Глянув на остановившийся в двадцати пасо второй баркас, которым командовал Сантьяго Аларкон — лейтенант с «Упорного», Анри обратил внимание на едва заметную волну, почти рябь. Опытный глаз моряка сразу выделил её, потому что она шла поперёк течения, медленно приближаясь к первому баркасу…

Чувство тревоги, вызванное странным и непонятным явлением, заставило Анри встать. Волна стремительно приближалась. В какой-то момент адмиралу показалось, что даже в мутной воде видна огромная тень.

— Ты это видишь, Грегорио? — тронул он за плечо капрала. Верзила и уже успевшие поменяться местами гребцы дружно повернули головы в направлении, указанном Эль Альмиранте. Несколько человек с правого борта даже приподнялись со своих мест, чтобы видеть воду поверх голов сидящих. Внезапно сильный удар по килю под кормой тряхнул баркас, едва не выкинув Анри за борт. Падая, он ухватился за кормчего и завалился на него, прижав к планширу. Рулевой охнул и тихо выругался на баскском.

— Ты в порядке, Арица? — поинтересовался Анри, садясь на своё место.

— Да, сеньор альмиранте. Нам с вами повезло, что капрал удержался, — потирая ушибленный бок, попытался улыбнуться рулевой.

Анри окинул взглядом команду: несколько человек, стоявших во время удара, повалились на сидевших товарищей и сейчас, вернувшись на свои места, беззлобно выясняли между собой кто кому заехал локтем в ухо при падении. Остальные уже успели ухватиться за вёсла и ожидали команды кормчего.

— Сеньор, — долетел на корму голос индейца. — Это большой крокодил. Он будет нападать, пока мы не покинем его владения или не убьём его.

Услышав такое, солдаты похватали свои полупики и арбалеты. Анри, придерживаясь за плечо Верзилы, привстал, разглядывая воду в поисках странной волны.

— Вон он! Он возвращается! — крикнул Хуан, указывая рукой на рябь за правым бортом.

— Всем приготовится к удару! Арбалеты, ориентир — поперечная волна! По цели под водой — бей! — отдал приказ Эль Альмиранте и, не спуская глаз с приближавшейся ряби, сел, крепко вцепившись руками за корму.

Хлопнули тетивы, отправляя болты в невидимую цель. Вода за бортом покраснела и из неё взметнулась огромная зубатая пасть. Оказавшиеся рядом гребцы не сговариваясь стали лупить чудовище по голове. Трое солдат, протиснувшись к месту схватки, умудрились полупиками кольнуть крокодила в глотку прежде, чем тот сомкнул челюсти на лопасти весла. Раздался треск и во все стороны полетели щепки, а серо-чёрная голова чудища скрылась под воду, окрашивая её кровью.

— Сеньор, надо выследить добычу, у неё вкусное мясо, — обратился к Анри старый охотник.

— Ты что, нырнуть отважишься? — поинтересовался тот, вновь поднимаясь и разглядывая воду.

— Нет, сеньор. Зверь ранен. Он будет искать убежище на берегу, — старый охотник высмотрел узкий проход в густых зарослях и показал его Анри.

— Боюсь, там найти его будет не легче, чем в реке, — альмиранте недоверчиво посмотрел на берег, до самой воды покрытый зарослями кустарника и низкорастущих деревьев.

— Я найду его, сеньор! Только прикажи подойти ближе. Вон туда, — Хуан указал рукой на место, где зависшие над водой кусты зашевелились.

Анри обвёл глазами ожидавших его решения людей.

— Ну что, попробуем крокодильего мяса? — задумчиво произнёс Анри, мысленно взвешивая «за» и «против». Солдаты заметно оживились и одобрительно загудели.

— Свежее мясо всяко лучше, чем солонина, да и солнце к полудню близится. Может, стоит на часок высадиться? — высказал своё мнение капрал Ромеро.

— Капрал дело говорит, альмиранте! Люди разомнутся, поедят и с новой силой налягут на вёсла, — поддержал Верзилу с приблизившегося второго баркаса лейтенант Аларкон.

— Боюсь, после такой разминки с тесаками им не очень захочется снова браться за вёсла, — хмыкнул Анри, однако приказал рулевому вести баркас к указанному индейцем месту.

В это утро дон Себастьян проснулся довольно поздно. Вместо обычно проникавшего в небольшое незастеклённое окно мягкого утреннего света комнату наполняли серость и шум ливня. И без того тяжёлый и душный воздух стал ещё гуще, наполнившись влагой и запахом мокрой древесины.

Эту комнату в трактире «У Сандро» для себя и старших офицеров на время ремонта «Победоносца» снял капитан Гонсалес. Как только флагман вновь оказался на плаву, Энрике вернулся на корабль, передав помещение в распоряжение лейтенанта де Брисуэлы. Себастьян, однажды решив при любых обстоятельствах находиться неподалёку от Эль Альмиранте, так же, как и он, не останавливался в съёмных покоях, предпочитая набитому блохами тюфяку свой большой сундук в офицерской каюте. Однако сеньор Анри на рассвете должен был отбыть в новую экспедицию, а ему, как самому доверенному лицу, поручил выполнить дело, требовавшее тщательного расследования на берегу. Всё взвесив, аристократ воспользовался тем, что его слуга и сундук с вещами до сих пор находились в снятой капитаном комнате, и остался там на ночь, потеснив идальго де Брисуэлу.

Поднявшись, Себастьян осмотрелся. Постель лейтенанта была пуста — тот покинул комнату ещё затемно, торопясь на корабль. Вместе с идальго отправился и прислуживавший ему молодой бисоньо. Его же слуга — Лоренсо — спал, свернувшись калачиком на сундуке. Этого расторопного и смышлёного парня Себастьян нанял в услужение ещё в Севилье перед посадкой на галеон, направлявшийся в Новую Испанию. Избежав смерти при Рио-Нуэво, Лоренсо не покинул своего благородного и благочестивого сеньора и, уповая на будущее вознаграждение за свою преданность, стоически разделял с ним мытарства корабельной жизни.

Дон Себастьян разбудил слугу и потребовал побрить его. Когда Лоренцо удалился за тёплой водой, капитан-лейтенант предался размышлениям. Перебирая в голове все высказанные накануне версии, он стал вспоминать солдат с «Победоносца», участвовавших в экспедиции. Рассматривая появившиеся перед мысленным взором лица раздумывал об этих людях и пытался понять, кто из них мог быть способен на предательство. Довольно быстро Себастьян отказался от этого занятия, осознав, что его суждения не объективны: одних он знал не слишком хорошо, а о других, с которыми не раз бился бок о бок в абордажном бою, неосознанно отказывался думать плохо. «Да, неспроста адмирал поручил развязывать языки наших солдат людям из Птичьей армады, — уважительно подумал он, но, вспомнив Птичью армаду, нахмурился. — Надо будет всё же нанести визит коммодору».

С первой же встречи аристократ невзлюбил идальго Фернандеса. Слишком уж тот был шумным. Балагур, грубоватый и простой в общении со всеми без различия он был полной противоположностью замкнутому, молчаливому и изысканному дону Себастьяну. Капитан-лейтенанта раздражала способность коммодора переключать внимание на себя и моментально заполнять любое пространство. Однако, будучи честным с самим собой, Себастьян признавал, что восхищается умением идальго находить со всеми общий язык. Это делало коммодора необычайно популярным человеком в обеих армадах и в Белизе. Не уважали его разве что лишь те, кто по той или иной причине были несимпатичны самому сеньору Фернандо. Исключением была местная знать, закрывшая двери своих домов пред семейством Фернандесов из-за прошлого сеньоры Селии. В отличие от семейных представителей благородных сословий дон Себастьян не испытывал презрения ни к одному из супругов, полагая, что, если Господь возвысил падшую женщину до жены дворянина, то это можно расценивать как прощение всем прошлым прегрешениям. А ежели её простил сам Господь, то вправе ли люди осуждать эту женщину и отворачиваться от того мужчины, который протянул ей свою руку?..

Дальнейшие размышления прервало возвращение Лоренсо.