Он что-то сделала с фонарем, и тот засветил гораздо ярче, разгоняя угрюмые тени и выхватывая из темноты не только крохотный пятачок дороги, но и близлежащие деревья.

Я подалась вперед, пытаясь получше рассмотреть мужчину. Высокий, темноволосый, широкоплечий и подтянутый. На нем были темно-серые брюки, заправленные в высокие сапоги, китель такого же цвета с желтыми нашивками на груди и широким кожаным поясом.

— Вот видишь? Все хорошо…

— Я б на твоем месте не рассчитывал на это, солдатик, — из-под сени деревьев выступил Брок, а следом за ним и все остальные, беря в кольцо одинокого путника. — Куда путь держишь, служивый?

— Да, вот с побывки возвращаюсь. На службу, в столицу, — спокойно ответил тот, поглаживая чубарого по крутому боку.

— Конь у тебя хороший, выносливый, — с одобрением произнес Брок, — и телега неплохая.

— Спасибо. Не жалуюсь.

Почему он так спокоен? Неужели не понимает, чем все это для него закончится? Мне отчаянно хотелось подать знак, предупредить его, закричать чтобы бежал, пока не поздно, но рядом стоял потный громила, который вряд ли бы позволил мне это сделать.

Я украдкой посмотрела на своего стражника, пытаясь решить, как быть дальше.

…Тут где-то сук валялся, тот самый, который я сломала. Я аккуратно отступила назад, в потемках пытаясь нащупать его ногой.

Ага. Вот он.

— Тихо ты! — зашипел разбойник, не оборачиваясь. Он с таким жадным интересом наблюдал за остальными, что ему было не до меня.

Тем временем на дороге продолжалась неспешная беседа:

— Представляешь, мы как раз думали, где же нам телегу раздобыть, а тут ты навстречу. Вот это совпадение.

— Сожалею, господа, но она не продается. Самому нужна.

Мужики засмеялись:

— Не продается? Во дает. Мы похожи на тех, кто будет покупать?

— Да кто ж вас знает.

Нервы у солдатика были стальные. Другой на его месте уже бы все отдал, лишь бы не трогали, а этот стоит, как ни в чем не бывало, да еще и разговаривает с ними.

У меня самой внутри все просто клокотало, адреналин зашкаливал и хлестал через край. Стараясь больше не привлекать к себе внимания, я медленно присела, нащупала шершавую палку, прижала ее к подолу, и так же медленно поднялась.

Дыхание срывалось, руки дрожали и, казалось, что вот-вот и свалюсь без чувств. Нельзя Машенька. Никак нельзя. Не до нежностей сейчас. Вот выберешься из передряги, там и вались сколько хочешь. А сейчас надо собраться.

Я сжала ветку двумя руками, встала поудобнее и кровожадно уставилась на загривок разбойника, прикидывая, как лучше ударить.

Так-то я девушка тихая, мирная, вежливая. Но не сегодня.

Тихо выдохнула, замахнулась и как жахнула! Аж палка пополам переломилась.

— Эх ты ж, ё… — охнул мужик и, схватившись за голову, развернулся ко мне.

Падать, по-видимому, он не собирался. Башка у него оказалась покрепче, чем у горемычного Лойда из деревни.

Я испуганно пискнула и отступила, держа перед собой обломок ветки.

— Я тебе сейчас… — сквозь зубы процедил он и шагнул ко мне, явно не с благими намереньями.

Я попыталась снова его ударить, но в этот раз громила был начеку и легко перехватил мое убогое оружие:

— Раз не хочешь по-хорошему, будем как обычно, — грязные лапы потянулись к горлу, но в потемках промахнулись и сомкнулись на плечах. Силы были не равны, но я продолжала бороться. Извернулась и укусила его за руку, с такой яростью, что на языке появился соленый привкус чужой крови.

Разбойник охнул, отнимая руку, а я подалась вперед и коленом засадила ему в пах, а потом бросилась бежать.

Пять шагов и он меня настиг, ухватился за платье, пытаясь остановить. Меня тряхнуло, раздался треск рвущейся ткани и, лишившись куска подола, я понеслась дальше. Ломилась сквозь кусты, не разбирая дороги. Да и не видно ни черта было в потемках. А где-то позади меня охая и спотыкаясь маячил разбойник.

— Попалась, коза! — прорычал он, внезапно оказавшись совсем близко.

Я рванула со всех сил в чащу, надеясь укрыться в темноте, но он схватил меня за волосы и выволок на дорогу.

Оказалось, убежала я не так и далеко. Всего в паре десятков метров стояла несчастная повозка, остальные разбойники и одинокий солдат.

— Майк, мать твою! Трудно было усмотреть?

— Чуть не загрызла меня, гадина! — головорез тряс раненой лапой и морщился, — руку мне прокусила, бешеная!

— Зачем вам выжла? — без особого интереса поинтересовался солдат.

Разбойники быстро переглянулись между собой:

— Не твое дело, солдатик.

— Не знаю, что у вас тут за игрищи, но ее сжечь надо. Здесь деревня недалеко. Мало ли доберётся.

— Сожжем. Не переживай, — хмыкнул коренастый.

Тут я не выдержала и завизжала:

— Помогите!

Расслабленный взгляд незнакомца тут же изменился — стал цепким, хищным, жестким. Впился в меня будто когтями.

— Помогите, — простонала я и, жалобно всхлипнув, повисла в руках бандита, — пожалуйста.

— Здоровая, — он не спрашивал. Утверждал.

— Здоровей не бывает, — зло выплюнул тот, кто в чьих руках я трепыхалась, — огрела меня сейчас дубиной по башке, едва не откинулся, потом чуть руку не отгрызла.

Встряхнул меня так, что зубы клацнули.

— А резвая какая, еле угнался, — в голосе, несмотря на злость, проскочила изрядная доля восхищения.

— Где ж вы ее взяли, такую резвую? — солдат рассматривал меня, чуть склонив голову, и мрачно хмурился.

— Где взяли — там больше нет.

— А все-таки?

— Не слишком ли много вопросов для того, кто стоит одной ногой на дороге к Вратам Вечности? Давай поводья, парень, и проваливай. Пока мы добрые.

Я взглядом умоляла его остаться, помочь, не отдавать меня в руки этим головорезам. Умом понимала, что он один, а их пятеро. У них оружие, а у него…Я не знала, если ли у него хоть что-то. Палка, кривой нож, что угодно.

Не оставляй меня.

Едва дыша, беззвучно, одними губами.

Его взгляд стал еще жестче:

— Сдается мне, девушка не хочет с вами оставаться.

— Хочет, хочет, — осклабился коренастый, — Она ж нам как родная, только непослушная. Ничего, воспитаем, как шелковая будет.

Сплюнул на землю и посмотрел исподлобья, намекая на то, что этот побег мне боком выйдет.

— Боюсь, воспитывать вам придется друг друга, а ее, — солдат коротко кивнул, — я заберу с собой.

— С чего ты взял, что мы ее отдадим, служивый? — главарь неторопливо поигрывал ножом, подбрасывая его в воздух и уверенно перехватывая затертую рукоять.

— Вы же знаете. Приказ императора. Все женщины должны быть доставлены во дворец.

— Что тогда останется нам, простым смертным? Не слишком ли многого хочет ваш император?

— А простые смертные смогут обеспечить безопасность? Укрыть от хвори? Император дает защиту…

— К дьяволу императора и его проклятое племя. Из-за них все началось!

Кольцо сжималось. Разбойники, уверенные в своем превосходстве, подходили все ближе, переглядывались, пересмеивались, вслух размышляли о том, кому достанутся сапоги, а кому казенная одежда. Как ни странно, но мужчина был все так же спокоен, даже едва заметно улыбался уголками губ. Кажется, его совершенно не волновало, что вокруг ночь, он один, а врагов много, и помощи ждать неоткуда.

— У вас есть выбор. Или добровольно отпустите, или я сам ее заберу.

— Попробуй, — главарь оскалился и без предупреждения метнул нож, метясь солдату в грудь.

Тот уклонился, неуловимым движением на лету перехватил клинок и отправил обратно. Острое лезвие филигранно отсекло прядь волос у виска, лишь слегка чиркнув бандита по скуле и оставив за собой тонкую царапину. В тот же миг все остальные скопом бросились на него.

Я испуганно зажмурилась, не желая видеть, как расправятся с одиноким путником, на свою беду заступившимся за меня, но вместо этого услышала возню, лязг оружия. Потом кто-то закричал, раздался топот, треск кустов, ржание лошадей. Рука, державшая меня за волосы, исчезла — разбойник швырнул меня на землю, а сам бросился бежать, через миг скрывшись в темноте леса.