– Подожди, Сузанна, Ты только все портишь. Дай я попробую, – сдержанно предложил Айан, с интересом следивший за ее судорожными попытками хоть как-то привести волосы в порядок.

Справиться с этой перепутанной копной без расчески или щетки было почти невозможно. Она перекрутила волосы и попыталась удержать на месте шпильками, но они тут же выскочили, и кудри снова рассыпались по спине.

– Тогда скорее. – Сузанна и представить не могла, что кто-нибудь может их здесь застать. Возможно, ее уже ищет Мэнди. Или кто-нибудь вздумает прогуляться по розарию. Завтра к утру все в Бьюфорте уже будут знать…

– Да не паникуй ты. – Айан приподнял ее лицо за подбородок. Ладони были теплые и большие. Загрубевшие кончики пальцев коснулись ее скул.

Сузанна глубоко вздохнула. Ей пришлось взять себя в руки, чтобы не закрыть глаза. Как ни позорно то, чем они занимались, она ни о чем не жалела. Она его любила.

– Если кто-нибудь придет…

– Если кто-нибудь сейчас придет, то все, что он увидит, это женщину с распущенными волосами. Я полностью одет, ты одета, на твоей груди нет надписи. Твой позорный секрет никто не узнает.

В таком изложении ситуация выглядела еще хуже, чем она думала. Значит он – ее позорный секрет? Сузанна зажмурилась.

– Ну, что еще? – нетерпеливо спросил Айан.

Он быстро поцеловал ее в губы и повернул к себе спиной. Сузанна заставила себя стоять спокойно, пока он, как гребенкой, расчесывал пальцами ее дикую гриву.

– То, что мы сделали, страшный грех, и я знала, что это грех…

– Сузанна… – Он перестал расчесывать ей волосы, постояв секунду неподвижно, отпустил их, положил руки ей на плечи и осторожно повернул лицом к себе. – Грех, как и красота, всегда зависит с того, как на это посмотреть, – сказал Айан.

Сузанна недоверчиво взглянула в красивое лиц и покачала головой.

– Грех есть грех, – убежденно запротестовала она.

Айан не уступал:

– Уже давно я не был так близко к раю, как сейчас, когда занимался с тобой любовью. Я не хочу больше ничего слышать о грехе.

– Будем мы говорить об этом или нет, суть дела не изменится.

– А ты знаешь, что ты очень упрямая женщина? И очень красивая.

– Перестань, Айан! – Она засмеялась, хотя ей хотелось расплакаться. – Вовсе нет! Будь хоть paз честен и скажи, что я самая обыкновенная. Ничего больше. Вдобавок совсем простушка.

– Ты прекрасна, а я всегда честен. Ты просто не в состоянии поверить в правду, когда ее слышишь.

– Ты лжешь так же легко, как и дышишь. – Сузанна шутила. Сузанна страдала.

– Дышу я куда легче, уж поверь мне. Знаешь, твои волосы напоминают мне гриву чистокровной кобылки, на которой я когда-то ездил в горах Испании. Грива была цвета темного золота, вот и твои кудри такие же.

– Они просто русые. – Сузанна никогда не обольщалась на свой счет. И этот льстец напрасно тратит свое красноречие.

– А глаза твои напоминают мне залитый солнцем лесной пруд.

– Они карие.

– Рот у тебя крупный и щедрый, как и ты сама, а цветом он напоминает раздавленную спелую клубнику.

Это прозвучало весьма прозаично по сравнению с другими поэтическими образами. Сузанна не удержалась и спросила:

– Раздавленную клубнику?

Его губы изогнулись, в глазах засветился смех. Айан выглядел таким милым, таким родным, что она невольно улыбнулась ему в ответ.

– Тогда раздавленные лепестки роз. Нечто густое и розовое.

– Понятно.

– А твоя фигура вогнала бы в краску Венеру. И ты еще говоришь, что некрасива.

– А кто такая Венера? – ревниво спросила Сузанна.

Айан остолбенел. Потом он начал смеяться и обнял ее. Сузанна прижалась лбом к его колышущейся груди, не совсем понимая, с чего он так развеселился.

– Венера, дорогая моя, – сообщил он ей в ухо, – одна из самый знаменитых классических фигур в мире. Но я могу понять, почему твой дотошный отец не просветил тебя по этому вопросу.

– Почему? Что в ней плохого? – Сузанна подняла голову и подозрительно посмотрела на него.

– Ничего в ней плохого нет. Она прекрасна. Еще она очень, как бы это сказать, пышнотелая и почти совсем голая. У древних римлян она была богиней любви и красоты.

– Вот как. – До нее дошло, в чем он нашел сходство, и Сузанна покраснела.

– Значит, когда я говорю, что ты прекрасна, ты должна мне верить. Понятно?

– Но…

– Скажи: “Да, Айан”, – велел он.

Сузанна сдалась.

– Да, Айан, – смиренно повторила Сузанна.

Айан наградил ее поцелуем.

Сузанна вскинула руки, притянула его за шею и мечтательно заглянула в его глаза.

– И на вкус ты очень хороша. – Айан осыпал ее лицо легкими поцелуями,

Сузанна закрыла глаза и прижалась к нему.

– И пахнет от тебя хорошо. Такой свежий, чистый запах, немного с лимоном. Почему с лимоном?

– Я ополаскиваю им волосы. – Сузанна тайком выжимала сок на голову почти при каждом мытье, надеясь, что это придаст красивый оттенок ее густым волосам. Но, видимо, ее волосы не так уж и бесцветны, если он назвал их густо-золотистыми. Правда, этот змий обладал таким же сладкоречивым языком, из-за какого Адама и Еву выставили из Эдема.

– Мисс Сузанна все же самолюбива! Поверить не могу! Значит, для тебя не все еще потеряно.

Он поцеловал ее в губы уже более продолжительным поцелуем. Сузанна снова почувствовала, как перестает соображать. И только одна мысль упрямо стучалась в виски – ей ничего не нужно от жизни, только остаться вот так, в его объятиях, навсегда.

– Сузанна, Сузанна, где ты?

Как ошпаренная кошка, Сузанна отпрыгнула от Айана.

– Мэнди! – в ужасе прошептала она, судорожно хватаясь за растрепанные волосы.

– Сузанна! – Хруст ракушек становился все отчетливее. Мэнди вошла в розарий.

Сузанна спряталась в темном углу, радуясь тому, что беседка слегка приподнята над землей. Она замерла, боясь пошевелиться. Мэнди могла заметить ее и застать в таком растерзанном виде. К счастью, розы закрывали часть беседки, скрывая любовников.

– Стой тихо. Я сам поправлю. – Айан встал сзади, поднял копну кудрей обеими руками и умело скрутил их в длинный жгут. Затем свернул его в аккуратную восьмерку и закрепил четырьмя шпильками. Сузанне для этого требовалось в три раза больше шпилек и времени.