— Как вы думаете, что он может сделать?

— Молите Бога, граф, чтобы бешенство этого человека не обрушилось на ваш дом; иначе из всего, что там есть, не уцелеет ни одна былинка: все обратится в жалкую груду мусора!

Вдруг слабый крик радости вырвался из груди капитана; «Лебедь», описав круг над домом, направился к озеру, и через секунду раздался оглушительный удар: «Феодоровна», стоявшая на якоре на некотором расстоянии от берега, исчезла в клубах пенящихся волн и страшном водовороте, образовавшем глубокую воронку. Сотрясение воздуха было настолько сильно, что, несмотря на большое расстояние, все укрывавшиеся в лесу попадали на землю.

Когда они снова поднялись на ноги, то при свете рефлекторов «Лебедя», освещавших озеро, как днем, на его поверхности увидели плавающие жалкие обломки судна. Онемев от ужаса, все смотрели на эту страшную картину, не решаясь обменяться своими впечатлениями. Но это было еще не все. Теперь, когда все они думали, что «человек в маске» обрушится на жилые строения Франс-Стэшена, они вдруг увидели, что «Лебедь» стал быстро уходить под воду. При виде этого Джонатан Спайерс не мог удержаться, чтобы не воскликнуть:

— Негодяй, он попытается теперь завладеть «Римэмбером»!

Но он тотчас же успокоился, вспомнив, что внешний механизм большого судна был совершенно иной, чем механизм малых судов. Тем временем на поверхности озера снова появились «Лебедь» и вместе с ним «Оса». Теперь Джонатан понял, зачем Иванович опускался на дно: он хотел похитить у него на глазах и второе судно. Если бы люди умирали от бессильного бешенства, то Красный Капитан, наверное, умер бы в этот момент.

Тем временем оба воздушных судна плавно поднялись в воздух, как две морские чайки, и с минуту носились над озером, затем «Лебедь» выдвинулся вперед, и оба медленно понеслись по направлению к деревням нготаков.

Джонатан Спайерс впился ногтями себе в грудь; то, что он испытывал в эти минуты, не поддается описанию.

— Клянусь, — воскликнул он, — что, если когда-нибудь этот негодяй попадется в мои руки, я заставлю его испытать во сто раз худшие мучения! Он издевается теперь над моим бессилием… Но что же делает Джильпинг? О, я отдал бы двадцать лет моей жизни за то, чтобы «Римэмбер» был теперь в моих руках хотя бы всего только на один час!

— Как вы думаете, — спросил Оливье, — вернется он сюда еще раз в эту ночь?

— Несомненно! — отозвался Спайерс. — Он отлично понимает цену времени, и если отсрочил на несколько минут свое мщение, то только для того, чтобы лучше и полнее насладиться им. Вероятно, «Лебедь» уже перерасходовал весь свой запас электричества на уничтожение «Феодоровны», а «Оса» не была еще готова. Теперь потребуется около часа, чтобы зарядить аккумуляторы обоих судов; через этот промежуток времени он и вернется, чтобы совершить свое дело уничтожения и разрушения. Запоздай он всего только на 24 часа — и мы были бы спасены. Мой бедный «Римэмбер», бедные мои товарищи! — И, закрыв лицо руками, Красный Капитан заплакал, как дитя.

— Если бы мы предупредили нагарнуков, то, быть может, нам удалось бы помешать ему! — заметил Дик.

— О нет! Это повлекло бы за собой только большее число жертв! — проговорил капитан.

В этот момент перед ним, точно из-под земли, вырос туземец и шепнул ему на ухо:

— Иди, Воанго ждет тебя!

Так называли нагарнуки по старой памяти Джильпинга.

Капитан сразу повеселел: в этих двух словах ему почудился луч надежды.

— Подожди, я сейчас иду за тобой, — ответил он туземцу также шепотом, затем, обращаясь к остальным, громко заметил: — Если вы дорожите жизнью, то пусть никто не уходит отсюда до тех пор, пока я не вернусь!

— А куда вы идете? — спросил граф.

— Попытаться спасти всех вас! — сказал капитан и исчез в кустах, где его поджидал нагарнук.

Красный Капитан быстро пробирался по кустам вслед за проворным и привычным туземцем и, спустившись с холма, услышал знакомый голос:

— Простите, капитан, что я побеспокоил вас, но я думал, что вам будет приятно совершить маленькую прогулку!

— Что вы хотите сказать? — спросил капитан.

Но вместо ответа почтенный проповедник затянул своим гнусавым голосом 65-й псалом.

— Бога ради, — воскликнул Спайерс, — скажите, что значит эта штука!

— Я вовсе не шучу; я думаю, что вы никогда не слыхали музыку этого псалма на кларнете! — отвечал Джильпинг.

— Побойтесь Бога! — умоляюще проговорил капитан.

— Ну, ну… пойдемте… Вы, пожалуй, правы, и нам нельзя терять времени. Садитесь позади меня на моего осла. Это очень смирное и кроткое животное, привычное к музыке, и ему будет очень приятно везти нас обоих, я в этом уверен!

Не зная, что ему делать и положительно теряя голову, несчастный Джонатан Спайерс счел за лучшее беспрекословно подчиниться оригинальному англичанину.

— Прекрасно, — продолжал тот, — вот так, надеюсь, вам хорошо сидеть. А ты, нагарнук, возьми повод и веди нас! — добавил он, обращаясь к туземцу.

Когда они тронулись в путь, Джильпинг достал свой кларнет и принялся услаждать слух капитана музыкой 65-го псалма, и звуки церковного пения, плавные и протяжные, будя ночную тишину, приводили в неописуемое удивление бедных ара, зеленых попугайчиков и какаду, нарушая их мирный сон.

А Джонатан Спайерс только молил Бога, чтобы Он помог ему удержаться от преступления: ему хотелось задушить Джильпинга, чтобы только прекратить его музыкальные излияния.

Между тем почтенный проповедник, окончив псалом, тщательно разобрал и сложил свой инструмент в футляр, затем, обернувшись к своему спутнику, сказал:

— Кстати, капитан, я пришел к убеждению, что можно попытаться поднять ваше судно и менее сложным механизмом, чем я первоначально думал!

— Что вы хотите сказать? — спросил капитан.

— Да это очень просто! Могу вас уверить, я вам обещал окончить эту историю к сегодняшнему вечеру, но, видя, что ваш «Римэмбер» нужен вам, сейчас же решил позвать своего осла Пасифика.

— Мистер Джильпинг! — воскликнул капитан, едва сдерживаясь.

— Вы понимаете?! Да, я позвал Пасифика и сказал ему тихонько, потому что он ужасно не любит, когда с ним обращаются резко: друг мой, нам необходимо быть ровно в десять минут на прииске!

— Мистер Джильпинг! — снова воскликнул капитан умоляющим тоном.

— Что? Вы больны? Нет!.. Прекрасно, так я продолжаю; мы отправились с ним на прииск; я шел рядом — когда нам надо спешить, то мы скорее идем пешком оба. Ровно в десять минут мы были на прииске; люди не прекращали работы, и иголки работали быстро и хорошо!

— Иголки? — переспросил капитан.

— Ну да, иголки — парусный холст лежал грудами.

— Парусный холст? — повторил капитан.

— Ну да… ведь не думали же вы, в самом деле, что я его построю из дерева! — И англичанин громко расхохотался.

Джонатан Спайерс ничего не мог взять в толк: ему казалось, что он теряет рассудок.

— Построить из дерева… что? — переспросил он.

— Что? Ну конечно, тот аппарат, который должен поднять на поверхность ваш «Римэмбер»! При мне в какие-нибудь четверть часа все было окончено и перевезено на берег озера, равно как и десять снопов соломы и маленькая печь. С восходом солнца, как только немного рассветет, мы приступим к делу

— и ваш «Римэмбер» будет на поверхности озера. Я, конечно, не могу вам обещать, что он долго продержится, нет, так как аппарат очень слаб, но все же мы его поднимем.

Из всего, что говорил Джильпинг, капитан ничего не мог сообразить; он понял лишь одно: что англичанин сдержит свое обещание и, не будучи долее в состоянии владеть собой, под влиянием внезапного прилива крови к голове, слабо вскрикнул и без чувств скатился на траву.