли ей заглянуть внутрь. Возможно, детектива там не было. Возможно, он уехал из города по делам и не скоро вернется обратно.

Наконец она собралась с духом и толкнула дверь. Дверь открылась, и Джинджер вошла в комнату. За столом, уткнувшись носом в бумаги, сидел тот самый мужчина с каштановыми волосами. Он поднял голову и, взглянув на нее, улыбнулся и встал со стула. Протянув ей через стол руку, приветливо сказал:

— Входите, мисс. Я Спенсер Маккарен. Чем могу быть полезен?

Джинджер заметила его оценивающий взгляд и интерес, промелькнувший в ясных голубых глазах, когда она улыбнулась ему обворожительной улыбкой.

— Мистер Маккарен, — начала она, когда они обменялись рукопожатием. — Я мисс Джинджер Томпсон. У меня есть проблема, и я нуждаюсь в вашей помощи.

— Сделаю все, что в моих силах. Пожалуйста, садитесь и расскажите, что вас волнует.

Джинджер села на стул с высокой спинкой, расправила пышные юбки и положила шелковый зонтик на край стола.

— Перехожу сразу к делу. Я люблю человека, который собирается жениться на другой. Я не могу позволить, чтобы это случилось. Я хочу, чтобы вы провели расследование относительно девушки и ее семьи. Уверена, что в прошлом у них было что-то скандальное… Возможно, в их роду были грабители, контрабандисты, или в них течет негритянская кровь. Ну, хоть что-нибудь! Помогите мне это узнать.

— Вы очень решительная молодая леди, мисс Томпсон.

— Я же сказала вам, что не позволю ему жениться на ней. Вы можете мне помочь?

— Мисс Томпсон, мои услуги стоят дорого, — задумчиво глядя на нее, произнес он.

— У меня есть кое-какие деньги… Немного, но… А сколько вы берете, сэр?

— Двадцать долларов в день плюс дорожные расходы.

— Вам придется поехать в Новый Орлеан. Ее семья жила там. У меня есть триста долларов. Вы можете начать прямо сегодня?

— Триста долларов я израсходую за две недели, мисс Томпсон.

— Возможно, вы что-то раскопаете за это время.

— А если нет?

— Поговорим, когда возникнет необходимость.

Маккарен кивнул:

— Расскажите мне все, что вы знаете об этой девушке и ее семье.

Солнечный теплый октябрь близился к концу. Яркие краски деревьев постепенно исчезали. Их сменил унылый коричневый цвет. Мертвые сухие листья, шурша, падали на землю.

Близилась полночь. К вечеру пошел снег, и ледяной северный ветер пробирался в дом сквозь высокие двери. Пламя свечей, стоявших на рояле в серебряных подсвечниках, колебалось от сквозняка. Холод затаился в темных углах просторной комнаты, но двоим, сидевшим на диване у потрескивающего огня в камине, совсем не было холодно.

Вздыхая от удовольствия, Сильвия нежилась в объятиях Рэндольфа. Он смотрел в ее большие серые глаза и дивился их чистоте и невинности.

— Не замерзла, моя дорогая? — спросил он.

— Нет, Рэндольф, — ответила Сильвия, покраснев. — Мне жарко.