Он снова упал, и сколько бы я его ни тормошила, не приходил в себя.

— Рэй, — выла я над ним, задыхаясь от отчаяния, — пожалуйста, не бросай меня.

До домика уже было рукой подать. Он маячил впереди серым остовом среди тонких стволов осин, манил к себе, обещая спасение, но я чувствовала стоит мне отпустить Рэя и побежать за лекарством, как пепельный перестанет держаться. Я знала это наверняка. Мне нельзя отходить от него ни на шаг, потому что только наша связь держит его на плаву.

Я справлюсь.

Схватила его под подмышки и рванула со всей мочи, но не удержалась и повалилась назад. Он был таким тяжелым!

Я снова встала, расползаясь в снегу, задыхаясь, ухватила за ворот кожаной охотничьей куртки и потянула, сдвигая с места.

Еще шаг, еще.

Пальцы сводило от напряжения, мышцы дрожали. Я не чувствовала своих ног —после того как провалилась в реку, они окоченели. Сырые валенки задеревенели, превращаясь в орудие пыток.

Продолжала идти, волоком таща за собой мужчину, без которого не мыслила своей жизни. Если он не справится, я тоже уйду. Без него меня просто не станет.

Рыдая во весь голос, кричала чтобы он не смел меня бросать, и продолжала тащить. Падала, вставала, снова падала.

Его голова безвольно моталась из стороны в сторону, губы приобретали характерный оттенок болотной хмари. Я боялась, что не успею и этот страх давал мне сил

— Давай, же! — рычала, перетаскивая его через порог, — еще немного!

Когда мы оказались внутри я бросилась к шеренгам бутылочек, припасенных Оллином. Схватила пять штук и плюхнулась на колени рядом с бесчувственным Шерром.

— Открой рот. Пей, — повторяла, как заведенная, пытаясь влить в него рубиновую кровь, — еще немного.

Она тонкой струйкой стекала по подбородку, не попадая внутрь сквозь плотно сжатые губы. Я схватила следующий пузырек.

— Ну же, — надавила ему на щеки и все-таки умудрившись приоткрыть рот, — вот. Вот так.

Запрокинула ему голову, вынуждая проглотить.

— Хорошо, — следующую бутылочку открыла зубами и снова слила ее содержимое в рея.

Его начало трясти, совсем, как ту выжлу, над которой Оллин проводил эксперименты.

Мне с трудом удавалось его удерживать и вливать кровь. Сильный мужчина отшвырнул меня одним взмахом руки, даже не заметив этого. Я отлетела к стене, больно ударилась и обессиленно сползла на пол.

Его выгибало, но он не приходил в себя, хрипел, не открывая глаз.

Останавливаться нельзя. Я помню, что случилось с той выжлой, которую Оллин не долечил. Очередная бутылочка, которую я пыталась открыть, выскользнула из непослушных окоченевших пальцев:

— Черт, черт, черт!

Я пинком закрыла дверь, сквозь которую в утлый домик врывался ветер. Скинула промокший тулуп валенки, больше похожие на ледяные колодки. Мне нельзя замерзать, не сейчас.

Накинула на себя вонючее старье, натянула какие-то носки и снова схватилась за бутылочки. Мне удалось влить Рэя содержимое одной из них, вторую он выбил у меня из рук.

Было больно, но я не жалела себя. Оседлала его сверху, сжимая бедрами, чтобы не скинул и снова влила лекарство.

Рэй хрипел, бился в конвульсиях, пугая меня до чертиков. Но я видела, как его губы перестают быть мертвецки зелеными. Это внушало надежду. Я снова и снова поила его, не зная когда надо остановиться, и можно ли вообще останавливаться.

Его кожа постепенно становилась бледной, но без зелени. Щупальца вен пропадали, ногти приобретали нормальный оттенок.

Моя кровь помогала. Лечила его. Но он почему-то не приходил в сознание. Даже пропотев и затихнув, Рэй так и не открыл глаза.

Я склонилась ближе, пытаясь расслышать его дыхание, и поняла, что он спит.

Получилось.

Я обессиленно сползла по стенке на пол, обхватила себя руками и сидела, не шевелясь, давясь слезами от пережитого ужаса. Было больно в груди. От страха, обиды, отчаяния.

Мой побег чуть не погубил дракона. Чуть не погубил человека, которого люблю.

Проклятый Оллин! Обвел меня, как последнюю идиотку вокруг пальца.

Рэя снова начало трясти, но в этот раз не от болезни, от холода. Надо его раздеть. Мне с огромным трудом удалось стащить с него охотничьи сапоги, сырые штаны и куртку.

Затем я собрала по дому все, во что можно было закутаться: старые одеяла, одежду, какие-то тряпки и соорудила что-то на подобии гнезда, в которое с огромным трудом уложила мужчину. Я зажгла все свечи, которые только нашла в доме, но тепла от них не было. Очаг растапливать я не решилась, помнила, как летом чуть не задохнулась, и не спалила всю избушку. Выкатила из углов грей-камни, которые раньше накалял огонь Оллина. Они уже едва теплились, но я билась за каждую крупицу тепла и все равно подвинула их ближе к гнезду, обложила со всех сторон, в надежде хоть как-то согреться.

Вскоре Шерр перестал дрожать, расслабился, но так и не проснулся. Я потрогала лоб, покрытый испариной. Не горячий. Жара нет. Потом аккуратно оттянула веко, заглядывая в глаза — зелень ушла.

Получилось! Я была готова рыдать от облечения, но нужно было решить еще один вопрос. У меня самой зуб на зуб не попадал от холода. Рубиновая Слеза уже не справлялась, не могла меня отогреть, и переодеваться было не в чего, вся сухая одежда ушла на то, чтобы утеплить Рэя.

Похоже, нам придется греться вместе.

Стуча зубами от холода, я шмыгнула под ворох тряпья и прижалась к мужскому телу. Обвила его руками и ногами, уткнулась носом в шею и прикрыла глаза.

Сил не осталось. Я просто провалилась в тяжелый, тревожный сон.

— Маш, — чей-то голос прорывался сквозь дрему.

Я сонно заворчала и попыталась перевернуться на другой бок, но мне не дали этого сделать.

— Маша, — чувствовала руки на своих плечах.

Я не хотела просыпаться. Мне было тепло и уютно. Правда немного жестко и пахло мокрой псиной, но все равно было хорошо. Спокойно. Я не хочу возвращаться обратно в реальность, там плохо, там одни проблемы. Я устала и хочу выспаться.

Почувствовала прикосновение к своим губам. Требовательные, уверенные и не стала сопротивляться. Так было правильно. Я этого хотела. Не открывая глаз, обвила руками мужскую шею, и подалась вперед, позволяя себя целовать.

Сердце билось все быстрее, и в такт ему пульсировала Рубиновая Слеза на моей груди. Сквозь полусон, я чувствовала на своем теле уверенные руки, жадные прикосновения и дыхание, опаляющее кожу.

Так остро, так мучительно сладко. Так реально.

Не сон…

Я распахнула глаза, тут же встречаясь взглядом с Рэем. Его глаза горели внутренним пламенем, и в узких зрачках отражался едва заметные отблески тлеющих свечей.

— Рэй, — коснулась его щеки. Он накрыл мою руку своей, потом поцеловал ладонь. — я так боялась, что ты не справишься. Ты не приходил в себя.

— Я слышал все, что ты говорила. Каждое слово, — едва различимо шептал он.

— Прости меня. За то что ушла. Оллин…

— Урбан, — поправил он меня.

— Не важно. Он сказал, что на мне было какое-то притяжение. Я просто делала, что он хотел.

— Я знаю. Я понял это, когда искал тебя по городу, а император сказал, что чувствовал на тебе обрывки связи. Тогда я понял, что тебя кто-то увел, но даже подумать не мог, кто окажется за всем этим. Мы были убеждены, что он мертв, покончил с собой, не выдержав груза вины.

— Он никогда не чувствовал себя виноватым.

— Теперь я это знаю, — он снова склонился ко мне и поцеловал, а я не смогла удержаться от иронии:

— Все? Теперь можно к тебе приставать?

— Можно, — рассмеялся он.

— И твой чешуйчатый не против?

— Он давно уже сходит с ума от желания к тебе прикоснуться.

Я улыбаюсь и тянусь к нему за поцелуем.

В домике было тепло. Дракон очнулся и распалил своим пламенем грей-камни.

— Что теперь? — спросила я, задумчиво рисуя линии у него на груди.

— Надо уходить отсюда, — Рэй сел. Одеяло сползло с его плеч, оголяя идеально слепленый торс, и я залюбовалась красотой этого мужчины. Моего мужчины.