У себя в комнате он снял мокрую одежду и бросил всё в угол. Ничего не хотелось делать — только лечь лицом к стене, закрыть глаза, и чтобы все оставили в покое. И Нина эта тоже, какое ей до него может быть дело? И компьютер, все эти разговоры с чужими людьми — всё это обман себя самого, а на самом деле ничего нет, пустота, пустая жизнь день за днём — вот что страшно.

Утром Роман проснулся с холодной головой, он пережил, переболел эту ночь. По сути в его жизни ничего не изменилось, он всё так же должен был исполнять домашнюю работу, как и обещал матери. Сейчас он встанет, приведёт себя в порядок и поедет в Приморск на рынок. Список того, что надо купить, у него заготовлен. Да, всё это остаётся. Он должен помогать матери, как она обойдётся без него? Но своя жизнь у него тоже есть, и за всю эту чёрную работу, в которой он переламывает себя, он хочет что-то иметь. Не когда-нибудь, а сейчас.

Нина проснулась поздно, пошла на кухню, умылась, хотела поставить чайник, но усомнилась — можно ли пользоваться водой из-под крана. Она вспомнила, что говорил морпех про воду. Решила уточнить у хозяев.

Вышла из дома и сразу увидела Романа — он закапывал под деревья арбузные корки.

— Доброе утро, — сказал Роман, прерывая работу.

— Доброе утро, — ответила Нина.

— Хорошо спали?

— Хорошо, только очень жарко, я не привыкла. Хотела спросить, а воду из крана можно кипятить?

— Лучше не стоит, — Роман воткнул лопату в землю, — я сейчас вам принесу воды.

Он ушел в большой дом и почти сразу же вернулся. В руках его была пятилитровая бутыль питьевой воды, ещё какой-то сверток, стянутый бечёвкой, и новый кронштейн с кольцами, запаянный в полиэтилен. Роман внёс всё в дом Нины, прошел на кухню, воду поставил на стол.

— Вот, эту можно кипятить. Я видел, что вам нужно штору в комнате, — добавил он.

— Да, я плохо сплю при свете и сторона солнечная, в окно солнышко с самого утра. Но я уже устроилась, так что штору не обязательно. А за воду спасибо большое. Я вам деньги отдам.

— Там у вас в комнате карниза нет, я купил в Приморске, если хотите, сейчас прямо повешу, — Роман говорил с ней более жестко, чем вчера, это удивило Нину.

— Конечно можно и сейчас, заходите, пожалуйста, а я пока чай вскипячу. Только у меня ни хлеба, ни заварки. В магазин надо идти. Тут близко есть продовольственный?

— Тут всё близко. И магазин, и рынок. Посёлок небольшой у нас.

— Это хорошо. — Нина открыла дверь в свою комнату. — Так вы заходите. Я там на окне шаль привязала…

— Я сам сниму, — сказал Роман.

Он осторожно развязал узелки на бахроме, шелк скользнул ему в руки, Роман не сразу сложил шаль, ему хотелось поднести ткань к лицу, к губам, но вошла Нина.

— Давайте мне, — сказала она, подошла к окну и протянула руку за шалью.

Роман отдал. Посреди комнаты стояла раскрытая сумка с вещами, Нина бросила туда шаль и попыталась задвинуть сумку под вешалку, в пространство между стеной и кроватью, но это не вышло, пространство оказалось слишком узким, сумка не лезла.

— Извините, — Нина беспомощно развела руками, — беспорядок такой в комнате, но мне негде разложить вещи. Я не привыкла так, по-цыгански…

— Да, надо шкаф поставить вместо второй кровати, — сказал Роман, — я давно предлагаю это маме. Хороший одноместный номер тоже нужен, а она не соглашается, потому что когда матери с детьми приезжают, всё равно просят вторую кровать, или раскладушку.

Роман говорил это, не глядя на Нину, он вешал карниз и сосредоточился на своей работе. Делал он всё легко, руки ловкие, движения точные. Нине приятно было смотреть на него, и она смотрела, не думая, что это не совсем удобно.

— Там штора в свёртке, достаньте пожалуйста, — всё так же не оборачиваясь попросил он, — на кровати лежит.

— Красивая, — искренне обрадовалась Нина, когда развернула.

Золотисто-желтая с розовыми цветами новая штора чем-то была похожа на шаль Нины. Роман расправил её, примеряя к окну, и комната сразу оживилась.

— Там ещё покрывала, в том же свертке, — сказал он, — старые совсем затаскали на пляж, берут вместо подстилок.

— Я не буду брать на пляж, — пообещала Нина, — куплю большое полотенце или матрасик пляжный. Бестолково я собиралась, — вздохнула она, с осуждением глядя на свою сумку, — всяких лишних вещей набрала, это от недостатка опыта, раньше не ездила на юг.

— Ни разу? — удивился Роман и посмотрел на Нину.

— Ни разу, — кивнула она, резко застегнула молнию на сумке и села на кровать.

Задумалась о своём, погрустнела. Роман спустился с подоконника.

— Ну вот…готово. Кровати сами застелите?

— Да, конечно, — встрепенулась Нина, — а там чайник уже наверно перекипел.

— Я сейчас вам хлеб и заварку принесу, я в Приморске купил.

Прежде чем Нина смогла бы отказаться, он вышел из комнаты, и она только успела ему вслед сказать:

— Спасибо.

Она и не собиралась отказываться, Нина с благодарностью принимала помощь Романа, какими бы не были причины его поступков, без этого Нине пришлось бы совсем плохо.

Роман вернулся быстро, прошел на кухню. Нина уже была там.

— Вот, — сказал он, раскладывая на столе продукты. — Здесь масло и ещё варенье домашнее, абрикосовое, этого года, попробуйте.

— Наверно, ваша мама варила? — спросила Нина. — Я с ней так и не виделась.

— Ещё увидитесь, не переживайте. Она у всех жильцов документы смотрит, — неохотно заговорил о матери Роман, ему не хотелось сейчас думать о том, как мать примет Нину, потому что он заранее знал — ничего хорошего о девушке сказано не будет. Мать найдёт изъян. А ещё он знал, что будет с вещами Нины, как их переворошат и перещупают жадные руки матери.

— Документы? — переспросила Нина.

— Да, такое теперь правило, хозяева, у кого есть лицензия на сдачу жилья внаем, оплачивают специальный сбор в сельсовете и предоставляют сведения о жильцах. Кто приехал, откуда, на какой срок.

— У вас есть сельсовет? — удивилась Нина.

— Есть.

— Надо же, как в прежние времена. Конечно, я документы представлю, паспорт и если надо то бумагу, которую я в поезде заполняла, там тоже таможенники спрашивали куда еду, к кому и на сколько. Посоветовали написать, что к знакомым в гости, так они всем говорили. Давайте чай пить, а паспорт я вам дам, вы маме покажете.

— Нет, паспорт вам в обменном пункте понадобится, — сказал Роман.

— Верно, — Нина подумала, что он намекает об оплате, — я сразу после завтрака пойду, чтобы деньги вам не задерживать, сегодня же отдам.

Сказала и пожалела об этом, когда увидела, как переменился в лице Роман.

— Извините, я не потому, — начала поправлять себя Нина, — вернее и потому тоже, ведь это надо сделать, такой порядок… в общем, извините.

Роман не меньше Нины был сбит с толку. И больше всего тем, что она так легко призналась в своей ошибке. А на самом деле — да всё казалось бы правильно, что такого в том, что он заговорил о деньгах, и Нина именно поняла его слова, как напоминание. Она ведь не собирается тут жить задаром. С другой стороны, он знал, что это всё та же грязь, эти его размышления и оправдания самого себя. Грязь невидимая и несмываемая. Не на руках — на душе. Когда же это успело пристать к нему?

— Да ничего, не извиняйтесь. Я тоже не потому сказал, — пожал плечами Роман.

Он отвёл глаза, чтобы не встречаться взглядом с Ниной и стал резать хлеб.

— У вас так хорошо, вся посуда есть, даже вазочки для варенья. А варенье очень вкусное, — тактично перевела разговор в нейтральное русло Нина.

— Да, но тут есть дома, где всё гораздо лучше устроено, я вам вчера говорил уже.

— Почему вы всё время ругаете свой сервис, — улыбнулась Нина, — так нельзя, загубите бизнес на корню. Потом ведь там где, как вы говорите лучше, там наверно и дороже?