Хуй дзинь тяо, и тому подобных стереотипных звуков китайской речи, я не слышал. Прислушавшись к разговору, я понял что язык на китайский не похож. Не то чтобы я его знал, но стереотипные звуки азиатских языков, немного смешные для слуха европейского человека, я бы узнал. А может быть язык-то как раз известен мне, просто нейроны в мозгу погорели к чертями, и я банально разучился понимать человеческую речь. Вполне возможно что я слова прекрасно понимаю, просто не помню что они значат?

Попытавшись свою догадку проверить, я как только снова вспомнил как думать, насколько получилось подчинил речевой аппарат своей воле и выдавил, как мне показалось, парочку членораздельных, пусть и очень тихих, слов. С радостью понял что язык на месте, он все еще шевелится, да и челюсть не превратилась в уголь, и мышцы лицевые кое-как работают. Воздух из легких — о чудо — тоже выдавливается когда это надо, а значит и они не прогорели до конца. Наблюдается нехватка зубов, как мне показалось, да и кожа на лице в дефиците, судя по отсутствию губ — я их практически не чувствовал, там была только боль, по оттенкам которой, как мне казалось, я уже научился определять насколько все плохо, в тех или иных частях моего организма.

Поднапрягся, собрал волю в кулак, или скорее собрал волю куда-то в область коренных зубов, и подгадав момент на выдохе, попробовал прервать беспрепятственное течение воздуха из легких, голосовыми связками, одновременно собрав с помощью языка и челюстей, некий тоннель, проходя по которому, воздух по идее, насколько я помнил, должен превращаться в какой-то определенный звук.

Удивительно, но кое-какие слова, мне все же произнести удалось, и услышав свой голос я сперва ужаснулся, а потом обрадовался — области мозга отвечающие за перевод звука в понятную информацию, все еще работали. То что удалось выдавить из глотки, я слышал, и слова различал, и даже понимал что они значат. Это было здорово.

До того как речевой аппарат отказался работать, я попробовал сказать несколько слов на русском, на французском, потом на немецком, и почему-то только в самом конце, не дождавшись какой-либо реакции, попробовал английский, хотя стоило бы с него начать.

— Я мертв? — спросил я по английски, и в этот момент, кажется, нащупал тропинку к взаимопониманию.

— Мертв, мертв — радостно сообщила женщина, но на этом наш разговор и закончился. Кроме мертв, ничего иного я из ее речи не понял, хотя временами казалось что каким-то образом я все же улавливаю суть произносимого. Ничего не понятно, как говорится, но очень интересно. Незнакомой бабе, я тем не менее не поверил, я был вовсе не мертв, а вполне жив, потому что будь я мертв, так сильно все что может болеть, у меня бы не болело. Врет гадина…

Утомившись от лингвистических изысканий, я все же уснул, или потерял сознание, не знаю, но скорее все же первое, потому что мне приснился сон... Это было хорошо, снами я управлять умел.

Я стоял в пятне света, а пространство вокруг, насколько хватало взгляда, заполняла сплошная темнота. Обернулся, попытавшись увидеть откуда исходит свет, но ничего что могло бы светить не заметил. Плоскости на которой стоял — я тоже не видел. Просто под моими ногами была все та же бесконечная чернота, что и вокруг. Наклонился и пощупал "пол" руками — о чудо, моими старыми знакомыми, не горелыми культяпками а вполне себе привычными, человеческими хваталками из плоти и крови, и даже с ухоженными ногтями. Порадовавшись немного наличию у меня рук, я продолжил ощупывание. Единственное что получилось определить, так это то, что подо мной есть некая твердая плоскость. Может прозрачная, может бесконечно черная, во всяком случае отделить ее взглядом от остального космоса — не получилось.

В моем сне — я вдруг это совершенно четко осознал — находился кто-то еще, и судя по всему вот-вот должен был показаться на глаза. Кстати глаза — я же могу видеть, а потому не стоило уходить в сон окончательно. Я чувствовал как слабая осознанность еще сильнее ослабевает и я вот-вот окунусь в сюжет сна, как правило сюрреалистичный а в такой ситуации скорее всего еще и кошмарный. Осознаю я это только после того как проснусь, поэтому вспомнив про глаза, и сообразив что умею видеть, я попытался закрепиться. Взглянул на руки, дважды пересчитал количество пальцев, потер ладони друг о друга, высекая искры, покрутился на месте, и вроде бы все даже получилось — во всяком случае мысли прояснились и я окончательно понял что нахожусь во сне. Проваливаться в сюжет я вроде не собирался, просыпаться судя по всему тоже, а потому оглядевшись, решил наконец найти того, чье присутствие я так явно ощущаю в этом пространстве, где бы я сейчас не находился.

Едва мысль о чужом присутствии окончательно сформировалась, как я периферийным зрением, заметил чей-то силуэт. Резко обернувшись к незнакомцу, не то что всем телом, а казалось всем этим миром или даже вселенной, я наконец-то его увидел.

Это был человек… Примерно… Наверное мужчина. Высокого роста, худой, почему-то голый, с приметной отличительной чертой — красной морщинистой кожей, покрытой ожогами, шрамами, и какими-то струпьями… Не хватало разве что полосатого свитера, шляпы и бритвенно острых когтей.

— Воспоминание о детских страхах разблокировано — усмехнулся я сам себе и почувствовал как чьи-то руки хватают меня за щиколотки.

— Твою же мать! — я резко обернулся, увидев за спиной непонятно откуда взявшуюся кровать, из под которой к моим ногам тянулись длинные, черные, когтистые руки — исчезни!

Мысленным усилием стер кровать вместе с торчащими из под нее руками, окончательно убедившись что это плод моего собственного воображения, и повернулся к незваному гостю, который за эти секунды значительно приблизился.

— Ты тоже исчезни — приказал я кошмару но он мой указ проигнорировал — ладно, если ты не сон то, что ты такое?

— Тебе здесь не место — прорычал он на вполне себе понятном языке, правда непонятно на каком именно, и тяжелыми шагами, отращивая на удлинившихся пальцах огромные прямые когти, и разжигая в руках какие-то неклассические огненные шары, пошел в мою сторону, с явно недобрыми намерениями. Огонь распространился по его рукам от запястий до локтей, языки пламени облизывали плечи, в черную пустоту космоса уходили клубы еще более черного дыма, словно в пламени охватившем руки кошмара, ежесекундно словно в паровозной топке, сгорала гора угля.

— Послушайте сударь — я попятился, и понял что космическая пустота, не самая удобная поверхность для ходьбы, отдалиться за четыре шага, не удалось ни на миллиметр — мне кажется это вам не место в моей голове. Извольте на выход.

— Тебе здесь не место — все так же настаивал урод, тяжело перебирая ногами в пустоте и каким-то образом приближаясь — уходи. Исчезни!

Каким-то образом резко ускорившись, то ли взлетев, то ли прыгнув, Кошмар оставляя за собой дымный, черный шлейф словно хвост ракеты, за долю секунды преодолел разделяющее нас расстояние и пылающими скрюченными пальцами, попытался вцепиться мне в лицо. Перед глазами мелькнули острые длинные когти, окруженные языками пламени и дыма, летящие к моему лицу словно ракетный залп, но в последние доли секунды я успел увернуться.

Отскочил — внезапно почувствовав под ногами опору, и отмахнулся от Кошмара, пытаясь мысленным усилием эту страшилу развеять, как недавно уничтожал крокодила, в конце концов он все же плод моей фантазии.

Обожженного урода отбросило назад, но исчезать он по прежнему не желал, как и отказываться от своих очевидно агрессивных намерений. Снова буквально одним шагом преодолев разделяющую нас космическую пустоту, кошмар с диким рыком, выскочив из клубов огня и дыма, бросился на меня.

— Ладно, шутки кончились — я вновь уклонился от медлительного броска, и отскочил разрывая дистанцию — будем это дело заканчивать. Ты забрел не в тот сон, Фредди. Таких кошмаров как ты, я ем на завтрак.

Сказал и сам поморщился от того как нелепо и пафосно это прозвучало. С этой психологической травмой — очевидно это именно она, любое другое порождение моего разума обязано было мне подчиняться — я как-нибудь разберусь потом, а пока, надо просто от этого существа отбиться.