Двадцатью ступенями ниже была лестничная площадка, и Келтэн и Миртаи остановились там, чуть расступившись, чтобы не мешать друг другу.

Сантеокл, в сверкающем нагруднике и шлеме с султаном, с мечом в руке, перемахивал разом через две ступеньки. Достигнув лестничной площадки, он резко остановился и с тупым изумлением уставился на Келтэна и Миртаи. Взмахнув мечом, он бросил отрывистый приказ на языке киргаев.

– Что он сказал? – осведомился Телэн.

– Велел им убираться с дороги, – ответила Афраэль.

– Он что же, не понимает, что это враги?

– «Враг» для Сантеокла чересчур сложное понятие, – пояснила Элана. – Он никогда не бывал за стенами Кирги, и я сомневаюсь, чтобы за всю свою жизнь он видел больше десятка людей, которые не были бы киргаями. Киргаи подчиняются ему беспрекословно, так что он вряд ли когда-либо сталкивался с открытой враждебностью.

За спиной Сантеокла появился отдувающийся Экатас. Глаза его расширились от потрясения, морщинистое лицо побелело. Он что-то резко сказал королю, и Сантеокл покорно отступил в сторону. Экатас выпрямился и звучно заговорил, размахивая в воздухе руками.

– Остановите его! – воскликнул Бевьер. – Он творит заклинание!

– Он пытается сотворить заклинание, – поправила его Афраэль. – Думаю, его ждет неприятный сюрприз.

Голос верховного жреца взвился в протяжном крещендо, и он вдруг резко ткнул рукой в сторону Келтэна и Миртаи.

И ничего не произошло.

Экатас поднес к лицу пустую ладонь и уставился на нее в крайнем изумлении.

– Экатас, – сладким голоском окликнула его Афраэль, – терпеть не могу приносить дурные вести, но со смертью Киргона твои заклинания перестали действовать.

Жрец воззрился на нее, и на лице его медленно проявилось осознание правоты этих слов. Затем он круто развернулся, бросился в дверь слева от лестничной площадки и с грохотом захлопнул ее за собой.

Миртаи метнулась за ним. Она дернула дверь, отступила на шаг и ударом ноги разнесла ее на куски.

Келтэн двинулся на презрительно ухмылявшегося короля киргаев. Сантеокл принял героическую позу, выставив перед собой огромный щит, вскинув меч и высоко держа голову.

– Ему же не устоять против Келтэна, – заметил Бевьер. – Почему он не убегает?

– Воистину полагает он себя непобедимым, сэр Бевьер, – отвечала Ксанетия. – Ему довелось убить на учебном поле множество своих же солдат, и оттого считает он себя непревзойденнейшим в мире воителем. На самом же деле подданные его никогда не отвечали ударом на удар и даже не пытались оказать сопротивление, ибо он – их король.

Келтэн с мрачным и мстительным видом обрушился на слабоумного монарха, как лавина. Лицо Сантеокла исказилось от возмущения – впервые за всю его жизнь кто-то поднял на него оружие.

Схватка была короткой и отвратительной, и исход ее оказался вполне предсказуем. Келтэн разбил неуклюжий щит, отразил пару неловких формальных выпадов в голову и по самую рукоять погрузил свой меч точно в центр блистающего нагрудника. Сантеокл уставился на него в немом потрясении. Затем он вздохнул, соскользнул с клинка и со звоном рухнул с лестницы.

– Так! – с исступленным восторгом воскликнула Элана, увидев, как погиб самый отвратительный из ее мучителей.

Из-за расколотой двери донесся долгий отчаянный вопль, зловеще затихший вдали, и на лестнице появилась Миртаи. На лице ее было написано мрачное удовлетворение.

– Что ты с ним сделала? – с любопытством спросил Келтэн.

– Изоконировала, – пожала она плечами.

– Миртаи!.. – ахнул он. – Это же чудовищно! Атана озадаченно взглянула на него.

– О чем ты говоришь?

– Сотворить такое с мужчиной – это просто ужасно!

– Выбросить его из окна? Я могла бы придумать кое-что и похуже.

– Так вот что означает это слово!..

– Разумеется. Стрейджен частенько использовал его в Материоне.

– А-а, – Келтэн слегка покраснел.

– А ты что подумал?

– Э-э… неважно, Миртаи. Забудь, что я говорил.

– Но ведь ты же что-то подумал.

– Может, хватит об этом? Я тебя не так понял, вот и все. – Он поглядел на остальных. – Пошли вниз, – предложил он. – Думаю, нам уже никто не помешает.

Элана вдруг разразилась слезами.

– Не могу! – простонала она. – Я не могу предстать перед Спархоком вот такой! – Она прижала ладонь к головному платку, скрывавшему ее изуродованную прическу.

– Тебя это все еще беспокоит? – осведомилась Афраэль.

– Я выгляжу так ужасно! Афраэль закатила глаза.

– Пойдем в ту комнату, – предложила она. – Я все устрою – если это для тебя так важно.

– Правда? – жадно спросила Элана.

– Ну разумеется! – Богиня-Дитя деловито прищурилась, оглядывая ее. – Может быть, хочешь изменить цвет волос? – предложила она. – Или сделать их вьющимися?

Королева поджала губы.

– Почему бы нам это не обсудить? – осведомилась она.

Кинезганцы, охранявшие внешнюю стену Потаенного города, никогда не были хорошими вояками, и, когда тролли, вывалившись из He-Времени, принялись карабкаться на стены, солдаты побросали оружие и пустились наутек.

– Ты сказал троллям, чтобы они открыли для нас ворота? – спросил Вэнион у Улафа.

– Да, мой лорд, – отвечал генидианец, – но, боюсь, они нескоро об этом вспомнят. Сейчас они голодны, а потому вначале позавтракают.

– Но, Улаф, мы должны попасть в город, – с нажимом проговорила Сефрения. – Нам нужно защитить рабов.

– О Господи, – проговорил он, – об этом-то я и забыл. Тролли не сумеют отличить рабов от кинезганцев.

– Пойду гляну на ворота, – вызвался Халэд. Спрыгнув с коня, он побежал к массивным, сколоченным из толстых бревен воротам.

Через минуту он вернулся.

– С воротами проблем не будет, леди Сефрения, – сообщил он. – Они развалятся, едва на них как следует чихнешь.

– Что?!

– Дерево очень старое, моя леди, да к тому же изъедено сухой гнилью. С твоего разрешения, лорд Вэнион, я возьму нескольких людей и снаряжу таран. Мы вышибем ворота и войдем в город.

– Разумеется, – кивнул Вэнион.

– Пошли, Берит! – окликнул Халэд друга.

– При этом юноше я всегда чувствую себя неполноценным, – шепотом пожаловался Вэнион, глядя вслед молодым людям, которые поскакали к столпившимся в нескольких ярдах позади рыцарям.

– Насколько я помню, его отец производил на тебя такое же воздействие, – отозвалась Сефрения. Из-за стены галопом прискакал Кринг.

– Друг Бергстен готовится ударить по северным воротам, – сообщил он.

– Передай ему, чтобы был осторожен, друг Кринг, – посоветовала Бетуана. – Тролли уже в городе – и они голодны. Может быть, ему лучше ненадолго отложить свою атаку.

Кринг согласно кивнул.

– Когда действуешь в союзе с троллями, многое переворачивается с ног на голову, верно? Дерутся они отменно, но, упаси Боже, если проголодаются.

Минут через десять Халэд и несколько десятков рыцарей приволокли к воротам огромное бревно, подвесили его на веревках, привязанных к нескольким самодельным треножникам, и принялись мерно молотить тараном по гнилым бревнам ворот. Ворота содрогнулись, испуская клубы мельчайшей ржаво-красной пыли, и начали крошиться и разваливаться на куски.

– Вперед! – жестко крикнул Вэнион своему разношерстному войску и повел его в город. По настоянию Сефрении рыцари тотчас направились к невольничьим загонам, освободили закованных рабов и вывели их в безопасное место снаружи городских стен. Затем войско Вэниона двинулось прямиком к внутренней стене, которая окружала крутую гору, подымавшуюся посередине Кирги.

– Сколько это может продолжаться, сэр Улаф? – спросил Вэнион, указывая на беснующихся троллей.

– Трудновато сказать, лорд Вэнион, – отозвался Улаф. – Не думаю, впрочем, что мы добьемся от троллей хоть какой-нибудь помощи, покуда по улицам внешнего города еще мечутся живые кинезганцы.

– Может быть, это и к лучшему, – решил Вэнион. – Я все же предпочитаю отыскать Спархока, прежде чем это сделают тролли. – Он огляделся и позвал: