Губернатор удовлетворённо кивнул:

— Я искренне рад, что могу на вас положиться в таком богоугодном деле! Да, кстати, — сеньор Альварес сменил тон с довольного на озабоченный, — лейтенант Контрерас до сих пор не явился ко мне с докладом. Он жив? Вам что-либо известно о его судьбе, дон Себастьян?

Аристократ скользнул взглядом по Анри и посмотрел на губернатора:

— Только Господь может знать всё, граф, мне же известно лишь то, что сегодня утром, когда я видел идальго в последний раз, он был жив, но тяжело болен.

— Болен? Чем? — заметно забеспокоился губернатор.

Дон Себастьян взглядом вернул право ответа адмиралу.

— Наш корабельный доктор, сопровождавший экспедицию, предполагает, что это чёрная рвота, — вдруг с отяжелевшим сердцем ответил Анри, ожидая, что сейчас ему опять придётся объяснять способы передачи заболевания и то, откуда ему это известно.

— Что? — даже в оранжево-красном пламени свечей лицо губернатора заметно покраснело.

Взявшись рукой за сердце, сеньор Альварес откинулся на спинку кресла, закатив глаза, чем вызвал обеспокоенность за своё здоровье у гостей:

— Ваше превосходительство в порядке? — участливо спросил Анри, привстав с дивана, готовый звать на помощь.

Губернатор глубоко вздохнул, махнул рукой и выровнялся:

— Сидите, сеньор Анри. Похоже, Господь посылает нам новое испытание. Сколько больных вы привезли в город?

— Ни единого, ваше превосходительство.

От неожиданности губернатор наклонился к Анри, словно хотел лучше слышать.

— Неужели вы бросили дворянина умирать в джунглях? — в его голосе было неподдельное удивление.

— Нет, ваше превосходительство. И идальго, и других больных мы доставили в монастырь святого Бонавентуры, а для того, чтобы предотвратить дальнейшее распространение лихорадки, мы воспользовались способом, предложенным майяским проводником, и по примеру индейцев покрыли лица глиной.

— То есть, вы хотите сказать, что маски, которые повергли в бегство приватиров, были на самом деле призваны отгонять чёрную рвоту? — к удивлению в голосе сеньора Альвареса присоединилось восхищение.

— Да, ваше превосходительство. Будучи в монастыре, мы не имели ни малейшего понятия о нападении на город и наши действия были направлены лишь на защиту от кровопийц, которые и разносят эту болезнь.

— Воистину неисповедимы пути Господни! — всплеснул руками губернатор и несколько раз перекрестился.

Вытащив из пышной кружевной манжеты роскошный батистовый платочек, граф Альменара промокнул им проступивший пот и, покряхтев, завертелся в кресле. Устроившись поудобнее, сказал, обращаясь к Анри:

— Ну что же, полагаю, эту тему мы можем пока закрыть. Теперь я жду вашего рассказа о славной победе Карибского альмиранте над английской эскадрой.

Впервые услышав из уст графа Альменара прозвище, данное ему обитателями Тиерра Фирме, Анри смутился. Вкратце он поведал губернатору о проигранной английским сорокачетырёхпушечным фрегатом «Винсби» артиллерийской дуэли, затем о победе над сорокавосьмипушечным фрегатом «Лев» и закончил свой доклад удачным залпом умелых испанских канониров, приведшим к сдаче, а затем и к гибели пятидесятидвухпушечного линейного корабля «Ньюбери» и его пиратского вице-адмирала Мингса. Не забыв при этом передать и узнанное при допросах английских капитанов, поинтересовался судьбой добравшихся на берег под белым флагом части экипажа английского флагмана. Узнав, что пленные были доставлены в форт, Анри предъявил претензии на офицеров, любезно согласившись при этом всех остальных, сдавшихся в плен его солдатам на суше, оставить в распоряжение губернатора.

— …В заключении я бы хотел информировать ваше превосходительство, что моя армада вряд ли сможет отправиться на Ямайку в ближайшее время, — развёл руками Анри. — К сожалению, с абсолютной уверенностью я могу говорить лишь о не поврежденности двух моих фрегатов и брига, не успевших покинуть доки. «Победоносец» и призовой фрегат, который я намерен оставить себе, нуждаются в ремонте. Полагаю, в ремонте будут нуждаться и два галеона из Победоносной армады, участвовавшие в бое за форт. В настоящий момент мне совершенно ничего неизвестно о Птичьей армаде, но я видел её флагман в бою и не сомневаюсь, что в нём приняли участие и остальные корабли, — в голосе Анри появилась твёрдость, заставившая губернатора напрячься. — Посему полагаю, что мой визит к дону Педро откладывается на неопределённое время, тем более что мне нечего будет ему предложить — древесина понадобится для ремонта кораблей, а камень, как я полагаю, будет необходим городу для восстановления крепости и форта.

Губернатор кивнул и задумался, поглаживая рукой подбородок. Его раздумья прервал лёгкий стук в дверь.

— Войдите! — недовольный тем, что его побеспокоили, крикнул он, не оборачиваясь.

Тяжёлая дверь бесшумно отворилась, и в салон вошла контесса Исабель.

Обернувшись на шорох шёлка, граф, кряхтя, встал и обратился к приветственно поднявшимся мужчинам:

— Позвольте представить вам мою старшую дочь, сеньоры — контесса Исабель.

Аристократ и торговец отвесили лёгкие поклоны, а сеньорита сделала грациозный реверанс. Не сговариваясь, мужчины и девушка промолчали о том, что уже имели честь познакомиться при встрече в соборе, и, когда отец представил дочери дона Себастьяна, та с невозмутимым видом протянула ему для поцелуя свою изящную ручку. Слегка коснувшись губами кончиков пальцев девушки, аристократ отступил, пропуская вперёд Анри.

— Однако, сеньор Анри, мне кажется, вы должны быть уже знакомы с моей дочерью, — усмехнулся сеньор Альварес.

Анри смутился и почувствовал, что краснеет. В памяти тут же всплыла девушка, сидевшая на полу и потиравшая ушибленный дверью лоб. Надеясь, что его смущение в танцующем пламени свечей осталось незамеченным, постарался справиться с внезапно нахлынувшим волнением. Напомнив себе, что умалчивание не есть ложь, ответил:

— Я имел честь удостоится рассказа вашего превосходительства о её милости контессе Исабель на пиру в честь дня рождения её милости контессы Луисы.

— У вас отличная память, сеньор Анри, — снова усмехнулся граф Альменара.

— Хорошая память — необходимый атрибут успешного торговца, ваше превосходительство, — стараясь придать голосу безмятежность, ответил Анри, чувствуя горячую волну, пробежавшую по его телу.

— Вы не представляли нас, отец. Иначе бы сеньор торговец узнал меня, встретив на литургии в среду, — нежный голосок Исабель прозвучал наигранно обиженным, тем не менее она благосклонно протянула руку склонившему голову коленопреклонённому мужчине. Её слова и взгляд, брошенный при этом на аристократа, недвусмысленно призывали мужчин не упоминать подробности недавней встречи и особенно состоявшийся разговор. После того, как молодой человек церемониально поцеловал пальцы контессы и поднялся с колен, граф повернулся к дочери:

— Исабель, полагаю, нечто очень важное заставило тебя отрывать меня от дел. Ну же, я слушаю тебя!

— Матушка начинает сердиться, что вы запаздываете к ужину, отец. Вот я и вызвалась сама поторопить вас, — проворковала контесса.

— Я приду, как только закончу. Иди, не задерживай меня — строго сказал губернатор и, считая разговор завершённым, развернулся к креслу, желая снова сесть.

— Ну уж нет! — вдруг решительно возразила сеньорита Исабель. — Без вас я не вернусь, отец. Я лучше сяду вон там, — она указала на второе кресло, стоящее с другой стороны игрального столика, — и подожду. Вы же знаете матушку! — сменив тон на примирительно-просящий, закончила свою речь сеньорита и, не дожидаясь ответа, зашуршав юбками, уселась.

Губернатор открыл рот, видимо, желая возразить, но, взглянув на замерших мужчин, лишь махнул рукой и снова сел, пригласил гостей сделать то же самое.

— На чём мы закончили, сеньор Анри, когда нас прервала моя дочь? — устроившись поудобнее, спросил граф.

Анри, немного подумав, ответил: