Визита гранда действительно ожидали — едва Лоренcо успел отпустить кольцо, стукнув им пару раз, как дверь распахнулась. Старый Эмилио, учтиво поклонившись, отвёл посетителей во внутренний дворик и, после того, как дон Себастьян оставил у своего слуги плащ и шляпу, повёл его вверх по лестнице. Остановившись перед дверью в конце коридора, Эмилио постучал. Вместо привычного: «Войдите!» дверь неожиданно распахнулась и открыла взору гостя огромную фигуру коммодора, заполонившую проём.

— Рад видеть вас, дон Себастьян, хотя дело, приведшее вас ко мне и не из приятных! — зарокотал он, делая шаг навстречу.

Мужчины обменялись рукопожатием и идальго, отправив слугу за вином, повёл гостя в кабинет. Входя, дон Себастьян увидел солдата в чёрно-синем колете, склонившегося в глубоком поклоне.

— Фелипе, это его превосходительство дон Себастьян. Ему лично ты будешь докладывать всё, что узнают наши пехотинцы, — обратился к пехотинцу сеньор Фернандо.

— Как прикажете, коммодор! — не поднимая головы ответил тот.

Идальго повернулся к аристократу:

— Желаете принимать доклады от моего капрала в трактире, капитан, или же предпочтёте иное, более укромное место?

Себастьян ненадолго задумался и заговорил, глядя на пехотинца:

— Там, в патио, ожидает мой слуга Лоренсо. Хорошо рассмотрите его, капрал. Я дам ему подобающие указания, и он будет отираться вечером в трактире «У Сандро». Подойдёте к нему и Лоренсо заведёт вас в нужное место.

— Как будет угодно вашему превосходительству, — капрал вновь низко поклонился.

Лицо дона Себастьяна стало строгим:

— По делам служебным обращайтесь ко мне согласно моему чину капитан-лейтенанта, капрал.

— Как прикажете, ваша милость! — выровнялся пехотинец и, отвесив лёгкий поклон, взглянул на коммодора.

— Можешь идти, Фелипе, — пророкотал Фернандо и указал на обтянутый карминно-красной кожей диван: — Прошу вас, дон Себастьян, присаживайтесь!

Когда гость расположился, хозяин сел рядом, скрестив вытянутые ноги и, уставившись на носки своих туфель, заговорил:

— Наш общий друг, став жертвой подлости, горит желанием узнать кто тот негодяй, бросивший тень на его доброе имя. Я высказал вчера свои предположения, но они показались адмиралу не убедительными. Вы желаете услышать их, капитан, или же предпочтёте высказать свои? — Фернандо испытующе посмотрел на дона Себастьяна.

— Во время вчерашней обстоятельной беседы с Эль Альмиранте мы сошлись на ряде теорий, одна из которых сегодня моими усилиями нашла своё подкрепление, но я был бы невежлив, отказавшись выслушать вас, коммодор, — выдерживая пристальный взгляд идальго, ответил аристократ и вдруг почувствовал, как отступает напряжение, вызванное затаившейся в глубине его души неприязнью.

Фернандо кивнул, но ответить не успел — в дверь постучали. Получив разрешение, в комнату вошёл Эмилио с запотевшим кувшином и двумя высокими стеклянными кубками на подносе. Когда слуга, подав сеньорам вино, отложил поднос на консольный столик и удалился, коммодор с задумчивым видом отхлебнул и заговорил:

— Дабы не красть ваше драгоценное время долгими речами, я сведу свою версию к фразе великого Ювенала: «Едва ли найдётся тяжба, в которой причиной ссоры не была бы женщина»[163]. Однако наш общий друг заверил меня в полной несостоятельности этого постулата в его случае.

— Возможно, наш друг поторопился в своём суждении, — оживился дон Себастьян. — Но пока что я могу с уверенностью утверждать лишь то, что человек, лживо обвинивший адмирала, образован и не беден. Так что солдат можно исключить из числа подозреваемых.

— Тогда зачем же вы не остановили моего капрала, который сейчас уже, наверное, раздаёт мои деньги пехотинцам «Альбатроса», дабы им было на что спаивать ваших людей для большей болтливости? — недовольно забурчал Фернандо. — И откуда у вас такая уверенность, капитан?

Лицо аристократа окаменело. Неприязнь к идальго Фернандесу, уже было отступившая, вдруг вернулась и окрепла.

— Разве мужчины, обменявшись обетом дружбы, могут быть не готовы жертвовать ради друга не только несколькими песо, но и своей жизнью? — холодно произнёс гранд. — Я готов возместить вам убытки, идальго, но ваши люди, расспрашивая по тавернам и трактирам могли бы найти полезных свидетелей.

Фернандо вскочил так резко, что выплеснул из кубка недопитое вино. Взглянув на негодование, исказившее лицо дворянина, поднялся и аристократ.

— На этой грешной земле нет ничего, чем бы я не смог пожертвовать ради Анри! — гневно выкрикнул коммодор.

— Ваши слова заставили меня думать иначе, — тихо и с наигранным бесстрастием парировал капитан-лейтенант, но по заливавшему его багрянцу можно было догадаться, какие чувства на самом деле полыхают в его душе.

Некоторое время мужчины, насупившись, молча глядели друг на друга в упор. Вдруг Фернандо отвёл взгляд и опустил голову.

— Прошу вас простить мне мою горячность, дон Себастьян. Признаю, что мои слова были необдуманными, а мой упрёк вам — необоснованный.

— Я принимаю ваши извинения, идальго, и, в свою очередь, прошу вас забыть высказанные мною сомнения по поводу честности вашего обета, — голос аристократа был по-прежнему холоден, но краска уже покинула его лицо.

— Друг моего друга не может быть моим врагом, даже если и не является моим другом. Раз уж волей Господа наши судьбы оказались связаны с одним и тем же человеком, предлагаю нам заключить союзный договор. Вы согласитесь скрепить словом и рукой обещание, что наши действия никогда не будут направлены друг против друга, а в случае выполнения интересов Эль Альмиранте наши усилия будут объединяться? — великан переложил кубок в левую руку, а правую протянул собеседнику.

Немного подумав, дон Себастьян крепко сжал кисть идальго:

— Я принимаю ваше предложение, сеньор Фернандо.

— Да будет так! — провозгласил коммодор и новоявленные союзники, троекратно тряхнув сцепленными руками, перекрестились.

После того, как Фернандо наполнил кубки лёгким португальским, мужчины вновь вернулись на диван и разговор возобновился.

— Я посетил архивариуса и имел возможность внимательно осмотреть донос, — Себастьян отхлебнул вина и задумчиво стал вертеть кубком, вглядываясь в напиток, игравший золотыми оттенками сквозь желтоватое стекло. — Он написан не на грязном столе трактира, однако рука, выводившая на дорогом листе бумаги сии лжи, не была тверда.

— Он у вас? — поинтересовался Фернандо.

— Нет, но скоро будет. И ещё — думаю, я знаю, как человек, не бывший с нами в экспедиции, мог ознакомиться с некоторыми подробностями, — уловив немой вопрос коммодора, дон Себастьян изложил ему свои догадки, рождённые пением пехотинцев в трактире. — Если вашим людям удастся найти кто и где, отмечая нашу победу над англичанами, громко вспоминал и подробности экспедиции, я смогу убедить хозяина того заведения вспомнить имена богатых сеньоров, присутствовавших там в это время.

— Надеюсь, таковых будет не очень много, — Фернандо допил вино и отложил кубок. — А что потом? Как вы хотите узнать среди них пасквилянта?

— Пока не знаю, — покачал головой дон Себастьян и залпом допил вино. — Надеюсь, Господь надоумит меня. Кстати, коммодор, мне стало известно, что несколько дней назад вы были свидетелем разговора трёх сеньоров в трактире «У Сандро», которые нелицеприятно отзывались о нашем друге и дочери губернатора.

— Поверьте, если бы в трактире я услышал оскорбительные высказывания в адрес Анри, я бы не остался свидетелем, а всенепременно вмешался, — вспылил Фернандо. — Кто вам такое сказал обо мне?

— Дочь трактирщика, — не реагируя на повышенный тон, ответил аристократ. — Сеньорита Лусия поведала мне как неким сеньорам не понравилась присущая ей любознательность, и вы заступились за неё.

— Ах, вот оно что! — Фернандо враз успокоился. — Да, было дело, как же, помню! Благородным сеньорам явно не без оснований показалось, что эта малышка подслушивает их разговор и они были довольно грубы с ней. Конечно же я не мог позволить им так обращаться с девушкой, тем более хорошенькой!