Когда восьмым ходом подали десерт, некоторые дамы встали со своих мест и стали перемещаться на мужскую половину. Как истинные кабальерос, мужчины вынуждены были уступать им свои места, оставаясь стоять за спинкой кресла, пока дама не надумала вернуться. Наслаждаясь порцией великолепного пирога, Анри гадал — придётся ли и ему уступить своё место и кому из дам. Однако место пришлось уступать идальго Ревуэльта, когда к ним подошла старшая дочь губернатора и заговорила с Эль Альмиранте:

— Вам понравился пирог, сеньор Анри? — зазвенел её милый голосок и сеньору Франсиско пришлось встать, чтобы уступить сеньорите Исабель место.

— Он великолепен, и ваша милость многое теряет, отказавшись от него, — молодой человек поднялся и почувствовал, как горячая волна накрыла его с головой, заставив сердце забиться быстрее.

— Не волнуйтесь обо мне, сеньор Анри, — улыбнулась девушка и, заставив его снова сесть, продолжила: — Этот пирог бывает на нашем столе довольно часто. Как старшая дочь хозяйки этого дома я обязана поинтересоваться у вас, как у гостя, ради которого затеяно это торжество, понравилось ли вам угощение и не докучала ли вам своими разговорами моя младшая сестра, — с важным видом заявила контесса, но её глаза озорно сверкнули, а на щеках вспыхнул румянец. Смутившись, девушка поспешно отвела взгляд, не осознавая, что Эль Альмиранте не может видеть её лица.

— Кухарь его превосходительства настоящий мастер, ваша милость, а её милость контесса Луиса сущий ангел! — как можно более серьёзно ответил Анри. Мельком взглянув на контессу Исабель, он заметил какой острый взгляд метнула она в сестру и укорил себя: «Зачем же я дразню влюблённую девушку, как последний негодяй? Похоже, я пьян сильнее, чем полагал. Скорее бы конец — чашка крепкого кофе мне бы сейчас не помешала.». Словно угадав его мысли, контесса Исабель, вдруг отбросив наигранность, тихо сказала:

— Сейчас подадут кофе и ужин закончится, а рано утром вы отправитесь спасать мать сеньора Алехандро в дикие и опасные места. Отец приготовил для вас подарок, сеньор Анри, но я бы тоже хотела дать вам кое-что, — девушка вытащила из манжеты шнурок, сплетённый из жёлтых, белых и красных шёлковых нитей, на котором был завешен небольшой золотой медальон. — Это мощи Святого Антония Падуанского, покровителя путешественников. Его хранила сеньорита Лаура, но я выпросила его для вас, сеньор Анри. Ваша жизнь полна опасных странствий, потому эта реликвия вам нужнее, чем моей тётушке. Прошу вас, примите её от меня как дар за спасение. Отец говорил, что в этот раз пираты не собирались уходить, получив выкуп. Стало быть, вы не просто спасли город, вы спасли и жизни его жителей, а значит и мою.

Анри, не смотря на опьянение, мгновенно осознал, насколько значимым и ценным был этот подарок и потому, хоть и был тронут до глубины души, решил вежливо отказаться. Не удержавшись, он взглянул в лицо Исабель и не посмел отклонить дар. В её глазах была такая мольба, что растопила бы и камень! Сердце мужчины дрогнуло. Он молча протянул ладонь и контесса опустила на неё медальон. В этот момент Анри показалось, что вокруг стало так тихо, что он слышит биение собственного сердца. Поддавшись внутреннему порыву, Анри, зажав подарок в кулак и приложив его к сердцу, опустился на колени перед девушкой и со словами искренней благодарности поцеловал край её платья. Исабель, заметив, что взоры всех присутствовавших устремлены на неё и Эль Альмиранте, смутилась.

— Пусть вам сопутствует удача, сеньор Анри, — поднимаясь, тихо сказала она и, зашуршав юбками, отправилась на своё место.

Анри поднялся, всё ещё сжимая в прижатом к груди кулаке подаренный медальон, и замер, словно ожидал совета, что делать дальше. Из всеобщего замешательства вывел граф Альменара, приказав слугам подавать кофе и как ни в чём не бывало продолжил поедание десерта. Анри уселся в своё кресло и задумался. Опьянение вдруг резко отступило, мысли стали ясными и острыми, как кинжалы. Он испугался, осознавая, что его поймали в капкан. Теперь он в долгу перед Исабель. После такого подарка, да ещё и на глазах у стольких значимых людей, если он посмотрит на иную девушку, это будет всеми воспринято как оскорбление сеньориты Исабель. В глазах общественности он теперь должен стать её преданным поклонником. Освободиться от этих незримых пут, не лишившись чести, можно будет лишь попросив у губернатора руки контессы и получив отказ. Но тогда, дабы не стать посмешищем, ему придётся покинуть город. Однако Исабель тоже придётся дорого заплатить за этот подарок, когда она начнёт ловить косые взгляды и выслушивать едкие насмешки, поскольку уже завтра весь Белиз будет судачить о том, что дочь графа Альменара неравнодушна к торговцу. «Что же вы наделали, сеньорита Исабель? Что вас толкнуло на это — искренний страх за мою жизнь или же женское коварство?» — терзали Анри противоречивые чувства.

Не успела ещё сеньорита Исабель вернуться на своё место, как музыканты начали весёлую игривую песню, и негромкая беседа за столом возобновилась. Прислушавшись, торговец с облегчением обнаружил, что гости обсуждают не его и контессу, а мелодию и слова нового куплета. У него даже возникла слабая надежда что все его опасения необоснованные и никто произошедшему не придал особого значения. Но эта иллюзия была недолгой. Усевшись на своё место, сеньор Франсиско, наклонившись к торговцу, положил руку на кулак, в котором тот всё ещё зажимал мощевик, и уважительно сказал:

— Это очень сильный амулет, сеньор Анри! Берегите его, а он будет беречь вас! — И подмигнув, добавил: — И не забывайте в своих молитвах, возносимых святому Антонию, поминать ту, кто поручил вас его заботам!

— Да-да, конечно, ваша милость, — несколько рассеяно ответил торговец и аккуратно затолкал подарок контессы за манжету.

Наконец подали кофе в чашках из французского фарфора, а к нему в тяжёлых богемских бокалах, богато декорированных резьбой, сладкий тягучий тёмный херес. Анри с облегчением вздохнул — торжественный обед, которого он опасался, ожидая болезненных для его самолюбия моментов, подошёл к концу.

Когда граф Альменара поднялся, встали и сотрапезники. Поблагодарив всех за принятые приглашения, сеньор Альварес предложил всем вернуться в залу для приёмов, где началась церемония прощания. Первыми дом губернатора покидали наиболее уважаемые гости. Они один за другим подходили к сеньору Альваресу, а их жёны к сеньоре Каталине. При обмене любезностями и комплиментами, согласно этикету, теперь хозяин дома одаривал своих гостей. Каждый мужчина получил из рук графа небольшой барселонский винный кувшин из прозрачного стекла, украшенный молочно-белыми жгутами, доверху наполненный ароматным сладким хересом. Когда же очередь дошла до Анри, ему была вручена украшенная гравировкой небольшая медная фляга.

— В дороге вам стекло ни к чему, а эта вещица весьма практична, — сопроводил свой подарок пояснением граф.

Растроганный, Анри рассыпался в благодарностях.

Губернатор, довольный произведённым впечатлением, положил торговцу руку на плечо и благодушно сказал:

— Это всё, чем я могу помочь вам в предстоящем походе, друг мой, кроме молитвы за его доброе завершение. Но что теперь значат мои молитвы, когда вас отныне будет защищать Святой Антоний?

Молодой человек почувствовал, как к лицу прилила кровь, но, пока он подыскивал ответные слова, граф протянул руку для поцелуя. Анри с горячей благодарностью в сердце, приложился к губернаторскому перстню и быстрым шагом вышел из залы.

Покинув дворец губернатора, Анри направился к дону Себастьяну, ожидавшему его вместе с солдатами неподалёку от входа. В руках Самуэля был кувшин с вином, подаренный гранду сеньором Альваресом. Свою флягу с двумя кортадийо ароматного крепкого хереса Анри заткнул за пояс.

— Ну что, капитан, вы не передумали сопроводить меня к сеньору Хакобу? — спросил он, приблизившись.

— Нет, адмирал. Но, с вашего позволения, я сначала отправлю Самуэля доставить в мою комнату в трактире подарок губернатора.