– Изи, мне нужно переодеться, – напоминаю я.

– Да, госпожа!

Ату я не отпускаю, Изи приходится самой стащить верхний сундук, поставить на пол, открыть. Шарахнувшись, Изи вскрикивает и зажимает рот ладонью. В глазах плещется искренний ужас.

– В чём дело?

Изи не отвечает, только головой мотает.

Я поднимаюсь, подхожу ближе. Какая красота… Платья выглядят так, будто их из разграбленного могильника вытащили.

– Ох, Небеса! Изи, пригласи пожалуйста, тётушку.

Изи подчиняется беспрекословно, опрометью выбегает. Я цокаю языком и возвращаюсь к документам. Самое основное надо успеть прочитать. И надо ли мне увольнять Изи? Рядом со мной она не останется – это факт. А вот выставить её или позволить тихо уйти – вопрос. С одной стороны, Нишаль она предала. С другой стороны, обязанность госпожи дать своим людям защиту. Нишаль же… не будем о грустном.

Покосившись на испуганную открывшимся зрелищем Ату, я сосредотачиваюсь на чтении и невольно морщусь. Контракт подозрительно близок к рабскому: Изи Шан поступает на работу служанкой, но круг обязанностей не очерчен даже приблизительно, фактически, я могу приказать ей пахать без перерыва на сон и еду. Увольнение по собственному желанию исключено в принципе, ни малейшего намёка на возможность расторгнуть контракт. Вернуть свободу Изи может при одном условии – я перепишу контракт на её имя. А ведь могу, если она станет не нужна, подарить другому хозяину. Рабство как оно есть. Продать? Вроде бы прямого запрета нет, но не принято.

Читаю дальше.

– Ага…

Одно существенное отличие от классического рабства всё же есть. Согласно контракту я обязана ежемесячно выплачивать жалование в размере половины серебряного слитка. И вот если я не смогу платить, тогда Изи сможет потребовать свободы.

Интересной оказывается последняя страница. Контракт заключён между домом Ламбрин и семьёй Шан, с нашей стороны подпись отца, со стороны Изи подпись её деда. И сразу же запись, что общего хозяйства контракт передаётся в мою собственность.

– Нишаль? – тётушка входит без предупреждения.

– Тётушка, я пригласила вас, чтобы вместе вознести молитву в домашнем храме. Небеса не оставляют меня, и ясно явили свою волю, – я указываю на распахнутый сундук.

– Боги!

Тётя с ужасом смотрит на уничтоженные платья, я принимаю скорбный вид.

– Небеса наказали меня.

– Изи?!

Изи падает на колени:

– Госпожа, клянусь, я не знаю, как это могло случиться. Платья и сундуки были в полном порядке.

Я подхожу ближе, подцепляю верхнее платье:

– Тётушка, взгляните, Изи при всём желании не смогла бы испортить платье так. Оно будто сгнило.

– Боги…

– Тётушка, я могу взять из общего фонда ткань? Одно платье придётся сшить, чтобы я могла выйти из дома, и несколько я приобрету готовых.

– Конечно, Нишаль, – тётушка так ошарашена, что не догадывается сказать, чтобы я использовала ткань из приданого.

– Изи, избавься от плесени.

Первый шаг сделан.

Оставив Изи разбираться с грязью, я вместе с Атой иду на склад. Хозяйство у больших семей устроено хитро. Есть общесемейный фонд, а есть личный. Вот например, дядя на службе получает жалование. Поскольку он живёт в родовом гнезде, часть жалования он передаёт на общие нужды, а часть остаётся в его личном распоряжении. Точно также отец в начале месяца передаёт деньги для семьи и для меня лично, только вот Нишаль в своей запредельной наивности просила тётушку позаботиться о деньгах.

– Хм, столько ткани…, – рулонами забиты три стеллажа, можно бы открыть свой собственный магазин ткани.

– Юная госпожа, здесь грубая ткань для пошива одежды слуг. Для господ во-он там.

Парча, шёлк, бархат…

– Даже не знаю, что выбрать, – жалуюсь я.

Ата с сомнением косится, и не зря. Это первая проверка для неё. Посоветует она мне что-то хорошее или укажет на рулон, на который я смотрю. Сочный лиловый фон, совершенно не годный для юной особы, и россыпь уродливых жёлтых цветов, напоминающих кляксы.

– Юная госпожа, персиковый шифон с морозной вышивкой по краю…

Цвет и вправду хорош, он подчеркнёт здоровый цвет лица.

– Как быстро ты сможешь сшить платье? Достаточно пошить на живую нитку, а огрехи скрыть драпировкой.

– Но госпожа, вы не можете выйти в незаконченном платье!

Минус балл.

– Белый атлас тоже возьми. И вон тот приглушённый розовый. Запомни, Ата, отныне я ношу только лёгкие светлые тона.

– Да, госпожа!

Кажется, Ата искренне рада, что её госпожа взялась за ум.

– Нишаль!

– Хм?

На склад вбегает Тиана.

– Нишаль, сестрёнка, как ты? Я хотела прислать служанку, чтобы узнать, хорошо ли ты себя чувствуешь. Я думала, ты отдыхаешь, но ты здесь. Ох, почему ты взяла этот бледный тон? Он спрячет твою красоту и выставит тебя блёклой. Вот, взгляни, – Тиа указывает на рулон, который я разглядывала до этого, лиловый с жёлтым.

– Тиана, как я могу носить столь яркую одежду после того, как опозорилась? Впрочем…, – Ата, возьми и эту ткань тоже.

Прикажу пошить из неё платье для дорогой сестрёнки и подарю по случаю, причём надо подать красиво, чтобы Тиа была вынужденна надеть подарок. Не может же она отвергнуть мои добрые намерения, верно?

– Тиа, спасибо за заботу, но я пойду, приданое надо разобрать, посмотреть, не испортилось ли ещё что-то. Ата, идём.

Время близится к полудню, а дел… Похоже, поход в магазин придётся отложить.

До вечера я занимаюсь рутиной.

Тётушка догадалась прислать помощниц, мне даже просить не пришлось. Горничные перетаскивали содержимое сундуков обратно в шкафы, а я сверялась со списком, пару раз прерывалась на примерку и перекус. Ата оказалась весьма талантливой швеёй, и к концу дня я стала обладательницей воздушного персикового чуда.

Горничные вытащили опустевшие сундуки, и гостиная наконец-то перестала напоминать склад.

– Пожалуй, на сегодня всё. Изи, я приму ванную.

– Госпожа, послать завтра за торговцем? Ехать в магазин самой так утомительно.

У неё совсем чувства самосохранения нет?

– Изи, не нужно. Я прогуляюсь.

Купить платья – это одно. Моя истинная цель – показать себя.

Из воспоминаний Нишаль я выудила, что в те редкие случаи, когда она выбиралась в город, она делала это в первой половине дня. Буду действовать также. Утро я посвятила изучению книг учёта. Не самое приятное занятие, но, увы, необходимое. А вот после десяти и второй чашки чая, я поднимаюсь.

Платье на мне персиковое, единственное в моём гардеробе. Причёска простая, но элегантная – волосы прихвачены лентой из той же ткани, из которой пошито платье, а заколка всего одна, я выбрала самую простенькую.

– Ата, захвати кошелёк.

– Госпожа, вы не попудрились! – тотчас встревает Иза.

Надоело.

Неужели она не поняла, что я уже нашла недостачу двадцати двух слитков серебра?

– Ата, поторопись.

– Да, госпожа.

Изи теряется, но ума промолчать ей всё же хватает. Я оставляю её в комнате, сопровождать меня будет Ата.

Про то, что перед отъездом нужно навестить тётушку, я вспоминаю чудом. Причём не просто навестить, а получить разрешение на выход из дома…

Ориентируясь на память Нишаль, я нахожу тётушкины покои, стучусь в дверь. Мне никто не отвечает, но дверь открывается, и на пороге появляется личная горничная тёти. Служанка тотчас разворачивается полубоком и докладывает о моём прибытии. Видимо, тётушка в гостиной.

– Пригласи, – раздаётся голос тёти.

Служанка отступает, и я вхожу, окидываю взглядом помещение. Гостиная превосходит мою и размером, и убранством, правая стена с пола до потолка затянута шёлком с изображениями певчих птиц, то ли вышитых, то ли нарисованных. Мебель однозначно из дорогих пород дерева. Тётушка сидит в кресле, а подле неё на низком пуфике устроилась Тиана. Обе они удивлённо смотрят на меня. Вчера я демонстрировала «голое» лицо вынужденно, а сегодня явилась в новом платье, с новой причёской и без слоя штукатурки. Тиана явно взволнованна, тётушка то ли сдержаннее, то ли мой внешний вид её не волнует.