Вероятно, в нем до этой минуты дремало неосознанное стремление сыграть роль рыцаря в сияющих доспехах для прекрасной дамы, попавшей в беду, а может, его следующий поступок просто был цивилизованным вариантом драки на дубинках двух первобытных мужчин, доказывавших друг другу свое превосходство. Или же он интуитивно чувствовал, что судьба дает ему шанс решить не только проблемы Дианы, но и свои собственные. Скорее всего на его решение повлияли все три причины сразу.

Но какими бы ни были мотивы его поступка, результат сказался тут же, стоило только Митчеллу обернуться к аукционисту и объявить:

— Даю пятнадцать тысяч долларов!

— Двадцать пять, — тотчас же произнес Коул. Аукционист был явно ошеломлен, но быстро опомнился и пришел в восторг.

— В борьбу вступил новый и серьезный претендент на победу! — сообщил он зрителям с торжествующей улыбкой. — Мистер Гаррисон только что повысил цену на десять тысяч долларов, — продолжал он, привлекая внимание людей, которые до сих пор не выказывали особого интереса к ожерелью, — а ведь он еще даже не видел вблизи этот шедевр! Мисс Фостер, — обратился он к Диане, — будьте так любезны, дайте мистеру Гаррисону возможность самому оценить превосходное качество и редкостный оттенок этих камней, а также искусную работу ювелира!

С улыбкой, в которой отчетливо читалось облегчение, Диана торопливо выполнила просьбу и обошла вокруг стола. Подойдя к Коулу, она протянула ему сверкающее украшение, но Коул тотчас взглянул ей в глаза. С добродушной, чуть насмешливой улыбкой он спросил.

— Вам оно нравится?

Диана заметила лукавый блеск, мелькнувший в его серебристых глазах, и догадалась, что он умышленно затягивает время и играет со зрителями, но сама она отчаянно хотела избежать лишнего внимания, а не привлекать его — как случилось, когда еще сотня пар глаз обратилась на Коула Гаррисона. Диану не заботило, кто купит ожерелье, — она просто хотела избавиться от пытки.

— Оно прелестно, — подтвердила она, энергично кивнув. Коул откинулся на спинку стула, сунул руки в карманы брюк, и у него на лице расцвела ленивая улыбка, словно он не спешил совершить покупку и наслаждался недоумением зрителей.

— Да, но вам самой оно нравится?

— Конечно, иначе и быть не может! — В зале воцарилась напряженная тишина, и искреннее заявление Дианы прозвучало достаточно громко, чтобы высечь искры добродушного смеха у зрителей.

— Значит, вы считаете, что я должен купить его?

— Разумеется — если вам есть кому его подарить. Аукционист почувствовал, что любопытство аудитории достигло пика и вскоре пойдет на убыль.

— Мистер Гаррисон, — спросил он, — вы удовлетворены осмотром?

Улыбка Коула наполнилась восхищением, он не сводил глаз с Дианы.

— Полностью удовлетворен, — отозвался он, имея в виду Диану, а не ожерелье.

— Тогда торг продолжается! — провозгласил аукционист. — Мистер Гаррисон предложил двадцать пять тысяч долларов. Кто даст тридцать? — Он выжидательно посмотрел на Питера Митчелла, и тот кивнул.

Оглядев комнату в поисках знаков других покупателей и не обнаружив ни единого, аукционист повернулся к Коулу:

— Мистер Гаррисон?

Если бы Диана не чувствовала себя такой несчастной и одинокой, она рассмеялась бы, увидев заразительную улыбку Коула, с которой он поднял вверх четыре пальца, повышая цену до сорока тысяч долларов с такой же невозмутимостью, с какой прибавил бы сорок центов.

— Сорок тысяч долларов! — воскликнул аукционист. — Мистер Гаррисон предложил сорок тысяч долларов — все они пойдут на благотворительные цели! Мистер Митчелл, — осведомился он, — вы готовы дать сорок пять?

Хейли Митчелл энергично закивала мужу, но Питер искоса взглянул на Коула и смутился. В ответ Коул устроился на стуле поудобнее и с вызовом приподнял бровь.

— Нет, — отказался продолжать торг Митчелл.

— Последнее предупреждение! — объявил аукционист. — Продано! — выкрикнул он. — Продано за сорок тысяч долларов мистеру Коулу Гаррисону! — Повернувшись к Коулу, он добавил:

— От имени всех покровителей бала Белой Орхидеи я хочу выразить вам, мистер Гаррисон, глубокую благодарность за ваше невероятное великодушие, проявленное сегодня вечером. Позвольте также надеяться, — шутливо добавил он, — что та счастливая леди, которая получит это ожерелье, будет признательна вам не только за щедрость, но и за безупречный вкус!

— Я тоже надеюсь на это, — отозвался Коул, вызвав взрыв смеха и усмехаясь с любезностью, которая резко контрастировала с его холодным равнодушием в начале вечера. И он добавил:

— Сейчас посмотрим, что она скажет.

Зрители мгновенно прониклись симпатией, увидев загадочного магната, у которого, по мнению одного из журналистов, сердце и мозг заменяли мощные компьютеры, в новом свете. Словно зачарованные, сливки местного общества наблюдали, как он отодвигает свой стул.

Диана попыталась уйти сразу же, как только Коул взялся за ожерелье, свисающее с ее протянутой ладони. Но Коул воспрепятствовал ее бегству, шагнул вперед, надел ожерелье ей на шею и потянулся, чтобы застегнуть тугой замок.

Диана уставилась на него широко распахнутыми глазами. Коул ответил ей молчаливым выжидательным взглядом. Зрители взорвались смехом и аплодисментами, в глубине зала вспышки камер принялись перемигиваться, точно потревоженные светлячки.

— Ну, так что же? — нетерпеливо произнес Коул, таким образом подтверждая для всех, кто слышал его, что именно Диана и есть его «счастливая леди». — Какого вы мнения о моем вкусе?

Диана пришла к неожиданному заключению, что Коул сделал вид, будто подарил ей ожерелье, — точно так же, как притворялся, целуя ее прежде на балконе и дурача фотографа. Покупка ожерелья была попросту очень умным и великодушным жестом, чтобы помочь ей, Диане, «сохранить лицо».

— По-моему, у вас безупречный вкус, — с запоздалым энтузиазмом заверила она Коула. «А кроме того, вы искусный комедиант!»— с восхищением добавила она про себя.

— Вы потрясены достаточно, чтобы потанцевать со мной? — с вызовом и неким шармом спросил Коул. — Я слышу, в соседнем зале уже играет музыка. — Не дожидаясь ответа, он взял Диану под руку и повел ее мимо лабиринта столов и восторженных гостей. Стало ясно, что представление закончено, и вскоре публика медленно потянулась в бальный зал.

Пара была уже на полпути к залу, когда Диана остановилась.

— Подождите, — попросила она с робкой улыбкой, — я хочу представить вас своим родным! После всего случившегося они умирают от желания познакомиться с вами. — Повернувшись, она принялась осторожно лавировать в толпе.

Когда Диана добралась до столика своей семьи, у нее слегка путались мысли и кружилась голова. Несколько дней подряд она вела безмолвную борьбу с миром, пряча боль, вызванную предательством Дэна. В довершение всего этого ей пришлось взять себя в руки, чтобы вынести кошмарное появление на аукционе… но аукцион вдруг благодаря Коулу превратился в голливудскую сказку со счастливым концом.

Резкое, неожиданное облегчение после такого напряжения и стресса нанесло заключительный удар по ее измученным нервам. Диана казалась себе невесомой без тяжелых эмоциональных доспехов, которые ей пришлось носить целую неделю, — ее словно вмиг подхватило и закружило течение.

Еще несколько часов назад она была отвергнутой невестой Дэна Пенворта, объектом жалости и насмешек. Теперь же газеты представят ее в новой роли, на фотографиях она появится рядом с Коулом Гаррисоном — вероятно, его назовут ее любовником. Все это казалось столь невероятным, что ей неудержимо захотелось расхохотаться.

Каким-то образом она умудрилась сохранить невозмутимое выражение лица и представить Коула своим бабушке, дедушке и матери, но безудержное веселье нарастало в ней, пока она наблюдала, как родственники реагируют на поступок Коула.

Кори приветствовала Коула со смешливым одобрением и даже обняла его. Миссис Фостер проявила меньше непосредственности, но держалась дружелюбно. Спенс и дедушка учтиво улыбнулись и обменялись с Коулом рукопожатием. Бабушка уставилась ему в глаза так, словно хотела докопаться до самой сути. Эми Лиленд густо покраснела.