Накормив свиней, Сузанна вернулась в дом через переднюю дверь, по дороге отняв зазевавшегося скворца у кошки Клары. Сузанна все время была на взводе, ведь в любую минуту она могла столкнуться с Коннелли. Но, к ее удивлению, он куда-то исчез. Дверь в зал была открыта, однако нового работника там не оказалось. Не нашла она его ни в гостиной, ни в кухне. Да пропади он пропадом! За одни сутки он доставил ей больше неприятностей, чем за всю жизнь самые беспокойные прихожане.

Так где же он?

Возможно, он снова направился в уборную. Сузанна поставила кипятить воду, потому что пора было варить обед, и пошла наверх поискать Коннелли там. Или, может, у него хватило наглости шарить по их комнатам? Да вряд ли. Хотя кто знает, на что он способен. Но и наверху его не было.

Спускаясь, Сузанна подхватила под лестницей ворох белья, приготовленного для стирки, и вернулась на кухню. Где же он может быть? Держа грязное белье в руках, она подошла к черному ходу. Днем придется постирать, а пока она добавит эту охапку к точно такой же, ожидающей на заднем крыльце.

Коннелли оказался именно там. Удивительно, что она его не слышала. Он стоял у глухой стены и расчесывал волосы. Кругом висели корыта, а под ними лежало белье, приготовленное для стирки. Там же находился умывальник для гостей, лежала бритва, висели ремень для заточки и небольшое зеркало.

Коннелли не видел, как вошла Сузанна. Отвернувшись и слегка наклонясь, он разглядывал себя в зеркале. Его бороду покрывала пена. Теперь на нем были его грязные бриджи – она положила их на крыльцо, чтобы постирать, – и ничего больше. Лодыжки и торс – совершенно голые, если не считать бинтов. Сброшенная ночная рубашка отца Редмона комком валялась на полу.

– Что ты такое делаешь? – спросила Сузанна, оправившись от шока, в который ее поверг его вид.

Когда Коннелли ходил по дому в одной ночной рубашке, ей уже приходило в голову, что от стыда он не умрет. Теперь же он был наполовину голый, но, похоже, это ничуть его не волновало.

Изо всех сил Сузанна старалась не смотреть на Коннелли, но ее взгляд все же пробежал по его телу. Он был ужасно худ, ребра торчали, но плечи были широченные, а ноги длинные, стройные и мускулистые. Сузанна смутилась, заметив, что и ягодицы у него тоже мускулистые. Вдруг она вспомнила, какой он тяжелый, несмотря на худобу, какое крепкое у него тело. Она тут же выбросила это воспоминание из головы, но недостаточно быстро: оно заставило ее сильно покраснеть. Сузанне захотелось отвести взгляд, но она догадывалась, что нового работника очень рассмешит, если, разговаривая с ним, она будет смотреть не на него, а в стену.

– Бреюсь. Хочешь посмотреть? – Он насмешливо взглянул на Сузанну.

Конечно, он заметил ее смущение и теперь смеется над ней. Он же видел ее отражение в зеркале и наверняка не упустил из виду ее покрасневшие щеки. Помимо воли Сузанна покраснела еще сильнее, и ей снова захотелось швырнуть чем-нибудь ему в голову. Но она уже достаточно изображала из себя дурочку, хватит. Она – его хозяйка, он – слуга, она будет вести себя с достоинством, чего бы ей это ни стоило.

– Я рада, что ты чувствуешь себя лучше. Может быть, завтра сможешь взять на себя кое-какие обязанности. Сначала легкие, разумеется. – Сузанна ничего не могла поделать со своим вспыхнувшим лицом, но голос был спокойным и ровным.

– Кормить свиней? – Коннелли несколько раз провел бритвой по ремню и снова принялся за бороду.

– А также кормить кур, приносить воду, чистить лошадей, сеять и…

– Ого! А мне-то показалось, ты сказала “кое-какие”.

– Это немного. Надеюсь, ты не ленив.

– Я тоже надеюсь. Но ведь мы это скоро выясним, правда? – Он лукаво посмотрел на Сузанну. Четверть бороды была сбрита, и он выглядел уже не так свирепо.

– Здесь так: не работаешь – не ешь, – твердо сказала Сузанна и вернулась в дом. Через несколько минут она снова вышла на крыльцо, держа в руках недавно связанный серый свитер и рубашку отца.

Конечно, рубашка была безнадежно мала, но ничего другого она не могла придумать. Все-таки работник не будет бродить по дому полуголым. Его собственная рубашка после стирки сгодится лишь на тряпки. – Закончишь бриться, можешь надеть вот это.

– Не знаю, как принято у вас в Англии, но мы здесь люди скромные. Я хотела бы видеть тебя одетым.

– А я уже закончил. – Отойдя от умывальника, Коннелли стирал полотенцем пену с лица. – А теперь по поводу скромности. Учитывая, что ты уже видела меня в неглиже, – ведь это ты меня мыла? – не думаю, чтобы теперь это имело какое-то значение.

– Заботиться о раздетом больном – одно дело, а постоянно сталкиваться с полуголым здоровым – совсем другое, особенно если в доме живут в основном молодые леди. Я должна подумать о сестрах.

– А, эти три чирикающие пташки на аукционе? Помню. – Коннелли кончил вытираться и швырнул полотенце туда же, где валялась рубашка.

Сузанна хотела сообщить ему, что все это он должен сложить в корзину с грязным бельем, но не смогла выговорить ни слова. Она стояла, изумленно уставившись на его лицо – как искренне она надеялась, – не больше мгновения: Сузанна не в силах была отвести от него взгляда.

Коннелли был ошеломляюще красив. Даже в своих самых бурных фантазиях ей было бы трудно представить себе, какое совершенство может скрывать длинная борода. Высокие скулы, чеканный профиль, ямочка на подбородке. Нос прямой и длинный, прекрасно очерченный рот. И, главное, он был молод. Слишком молод. Почти так же, как и она. Словно громом пораженная, Сузанна осознала, что она натворила.

На этот раз она впустила лису в курятник. Двух мнений тут быть не могло. Сестры, по крайней мере Мэнди и Эм, сойдут с ума, увидев его.

Звук остановившейся около дома брички заставил ее подскочить, как ошпаренную кошку.

– Что с тобой? – участливо спросил Коннелли.

– Надень эту рубашку, – выпалила Сузанна.

Повернувшись так резко, что взметнулись юбки, она кинулась к двери, чтобы перехватить Мэнди. Разумеется, она не сможет постоянно держать сестру вдали от нового работника, но по крайней мере та не увидит его полуголым. Вот только с лицом настоящая проблема. Интересно, как долго растет борода?