Даная огляделась, с помощью глаз и разума убеждаясь, что поблизости никого нет. По коридорам этого замка бродили мужские особи, а появление нагой богини неизменно возбуждало их. Это было, конечно, лестно, но приводило в некоторое замешательство существо, совершенно лишенное инстинкта продолжения рода. Сколько Афраэль ни билась, она так и не сумела понять, почему мужские особи так несдержанны в вопросах размножения.

Богиня-Дитя быстро приняла свой подлинный облик, а затем разделилась на двух девочек.

– Ты становишься старше, Даная, – заметила Флейта.

– Это так заметно? Уже?

– Да, заметно. Впрочем, тебе еще долго до полного созревания. Ты уверена, что хочешь пройти через это?

– Может быть, нам это поможет лучше понимать их. Сетрас, думаю, даже понятия не имеет, что нужны мужчина и женщина, чтобы… ну, ты понимаешь,

– Даная покраснела.

– Сетрас вообще не блещет умом. Можно я одолжу у тебя Миртаи?

– Зачем?

– Она тебе здесь не особенно нужна, а после того, что случилось в Диргисе, я хочу, чтобы при Сефрении была надежная охрана.

– Хорошая мысль. Пойдем поговорим с Сарабианом и Эмбаном. Они пошлют гонцов к людям, с которыми мы сами никак не можем связаться.

Флейта кивнула.

– Было бы гораздо удобнее, если б они все были наши.

Даная рассмеялась.

– Я думаю, Сетрас прав. Мы жадные, верно?

– Мы любим их всех, Даная. Не вижу причины, почему бы им всем не любить нас.

Девочки, держась за руки, двинулись по коридору.

– Даная, – сказала Флейта, – как ты думаешь, Миртаи боится высоты?

– Он очень похож на портрет, который нарисовал Телэн, верно? – прошептал Тиниен Улафу.

– Сходство почти полное, – согласился Улаф. – Мальчишка на редкость талантлив.

– О да, и еще он хорошо рисует. Улаф коротко хохотнул и, взглянув на людей, столпившихся вокруг Парока, отвел Тиниена в сторонку.

– Парок отдает приказы, – прошептал он, – но арджунец в яркой куртке говорит от имени короля Ракьи.

– Сарабиан будет очень сердиться на короля Арджуны.

Улаф кивнул.

– Я вовсе не удивлюсь, если на арджунском троне скоро появится новый король.

– Что именно говорил Парок о Натайосе? Ты не мог ошибиться?

– Никак не мог, Тиниен. Как раз перед тем, как Парок заспорил с герцогом Миланисом, он говорил, что Скарпа хочет двинуть армию из Натайоса, прежде чем передать Спархоку последнее письмо. Я едва не завопил от радости, когда он сказал, что Спархоку будет велено явиться для обмена в Натайос.

– И все-таки нам надо быть настороже. Они могут держать Элану где-то еще и привезти ее в Натайос только в последнюю минуту.

– Мы узнаем это наверняка, как только там появится Ксанетия, – пожал плечами Улаф.

Дверь кабинета распахнулась, и появился запыхавшийся слуга в ливрее.

– Барон, – обратился он к Пароку, – только что из Натайоса привезли важное известие. Гонец загнал коня до полусмерти.

– Кони дешевы. Пусть войдет.

– Я бы мог возненавидеть этого человека, – пробормотал Тиниен.

– Я его уже ненавижу, – отозвался Улаф. – Мы, кажется, невидимы? – прибавил он, задумчиво подняв глаза.

– Во всяком случае, так говорит Гхномб.

– Представляешь, какая будет физиономия у Парока, если ему вдруг вспорют брюхо невидимым ножом?

– Медленно, – прибавил Тиниен. – Очень, очень медленно.

Гонец из Натайоса, небогато одетый дакит, вошел в комнату, шатаясь от изнеможения.

– Барон, – прохрипел он, – какое счастье, что я отыскал тебя…

– Говори!

– Можно мне глотнуть воды?

– Сначала скажешь, в чем дело, а потом можешь пить, что пожелаешь.

– Лорд Скарпа велел передать тебе, что человек, за которым вы следили, – не Спархок.

– Я вижу, Скарпа окончательно спятил.

– Нет, барон. Заласта подтвердил это. Некто, кого называют Клаалем, видел человека, которому вы передавали послания. Ты, кажется, должен знать, кто такой этот Клааль. Как бы то ни было, он сообщил, что человек с перебитым носом выглядит как Спархок, но на самом деле это вовсе не он. Клааль, судя по всему, способен определить это наверняка.

Парок разразился гнусными ругательствами.

– Дело плохо, – проворчал Тиниен. – Я сообщу об этом Афраэли. Надо выручать Берита и Халэда.

– Скарпа убил жену Спархока? – спросил барон у гонца.

– Нет, господин барон. Он хотел это сделать, но Заласта помешал ему. Мне велено передать тебе никоим образом не давать понять самозванцу, что мы разгадали его. Заласте нужно время, чтобы переправить пленниц в безопасное место. Он хочет, чтобы ты продолжал действовать, как будто ничего не случилось. После того как он упрячет женщин, он сообщит тебе, что можно прикончить того, кто выдает себя за Спархока.

– Стало быть, теперь всем заправляет Заласта?

– Да, барон Парок. Лорд Скарпа немного… не в себе, можно сказать.

– Можно сказать, спятил. Так будет точнее. – Парок принялся расхаживать по комнате. – Я уж гадал, сколько времени понадобится на то, чтобы у Скарпы окончательно поехала крыша, – бормотал он. – Так, пожалуй, даже лучше. Заласта, конечно, стирик, но по крайней мере не чокнутый. Возвращайся и скажи ему, что я получил его сообщение и что я не сделаю ничего, что могло бы нарушить его планы. Дай ему понять, что я не питаю нежных чувств к Скарпе и буду верен ему, Заласте, целиком и полностью.

– Слушаюсь, господин барон.

Герцог Миланис поднялся и подошел к открытому окну.

– Господи! – воскликнул он, закрывая окно. – Чем это здесь так чудовищно воняет?

Тиниен обернулся и увидел нависшего над ними тролля.

– Блокв, – сказал он, – нехорошо вот так приходить в логова людей.

– Меня послал Кхвай, Тин-ин, – пояснил Блокв. – Кхвай устал ждать. Он хочет жечь злых огнем, который горит вечно.

И тут тусклый полумрак расколотого мгновения наполнился дымом, и перед ними возник чудовищный силуэт бога огня.

– Твоя охота слишком долгая, Улаф-из-Талесии. Ты нашел злых? Если нашел, покажи, где злой. Он будет гореть вечно.

Тиниен и Улаф обменялись долгим взглядом. Затем Тиниен по-волчьи ухмыльнулся.

– Почему бы и нет? – сказал он.

– Действительно, почему бы и нет? – согласился Улаф и повернулся к окутанному искрами богу огня.

– Наша охота была удачной, Кхвай, – объявил он. – Мы нашли одного из злых, которые украли подругу Анакхи. Теперь ты можешь ввергнуть его в огонь, который горит вечно. – Улаф помолчал. – Есть и другие, за кем мы охотимся. Мы не хотим спугнуть их, потому что тогда наша охота станет труднее. Может Гхномб поместить этого злого в He-Время? Там ты ввергнешь его в огонь. Если он будет гореть в He-Времени, другие из его стаи не почуют дым и не услышат криков, и мы не спугнем их.

– Это хорошая мысль, Улаф-из-Талесии, – согласился Кхвай. – Я скажу об этом Гхномбу. Он поместит того, кто будет гореть вечно, во время, которое не движется. Кого из них я должен сжечь?

– Этого. – Улаф указал на барона Парока.

Герцог Миланис, поворачиваясь от окна, застыл на полушаге, точно изваяние.

Барон продолжал беспокойно расхаживать по комнате.

– Нам придется принять новые предосторожности, – говорил он, не замечая, что люди вокруг него окаменели. Затем он развернулся и налетел на изнеможденного гонца из Натайоса.

– С дороги, болван! – рявкнул он. Тот не шевельнулся.

– Я велел тебе возвращаться к Заласте! – в гневе проревел Парок. – Почему ты еще здесь?

Он ударил гонца наотмашь по лицу и закричал от боли, разбив руку о нечто, более твердое, чем камень. Барон дико огляделся.

– Что это с вами всеми стряслось? – пронзительно крикнул он.

– Что он говорит? – прозвучал ужасный голос Кхвая.

Парок уставился на гигантскую фигуру Бога-Тролля, завопил и опрометью бросился к двери.

– Он не понимает, что он в He-Времени, – по-тролличьи ответил Улаф.

– Он должен знать, за что наказан, – решил Кхвай. – Он поймет, если ты заговоришь с ним птичьими звуками?