— Это не случайности, адмирал! Это проявление божьего благословения! — оживился доктор. Взволнованный, он ухватил Анри за плечо: — А что ещё вам поведал дух вашей покойной матушки, да будет ей земля легка?

— Она привела Святого Антония, дабы он дал мне ценные советы.

Доктор перекрестился:

— Пресвятая Дева! Солдаты давно толкуют, что вам кто-то из очень сильных святых покровительствует. Вы слывёте счастливчиком, Анри, потому и рвутся все служить непременно на «Победоносце». Да вот только удача и беда часто рука об руку ходят. Этот мир полон худых людей. Как бы кто за вашими успехами недоброго покровителя не усмотрел! Взять того же дона Себастьяна — вы замечали, как он на вас смотрит? Вы бы при нём лучше особо не откровенничали, друг мой, а то мало ли чего! Как говорится — бережёного бог бережёт! Слухи до меня дошли, что он в орден иезуитов вступить хотел, да что-то не заладилось.

— Это кто же их вам принёс, Антонио? — усмехнулся Анри, раздумывая, стоит ли говорить доктору о присяге дона Себастьяна.

Доктор заметно смутился, но ненадолго:

— Признаюсь, странным мне его желание служить на «Победоносце» показалось — много ли грандов на службе у таких, как мы, вы знаете? — враз посерьёзнев, Анри покачал головой. — Ну вот, видите! — развёл руками доктор. — Вот я и написал в Толедо доброму знакомому, чтобы разузнал, что и как в семействе герцогов Альба. А не так давно ответ получил. Слухи ходят, что у герцога с младшим сыном разлад большой вышел, и вроде бы виной тому был иезуитский наставник дона Себастьяна, — Антонио замолчал и отвёл глаза. Немного помявшись, многозначительно хмыкнул и продолжил: — В общем, будьте при нём осторожнее. Не говорите лишнего. Кстати, а что было причиной того, что вы меня с собой брать передумали? И не по этой же причине вы оставили в Белизе своего капитан-лейтенанта?

— Вы зрите в корень, Антонио, — речь альмиранте прервал стук в дверь. — Похоже, нам придётся продолжить не скоро, — не скрывая сожаления, что их разговор опять прервали, Анри позвал стучавшего войти.

В каюту вступил капитан.

— Менеер адмирал, оба фрегата легли на задуманный курс и менее, чем через два часа, если ветер не изменится, мы будем на месте, — доложил он.

Анри взглянул в окно — серая завеса дождя слегка посветлела. Хеер Йоханнес, проследив за невольным движением Эль Альмиранте, уловил его мысли.

— Бог даст — ливень к тому времени прекратится, — озвучил фламандец общую надежду. — А пока у нас есть время, вы окажете мне честь, хееры, прияв моё приглашение позавтракать? — церемонно спросил капитан Рубен де Крон.

— С превеликим удовольствием! — глянув на доктора, ответил за обоих Анри и направился вслед за хеером Йоханнесом в ратс-камеру.

— Помнится мне, при нашем последнем посещении Виллемстада вы обмолвились, что нашли там нового кока. Уж не его ли голландскую кухню нам предстоит вкусить? — наблюдая за тем, как двое бисоньо[156] под контролем капитанского слуги расставляли тарелки со снедью, полюбопытствовал Анри.

— Именно так, менеер адмирал! — улыбнулся хеер Рубен де Крон. — Клянусь святым Дрого, так изумительно готовить вафли, как Флорис Вос, не умеет даже моя жена! — он заметил, что в ратс-камеру вошли приглашённые лейтенанты, и, по-хозяйски окинув взглядом стол, провозгласил: — Менеер адмирал, прошу вас занять место во главе, — и указал Анри на стул в центре, возле которого уже ждал слуга. Как только Эль Альмиранте уселся, капитан обратился к остальным гостям: — Прошу вас, хееры, присаживайтесь, — и направился к стулу по правую руку от адмирала.

Погрузка на баркасы заняла больше часа. За это время дождь прекратился, и воцарившееся солнце придало синевы свинцово-серым водам устья реки.

Хеер Густаф, перебравшийся на первый баркас, занял место на носу. Там же поместили и его сундук с набором навигационных приборов. В помощь голландцу выделили двух матросов, одного из которых обязали следить за песочными часами, вовремя переворачивать их и вслух отсчитывать время. Он же каждые два часа должен был кричать смену на вёслах. Доктора Эрнандеса и майя усадили в центре. Анри разместился на корме, рядом с рулевым. Там же нашлось место и для капрала Ромеро. Окинув взглядом оба баркаса и убедившись, что все устроены, и загружено всё необходимое, Эль Альмиранте, сняв шляпу, перекрестился и со словами «Ну, с богом!» — дал сигнал к отправлению.

— Отваливай! — подал команду кормчий, перекладывая руль, и баковый с загребным с помощью отпорных крюков дали шлюпке ход…

Река была широка и поросшие густым лесом берега не защищали путников от нещадно палящего солнца, зато скверный запах мангров долетал до середины. На мерное: «И раз! И два — а — а!» — рулевого, задававшего ритм гребцам, с удивлением оборачивались прогуливавшиеся по берегу тёмно-синие цапли, и откликались небольшие чёрные обезьяны, что-то выискивавшие на повисших над водой ветках. Царившее вокруг спокойствие навевало чувство безопасности и умиротворения, и Анри, следуя своему обету, вынул из-за пояса чётки и погрузился в чтение новены Розания.

Когда прошли рукав, называемый в Белизе Ревущим Потоком, вода помутнела и приобрела серый оттенок, а мангровый лес уступил место тропическим джунглям. На протяжении последующих двух третей лиги река, плавно извиваясь, катила мутные, пахнущие тиной воды. Внезапно баркас словно пересёк некую границу, и вёсла опять разбивали прозрачную зеленоватую гладь.

В перерывах между молитвами Анри не забывал разглядывать окрестности и посматривать на Густава, колдующего то с астролябией[157], то с квадрантом Дэвиса[158], успевавшего при этом следить за компасом, отдавать приказы подручному матросу забрасывать лаг[159] и заносить все полученные измерения тонкой свинцовой палочкой в небольшую книжицу в кожаном переплёте.

Неспешно продвигаясь всё дальше на запад против сильного течения, баркасы шли по извивавшемуся змеёй руслу. Временами река лишь плавно вилась бирюзово-синей лентой, но, вдруг сильно расширившись, местами и до девяносто пяти пасо, вновь суживалась и делала крутой рывок на юг, чтобы, вернувшись к своей привычной ширине, спустя пару сотен пасо опять повернуть строго на север.

После пяти тысяч триста двенадцати пасо река вдруг легла перед путешественниками длинной тёмно-синей стрелой.

— Удвоить темп! — крикнул Висент Матеу и послушные его ускорившемуся «И два — а!» — взмахи вёсел стали чаше, так что очередную тысячу пасо баркас прошёл менее чем за пол часа. Когда русло реки снова зазмеилось, задаваемый рулевым ритм замедлился, а расстояние между баркасами, растянувшееся на ровном участке до тридцати пасо вновь уменьшилось. После очередного изгиба река взяла круто на север, а её воды, враз став мутными, пожелтели.

Анри как раз закончил второй круг новены, когда матрос, следивший за временем, прокричал конец второго часа, и кормчий объявил смену на вёслах. Шлюпка остановилась, люди стали меняться местами на банках. Воспользовавшись заминкой, Эль Альмиранте лицезрел окрестности и, поглядывая на вившиеся над баркасом облако комаров, мысленно похвалил себя за предусмотрительность. Ещё перед посадкой он, повинуясь какому-то внутреннему чувству, выловил в походном мешке подаренную Хуаном баночку с чудодейственным снадобьем и тщательно обмазался им. Для всех остальных старый охотник при первой же возможности смешал береговую илистую грязь с запасённым на «Решительном» хлопковым маслом. Солдаты и матросы восприняли приказ альмиранте обмазаться этой странной смесью без особого энтузиазма. Однако то ли пример доктора Антонио, то ли огромные кулаки капрала Ромеро оказались настолько убедительными, что вскоре все старательно покрылись тонким слоем мягкой и попахивавшей гнилью кашицей.