Вечер пятницы прошёл спокойно. Сестра вернулась с учёбы сразу за отцом. Целая и невредимая. Я из своей комнаты проверил, что с её психикой, и выдохнул.

По-хорошему мне надо было сидеть с ней рядом и присматривать. Но это не решит проблему. Лишь отсрочит неизбежное.

Никто меня не учил разбираться с проблемами подобного рода. До всего пришлось доходить опытным путем. Из жизни сестры выдрали значимый кусок, который являлся одним из столпов её личности. Она воспринимала себя как художницу, связывала с этим будущее. Была подписана в социальных сетях на десятки всяких творческих личностей. Художников, дизайнеров, скульпторов. Всё в её жизни было связано с творчеством: амбиции, мечты, знакомые. Она мечтала съездить в Европу и пройтись по лучшим музеям. Да у неё даже на одежде были принты из живописи.

Когда украли талант, образовалась большая черная дыра. Повелитель разума сделал так, что вокруг этой дыры появилась колючая цепь. Коснись её — и навалится паническая атака. Я же вдоль этой цепи создал свои заплатки и постарался заполнить дыру. Понял, что если этого не сделать, то ничего не поможет.

Именно поэтому я убрал из жизни Али всё, связанное с рисованием. Устроил в местный институт и даже помог ей туда интегрироваться, завязать знакомства.

Чем больше проходило времени, тем толще слой нарастал поверх старой раны. Но стоит задеть колючую проволоку… Для этого Али достаточно услышать про любимого автора, найти в сети знакомые страницы, заговорить про музеи или увидеть, как кто-то пишет картину — и всё. Вся моя защита схлопнется.

Оставлять её одну было неимоверно опасно.

Поэтому я и хотел выследить того человека. Чтобы вернуть талант и заполнить дыру. Чтобы узнать, как убрать колючую проволоку. Тогда сестренка сможет нормально жить.

Ситуация с Иосифом и его двумя прихвостнями оставалась открытой. Я дурак, потому что не узнал, где живут парни. Так бы наведался и проследил, чтобы они ничего не рассказали про меня. Мелькала мысль найти Соню, узнать про парней, выследить их и проконтролировать, но…

В пятницу я чувствовал себя всё ещё паршиво. На следующее утро и того хуже. Так ещё и сестра впала в уныние. Провёл весь день с ней, отслеживая малейшие изменения. Сидел у себя в комнате, следил и отдыхал.

Что-то внутри меня перестраивалось. Я поглотил чужую силу, но чтобы усвоить её, нужно больше времени. В воскресенье же произошло то, чего не ожидал. К Али заглянула новая подруга. Сестренка всегда была общительной, и эта особенность проявилась в новом месте. Я полностью не восстановился, поэтому решил остаться и присматривал за девушками. Пару раз ситуация чуть не стала критичной. Новая подруга задавала лишние вопросы, спрашивала про прошлое. Я сидел, как на минном поле и следил, чтобы не случилось беды.

Пронесло. Но под вечер почувствовал себя выжатым и обрадовался, когда подруга свалила.

4 октября, понедельник

Когда Шон у школы встретился со мной взглядом, то побледнел и сбежал. Шёл он без друзей, в одиночестве, ещё не успел ни с кем встретиться. Я нашёл в его мыслях, что он никому не доложил обо мне. Да и в целом он не считал меня убийцей.

Пусть бежит. Его фоновые мысли успокоили меня. Время разобраться с ситуацией ещё есть.

Нагнувшись и заскочив в знакомую дыру в заборе, не удивился, когда увидел возле дерева Соню. Она болтала ногами в подаренных кроссовках и любовалась ими, фоня довольством. Заметив меня, остановилась и помахала рукой. Я почувствовал радость узнавания, которую попытались скрыть, нацепив маску «Я знаю себе цену, парнишка».

— Ты живой, — сказала она, когда я подошёл.

— И ты.

— Мне, в отличие от тебя, смерть не грозила.

— Разве в Низинах можно быть в чём-то уверенным?

— Парню из верхушек не понять. Я тут своя, — задрала она нос, будто владела величайшей тайной мира.

— Ты права. Дела низушников нас не волнуют, — сказал я с шутливой интонацией.

Девчонка приподняла правый уголок рта, что в её исполнение означало дерзкую усмешку.

— Мне показалось или Шон тебя боится?

— Не понимаю, о чем ты.

— Действительно. Какие планы после школы? Встретишься со своими богатыми друзьями, будешь играть в приставку и пить смузи?

— Есть предложения получше?

— Могу устроить тебе экскурсию.

— По школе?

— Низинам. Расскажу, что здесь и почём. Не зря же ты так рвёшься в нашу школу. Если расскажешь, зачем ты здесь, могу помочь.

Соня отвела взгляд и сделала вид, что ей это не интересно. При этом она фонила любопытством и чуть ли не пылала желанием, чтобы я согласился. Тот случай, когда не пришлось вмешиваться в мысли.

Но нужно ли оно мне? Сможет ли Соня рассказать что-то ценное? Возможно. Она действительно здесь своя и куда больше меня знает улицы.

— Можем и прогуляемся. После уроков.

— Можно сбежать. Или ты из этих? — окинула она меня оценивающим взглядом и стряхнула чёлку с глаз.

— Думал, что ты из них. Хорошо учишься, не прогуливаешь.

— Я такая. Но даже отличники должны иногда прогуливать, чтобы не выделяться.

Соня не врала. Она и правда была отличницей.

— У меня здесь ещё кое-какие дела.

— Хочешь найти Шона?

— Да.

— Показать, где они тусуются?

— Не надо. А то ещё затаят на тебя обиду.

Девчонка фыркнула и снова отвернулась. Я помахал ей рукой и отправился в сторону парней. Где они могут скрываться, и так уже знал. Соня громко об этом думала.

— Что за? — Шон вытаращил глаза, открыл рот, и тлеющая сигарета упала на землю.

Вместе с дружками он спрятался за школой, в заброшенной постройке, куда школьники бегали курить. Этим троица и занималась. Не они одни. Но остальные ученики к моему появлению почувствовали нестерпимое желание уйти.

Внутри воняло мочой, страхом и дешевыми сигаретами.

— Стоять, — скомандовал я, когда Адам хотел шагнуть ко мне и толкнуть.

Он остановился, посмотрел недоуменно, не понимая, почему послушался.

— На кого работал Иосиф?

— Чего? — возмутился Шон, пряча свой страх.

Их примитивные эмоции и мысли были как открытая книга.

— Как часто он встречался с боссом?

— С чего ты взял, что мы тебе ответим?

Адам не ездил с нами на железное кладбище и сейчас боялся меньше, чем другие.

— Где место встречи?

— Эй, придурок, отвали! — Адам шагнул вперед и попытался схватить меня, но я резко ударил ему в лицо.

Кулак врезался в губы, те лопнули, как перезревшие сливы, побежала кровь. Он отшатнулся, закрыл лицо руками и вскрикнул от боли. Желание остальных подраться я жестко подавил и уставился на Шона, который знал больше, чем его дружки.

— Где обитает ваша банда? Кто ещё замешан?

— Мы тебе ничего не расскажем, — зло ответил Шон, сжимая и разжимая кулаки.

Уже рассказали.

— Ты ссыкло, — ответил я ему. — Ну? Что сделаешь?

Я перестал на него давить, давая возможность отреагировать честно. Он ничего не сделал. Не выдержал и отвёл взгляд. Сломанный человек. И сломал его не я.

— Давно этим занимаетесь? Что ещё известно? О чем ты не хочешь рассказывать? Убивали? Избивали до полусмерти? С кем Иосифа часто видели?

Я выжимал и выжимал ребят досуха, вылавливая из их голов мысли. В конце беседы подавил их окончательно и впервые попробовал уничтожить чужую память. Вышло плохо. Троица словила головную боль, но обо мне думать перестали.

Разговор прошел отчасти плодотворно. Узнал, что Иосиф сдавал товар раз в неделю, в воскресенье. Где сдавал, ребята точно не знали, но предполагали, что в одном баре. Как-то раз Джейкоб увидел парня и приметил, куда тот ходит. Потом они это не раз обсуждали, но самого Иосифа не спрашивали. Тот был плох в чтении и управления мыслями, поэтому не заметил, что его спалили, или не придал этому значения.

В этот день на уроки я так и не пошёл. Вместо этого вышел из школы и отправился искать то место, про которое узнали парни.