«Что ещё за дага?» — мелькнуло в голове, и тут же подивилась тому, что она знает: дага на испанском — «кинжал». Но самым впечатляющим оказалось то, что Агата не только знала, что такое абордажная сабля и дага, но и была уверена, что умеет ими пользоваться!

«Ми альмиранте!» — хрипло произнёс какой-то мужчина. Его голос, абсолютно ей незнакомый, почему-то был очень близким. Речь лишь на долю секунды показалась чужой, но мгновенно стала понятной, родной, и Агата где-то в глубине души знала, что это испанский, хотя никогда его не учила. Ещё она откуда-то знала, что собеседника зовут Энрике, что он — её давний друг и обращается к ней уважительно «мой адмирал». Повернувшись на голос, женщина увидела возле небольшого шкафчика с приборами… «нактоуз» — тут же поправилась мысль… бородача лет пятидесяти, одетого так же, как и она. Взгляды встретились, и мужчина произнёс хриплым голосом: «С таким ветром мы будем в Белизе к закату!»

В этот момент у Агаты развеялись последние сомнения в том, что она — мужчина, моряк, торговец и судовладелец, ведущий свои корабли домой, в Белиз…

«Это просто сон».

Агата сильно зажмурилась, желая проснуться, но вместо этого вдруг увидела промелькнувшие, как в калейдоскопе, картинки чужих воспоминаний.

«У меня галлюцинации, — последовал вывод. Во рту вдруг пересохло, кровь прихлынула к лицу, в голове запульсировало, наполняя мысли страхом: — Это что — шизофрения?»…

Но мысли Агаты, как и мысли мужчины, в теле которого она оказалась сознанием, были логичны и ясны и… у каждого свои. Анализируя происходящее, женщина утвердилась в том, что, если она осознавала и себя, и приютившего её «я» мужчину — и это было удивительно и волнительно, и очень не по себе: шутка ли — читать чужие мысли?! — то он, слыша только те её мысли, что подкреплялись сильными эмоциями, не осознавал их чужеродности. Во всяком случае пока. Испанец чётко знал кто он, где находится, с кем говорит, куда и зачем направляется. Скорее всего непонятности, происходящие с ним, вызвали бы больший интерес и обеспокоенность, но Энрике отвлекал его своими речами. Зато Агата, не тревожа мужчину, явно не по совей воле разделившим с ней тело, узнала, что его зовут Анри.

Женщина постаралась успокоиться и решила затаиться. Не понимая, как и почему её сознание оказалось в теле этого Анри, она не предполагала, какие могут быть последствия, если он осознает присутствие «незваной гостьи».

Агата расслабилась и снова закрыла глаза, отпуская своё сознание и просто вслушивалась, пытаясь узнать кто такой этот молодой испанец с французским именем и в какое время он живёт.

Внезапно её отвлёк странный щелчок за спиной и такой родной и знакомый голос произнёс:

— Агата, пошли спать, — Ярослав, включив свет, подошёл к жене и сел рядом на ковёр. — Медитируй — не медитируй — всех не спасёшь, — обняв жену за плечи, сказал он и поцеловал её в щёку. — Пошли, мне без тебя тоже не спится.

— Сейчас приду, Яро. Дай мне ещё пару минут! — Агата уткнулась носом в плечо мужа.

— Ладно, — вздохнул Ярослав и, поднявшись, вышел, оставив свет гореть.

Во время разговора с мужем Агата не переставала видеть и слышать всё то же, что и Анри.

«А ведь мой мозг словно многоядерный процессор, решавший одновременно разные задачи и отображавший их на двух мониторах!» — восхитилась женщина неожиданному пониманию происходящего. Стоило Агате вспомнить, что она находилась в гостиной — словно по щелчку тумблера картинка комнаты становилась ярче, а Карибское море бледнело, не исчезая. Двигаясь по комнате, женщина продолжала лихорадочно анализировать поступающую информацию. Гася свечу, она услышала, как кто-то зовёт Анри: «Альмиранте, паруса на горизонте!» — и тут же сознание мужчины, начинавшему всё сильнее прислушиваться к себе, заполонили мысли о чужом корабле.

«Ладно, пойду спать, а утром, если я всё ещё буду в голове этого альмиранте, прежде чем начну думать о том, как это лечить, попробую хотя бы узнать в какое время меня занесло — когда ещё мне представится возможность побывать в Карибском море, да ещё и в теле владельца боевого парусного флота, который он называет „армада“!»

Приняв решение, Агата выключила свет и пошла в спальню, где Ярослав, оставив гореть настольную лампу на её ночном столике, сладко спал, положив руки под голову.

Подставив паруса попутному ветру, «Победоносец» стремился к горизонту, уверенно рассекая волны. Он торопился в родную гавань, словно горячая скаковая лошадь, которая, узнав дорогу, несётся в свою конюшню во всю прыть, невзирая на ухабы.

Высокий молодой человек, одетый в расшитый золотом тёмно-синий камзол, такого же цвета панталоны и высокие испанские сапоги из выбеленной кожи, стоял на квартердеке[3], вглядываясь в даль. Туда, где синева моря соединялась с голубизной неба. Над его головой, покрытой чёрной широкополой шляпой с белым страусовым пером, развевалось на кормовом флагштоке синее полотнище с сияющим золотым солнцем, а над бизань-мачтой[4] гордо реял белый с красным бургундским крестом флаг Испании[5]. Крепкий ветер усердно надувал голубые паруса, подгоняя корабль всё ближе к дому.

— Ми альмиранте! — хриплый мужской голос перекрыл скрип рангоута[6]. Молодой человек обернулся. — С таким ветром мы будем в Белизе к закату! — продолжил стоящий возле нактоуза мужчина.

Ничего не ответив, адмирал снова обратил взор в море и погрузился во внезапно накатившее воспоминание. Недели три назад, при возвращении в Белиз из Сан-Хуана, после этой привычной фразы в его мозг словно ударила молния. На какой-то момент ему даже показалось, что тело перестало подчиняться, а мысли коснулось чужое сознание.

Молодой человек прислушался к себе, выискивая в памяти удивившие его тогда странные ощущения. Первым вспомнилось непреодолимое желание оглядеть себя. Некая сила заставила его осмотреть одежду, словно он видел её впервые в жизни. Затем из глубин памяти всплыло и то, как на доли мгновений он будто забывал давно знакомые названия. С любопытством и неким неосознанным опасением молодой человек ждал повторения тех странных ощущений, но ничего не почувствовал. Лишь память услужливо указала то самое немолодое женское лицо, что в той ослепительной вспышке мелькнуло перед внутренним взором. Осознать произошедшее он тогда не успел — вперёдсмотрящие заметили паруса и капитаны Победоносной армады, прильнув к зрительным трубам, ждали сигнала с приказом своего адмирала. Поскольку необычное явление с тех пор больше не повторялось, повседневные дела и заботы вытеснили воспоминания о произошедшем на задний план. Упоминание Белиза в том же месте, как и тогда, всколыхнуло память. Перебирая знакомые и уже почти забытые женские лица, мужчина попытался опознать мелькнувший в ярком заблеске лик, но безуспешно. Зато эта попытка пробудила в нём мысли о доме и о городе, приютившем его.

Белиз… Вот уже долгих восемь лет он — Анри Верн, торговец и владелец собственного флота, уважительно именуемый подчинёнными «адмирал», считал его своим домом, хотя на самом деле не было там у него жилья, только склады да лавка на Торговой площади. Настоящий дом — это восьмидесятипушечный линейный корабль[7], несколько лет назад отобранный у пиратов возле Бермудских островов, а затем отремонтированный в Новом Амстердаме и получивший своё новое имя — «Победоносец». К настоящему времени Анри уже владел плантациями на Кубе, Ямайке и на нескольких Малых Антильских островах, но только сюда — в Белиз — он возвращался как домой. Может быть, потому, что это было первое поселение в Новой Испании, до которого когда-то добрался молодой моряк, мечтая начать новую жизнь?