— Если Господь снизойдёт до моей просьбы и откроет мне имя негодяя, я непременно доложу вашему превосходительству, — поклонился торговец.

— Пусть вам сопутствует удача, сеньор Анри! — губернатор протянул торговцу руку и, когда тот приложился к печатному перстню, вышел, оставив его наедине с картой.

Когда судовладелец со своими солдатами оказался вновь на улице, солнце уже перевалило зенит. Знойное марево неоднозначно говорило о времени сиесты. До торжественного обеда оставался почти час и потому Анри направился к дому Фернандо.

Коммодор нетерпеливо ожидал визита Анри. Едва тот показался во внутреннем дворике, как великан тут же вышел на балкон и, прогремев: «Ну наконец-то!» — стремительно бросился навстречу, перепрыгивая ступени.

Приветственно обняв друга за плечи, идальго приказал слуге отвести солдат на кухню и подать в кабинет вина, со словами: «Пошли, адмирал, расскажешь мне что это было,» — направился к лестнице. «Словно флагманский корабль, прокладывающий курс эскадре», — глядя на широкую спину коммодора, подумал Анри. Внезапно то чувство незащищённости, рождённое беседой с губернатором, отступило. «А ведь Господь и впрямь держит надо мной свою охранную руку и расставляет ею на моём пути таких людей, как Фернандо и Себастьян!» — вдруг осознал он и перекрестился.

Усевшись в предложенное кресло и попивая токайское, Анри, по настоянию коммодора, изложил последовательность событий, предшествовавших появлению Фернандо на площади.

— Что ты теперь делать намерен? — спросил идальго, нахмурившись. — Знаешь, кто донос написал?

— Нет, — буркнул Анри. — Я уже успел поломать себе голову над этим вопросом, да не один. Но тщетно.

— По моим соображениям лишь обида великая на тебя могла бы кого из пехотинцев на такое сподвигнуть, другим резона нет. Но вот чем ты мог бедолагу обидеть? — коммодор задумчиво подпёр полусогнутыми пальцами гладко выбритый подбородок. — Ну, будь я на твоём месте, я бы среди солдат, что в экспедиции были, искал доносителя меж теми, чью девку я «оседлал». Но за тобой я таких дел на замечал. Или я чего-то не знаю? — закончив размышлять вслух Фернандо испытующе посмотрел на Анри.

— Не таскался я за чужими девками, — отмахнулся тот. — Однако, слова твои не лишены смысла. Может, и вправду кто на меня обиду имеет?

— Ты уже надумал, когда за сеньорами пойдёшь? Может, я тут своим пехотинцам шепну пару слов, и, если ты тут тех, кто с тобой к индейцам ходил, оставишь, они поспрашивают осторожно в тавернах? Пиво и вино умеют людям языки развязывать, — отхлебнув из кубка, предложил коммодор.

— Отчего же не порасспрашивать, — задумался Анри. — Может, и узнают чего. Я завтра утром на фрегатах к устью реки пойду, а сегодня вечером в трактире для новой экспедиции людей набирать буду. Кто в прошлой был в этот раз не возьму, так что поручи тем из твоих солдат, кто умеет язык за зубами держать, чтобы спрашивать начали. Я этого доносителя дону Себастьяну разыскать поручил, так что всё, что разузнают, пусть ему докладывают, — Анри поймал взгляд Фернандо, — не найти мне покоя, пока я имя этой крысы знать не буду! А ведь я, грешным делом, на губернатора подумал!

— Да не враг он себе и не дурак, чтобы от тебя избавляться, да ещё и таким образом! — ударил себя по колену коммодор. — Хотя, — потянул он, задумавшись, но тут же качнул головой: нет, не стал бы он этого делать! Признай он тебя виновным и конфискуй флот — повесит и себе, и кабильдо обузу на шею — ведь тогда те корабли, что в городе останутся, на деньги казны содержать придётся, а остальные зелёный флаг поднимут. А я первый буду, кто людей на штурм тюрьмы поведёт.

— А потом что — открытое море и судьба изгоев? — грустно усмехнулся Анри. — А ведь у тебя семья, Фернандо!

— Семье положено быть там, где её глава. Ежели капитанская каюта «Альбатроса» станет моим единственным домом — придётся и Селии с детьми привыкать к морской жизни. А вот нарушить обет дружбы — это обеспечить себе место в аду вернее, чем если плавать под зелёным флагом. Тем более, что, зная тебя, мы бы вряд ли грабежами занялись. Думаю, ты, скорее всего, примкнул к кому-нибудь. На Гранаде тебя бы с радостью приняли. К тому же ты ведь наполовину француз. Или я не прав? — идальго вновь хлопнул себя ладонью по колену и посмотрел на друга.

— Признаюсь, думал я об этом, когда лейтенант Монтойо уведомил меня об аресте, — задумался Анри, постукивая пальцами по зажатому в руке кубку. — Потому и подчинился, что не смог себя под пиратским флагом представить. Кстати, — он сделал глоток и продолжил: — Когда я завёл на эту тему разговор с сеньором Альваресом, он мне на алькальда указал. Тот, дескать, просил у него энкомьенду для племянника, а губернатор её велел на конкурс выставить. Я по его же наущению за неё залог внёс и с казначеем повышать его в прениях договорился.

— Ну, энкомьенда, это, конечно, предлог немаловажный, — задумался Фернандо. — Благополучие родственника могло бы побудить алькальда на устранение конкурентов. А кроме тебя вряд ли ещё кто мог бы быть препятствием. Так что, скорее всего, если это сеньор Рикардо устроил, то подержали бы тебя по его приказу пару дней в тюрьме без лишнего шума. А после заседания кабильдо, на котором энкомьенду закрепили бы за его племянничком, дознание показало бы твою невиновность и на этом дело и кончилось бы. Сеньор Рикардо хоть и лихоимец, но не стал бы защитой города рисковать, лишая его твоих армад, пока крепость не достроена. Вопрос лишь в том, откуда мог узнать идальго Лопес о том, что в экспедиции было? — взглянул на друга коммодор.

— Вот в том-то и загвоздка, дружище, — допив вино, поставил Анри кубок на поднос в руках Рамона, как точку в конце письма. — И мы вновь вернулись к солдатам.

— Ладно, адмирал, не трать время на дурное. Тебе о спасении сеньор думать надобно. Оставь это дело нам. Я так понимаю, что ты своего капитана пехотинцев в этот поход не берёшь?

Анри кивнул.

— Ну вот и славно! Он человек толковый, да и смотрит он на тебя так, словно ты сам герцог Альба! — Фернандо поставил кубок на поднос и внимательно посмотрел на собеседника.

— А ты что, приревновал? — попытался пошутить Анри, но, заметив серьёзность коммодора, добавил: — Друг он мне, как и ты.

— Видать, и впрямь род Альба в большой немилости у короля, раз сыну герцога пришлось службы и дружбы у торговца искать, — хмыкнув, пробурчал коммодор.

— Он-то младший сын опального герцога, но ты-то ведь наследником графского титула был, когда мне свою дружбу предложил, — парировал Анри.

— Ты мне жизнь спас, — рубанул рукой воздух идальго.

— Вот и он так же говорит, — тихо сказал Анри, вспомнив приносившего присягу верности коленопреклонённого дона Себастьяна. — Помнишь последний бой за Ямайку?

Фернандо задумался, склонив голову, а затем неопределённо пожал плечами:

— Ладно, дружище, не будем углубляться в прошлое. Раз так сложилось — значит, воля божья на то была. Не нам, людям, судить о замыслах его. Зато теперь, если опять тебя кто обидит, я буду знать, на кого рассчитывать. Может, ещё кто есть, с кем ты обетами обменялся, да мне рассказать забыл? — подавшись вперёд великан хлопнул друга по колену.

— Чур тебя, Фернандо! — перекрестился Анри, — Пусть Господь милосердный избавит меня от подобного! Что же обетов касаемо, так Всевышний уже явил мне невиданную щедрость свою, даровав дружбу таких благородных идальго, как ты и Себастьян. И я не перестаю благодарить его за это, — Анри снова перекрестился и добавил: — Ладно, идти мне надобно. Да и ты не откладывай посещение доков. Там есть кое-что для тебя.

— Надеюсь, этот сюрприз приятнее того, что сегодня утром там тебя ждал? — хохотнул Фернандо, хлопнув друга по плечу.

— Из двух фрегатов, что я взял на Сахарном острове, один теперь твой. Я выбрал для Птичьей армады сорокапушечный «American». Дай ему новое имя и найди достойного капитана, коммодор, — проигнорировав шутку друга ответил Анри.