Дождавшись, когда силуэт адмирала исчез во тьме, дон Себастьян решительно направился к зданию кабильдо, в правом крыле которого располагался вход в городскую тюрьму. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь звяканьем его шпор о каменные плиты площади. Охранника, всегда курсировавшего по крытой галерее перед входом, сейчас не было. Подойдя к огромным, окованным дверям, капитан-лейтенант несколько раз сильно ударил массивным чугунным кольцом. Не услышав в ответ ни единого звука, застучал настойчивее. За дверью послышались шаркающие шаги и недовольный старческий голос:

— Ну, кого это несёт в такое время? Приходите утром!

— Открывай, бездельник, если не хочешь, чтобы губернатор узнал, что его караульные спят по ночам!

То ли гневный голос аристократа, то ли высказанная им угроза возымела действие, но старик, поминая деву Марию, стал отпирать засовы. Когда дверь приотворилась, в щель просунулось морщинистое, обрамлённое седыми всклокоченными волосами, узкое лицо.

— Вы кто такой? — уже более уважительным тоном спросил старик, рассматривая отблёскивавшее в свете факела золотое шитьё на дорогом камзоле визитёра.

— Я дон Себастьян Альварес де Толедо-и-Пименталь, а ты кто такой? — приняв высокомерную позу, надменно произнёс аристократ.

— Пресвятая Дева! — приоткрыв дверь чуть шире, перекрестился старик. — Я Хоакин Маркес, привратник. Я доложу о вас сеньору капралу.

— Я сам о себе доложу! — проворчал дон Себастьян, откинул факел и, взявшись обеими руками за тяжёлую дверь, рванул её на себя. Слуга, успевший ухватится рукой за массивную дверную ручку в виде дуги, вывалился наружу. Придержав у двери заголосившего старика, аристократ вступил в прихожую, продолжавшуюся недлинным коридором. Пока в тусклом свете настенной масляной лампы капитан-лейтенант решал, в какую из четырёх дверей войти, одна из них отворилась, и в коридор, на ходу застёгивая колет, вышел приземистый мужчина. Слегка пошатываясь, он приблизился к дону Себастьяну и, по-бычьи уставившись на аристократа, спросил, дохнув на него чесноком и кислым запахом дешёвого вина:

— Вы кто?

Поморщившись, дон Себастьян назвал себя и потребовал того же от вопрошавшего. Услышав, что перед ним гранд, мужчина непроизвольно изобразил на лице изумление. Вытянувшись по струнке, он представился заплетающимся языком:

— Капрал Бернардо Бенитес, начальник караула, ваше превосходительство! Что я могу для вас сделать?

— Мне нужен индеец, задержанный сегодня солдатами городского гарнизона, — вновь напустив высокомерия, заявил аристократ.

— У вас есть с собой приказ сеньора Алехандро? — покачиваясь, поинтересовался капрал.

— Вот уж не думал, что ради такой мелочи мне придётся беспокоить начальника тюрьмы. Может, вам сразу же и от губернатора бумагу принести? — с надменной улыбкой произнёс дон Себастьян.

— Простите, ваше превосходительство, но я…

— Если вы будете продолжать терять моё время, и мне придётся идти за идальго Оливаресом, то я приведу его сюда, дабы он мог сам увидеть, как охраняется вверенная его заботам тюрьма! — голос дона Себастьяна стал тихим, вкрадчивым, но глаза недобро сверкнули, повергнув начальника караула в замешательство.

— Но, ваше превосходительство, я всего лишь пропустил пару стаканчиков вина, празднуя нашу победу! — стал оправдываться капрал.

— Отдайте мне индейца, и я тоже пойду праздновать, — примирительно с наигранной снисходительностью пообещал аристократ.

— Да как я вам его сейчас найду? — развёл руки капрал. — Тюрьма забита пиратским отродьем! Их сегодня доставили столько, что у нас колодок на всех не хватило!

— Я сам его найду. Идёмте, — буркнул дон Себастьян и подошёл к двери, ведущей в подвальные камеры, нетерпеливо поглядывая на капрала.

— Как будет угодно вашему превосходительству, — покорно поклонился начальник караула и, прикрикнув на всё ещё стоявшего у открытой двери слугу, приказал подать фонарь и ключи.

После недолгой задержки капрал отомкнул нужную дверь и повёл настойчивого дона вниз по стёртым ступеням. Звук шагов разбудил караульных, и они неловко вывалились один за другим из каморки у решётки, отгораживавшей камеры от лестницы.

— Открывай, Пабло! — протянул ключи одному из них капрал.

Тот кивнул и, взяв протянутую связку, засуетился, пытаясь попасть большим ключом в замочную скважину при мерцающем тусклом свете настенной лампы. Наконец, ему это удалось, замок лязгнул, и решётчатая дверь со скрипом отворилась, открывая проход в темноту довольно длинного коридора.

— Ну, и как вы собираетесь искать своего индейца? — не скрывая сарказм обратился к аристократу капрал.

Недолго думая, дон Себастьян подошёл к первой камере и закричал в небольшое оконце, прорезанное в окованной двери:

— Хуан! Ты здесь?

Не дождавшись ответа, капитан-лейтенант перешёл к следующей и всё повторилось. Неожиданно из противоположной камеры донёсся приглушённый знакомый голос:

— Я здесь, сеньор!

— Открывайте! — приказал дон Себастьян капралу. Тот кивнул и указав солдату на дверь камеры, повторил приказ.

Засовы взвизгнули и караульный, крикнув «Отойти всем назад!» толкнул тяжёлую дверь. Подошедший капрал посветил в темень камеры фонарём:

— Ну, и кто тут Хуан?

Оказавшись вновь на улице, дон Себастьян приказал старому майя поднять всё ещё горевший факел и идти рядом.

— Куда ты ведёшь меня, сеньор? — спросил индеец, когда они минули последний жилой дом.

— Адмирал приказал спрятать тебя в надёжном месте во избежание дальнейших недоразумений. Через один или два дня он планирует отправится на поиски миссии, куда касик обещал доставить испанок, и ты будешь сопровождать его.

Подведя майя к воротам торгового склада, Себастьян несколько раз ударил по ним ногой, подзывая собак. Вскоре на оголтелый лай пришёл Серхио.

— Кого там Нечистая принесла? — раздался его хриплый голос.

— Уйми псов! — перекрикивая лай, крикнул капитан-лейтенант. Сторож коротко свистнул, и собаки враз утихли. — По приказу сеньора Анри я привёл к вам ещё одного постояльца.

Заскрипел засов, и одна створка приоткрылась, пропуская Серхио.

— Отведи его к управляющему и скажи, что сеньор Анри требует позаботиться о нём, — забирая из рук индейца факел, приказал сторожу дон Себастьян и, взглянув на разрезанное молнией небо, не дожидаясь, пока пеон уведёт Хуана и закроет ворота, побежал обратно, понимая, что до трактира он доберётся уже порядком промокший.

Весь день стояла невыносимая жара, техника не выдерживала и выходила из строя. Ярослав и два его помощника разрывались между кабинетами министерства. А ведь ему надо было ещё подготовить тех-оборудование конференц-зала для завтрашнего слёта преподавателей со всей страны. Он нервничал и спешил. Агата, которая вот уже почти месяц была сама не своя, особенно в последние дни, ближе к вечеру отключила телефон, и его терзали нехорошие предчувствия.

Когда Ярослав добрался домой, уже пали сумерки. На звонок никто не вышел, и мужчине пришлось открывать дверь своим ключом. Войдя в квартиру, он заглянул через незакрытую дверь в комнату дочери. Луция сидела за письменным столом в наушниках, что-то рисовала и в такт слышимой лишь ей музыке покачивала головой. Закрыв дверь, Ярослав решительно направился в гостиную.

Свет уличного фонаря едва пробивался сквозь тонкие шторы цвета корицы. Агата сидела на диване, поджав ноги и тихо плакала, закрыв лицо руками. Не включая свет, мужчина подсел рядом и нежно погладил жену по спине:

— Ну что с тобой, родная?

Агата отняла руки от лица и, обхватив шею мужа, положила голову ему на плечо. Ярослав молча обнял жену, терпеливо ожидая, когда она ответит ему.

— Яро, я сегодня убивала! — едва слышно прошептала женщина.

— Что?! Ты о чём? — Ярослав, взяв жену за плечи, отстранил её от себя и посмотрел в лицо.

Блеснули карие глаза, полные печали и слёз, неприбранные волосы упали на плечи…