— Успокойтесь, я подразумеваю более достойного вас противника. У вас будет еще один противник, француз, которого вы еще не знаете. Только согласитесь, мы за ценой не постоим.

— Но послушайте: а совесть-то?

«О, о! — подумал незнакомец. — Кажется, это будет стоить дороже, чем я рассчитывал!»

И он произнес вслух:

— Что же совесть? Он француз; принимая его вызов, вы являетесь как бы защитником чести Англии против Франции. Вас подогреет патриотизм. Разве не естественно при таких обстоятельствах нанести удар сильнее, чем следует?

— Кто же он такой?

— Канадец, зовут его Дик Лефошер.

— Так как же вы сказали, что он француз? Он английский подданный: Канада принадлежит ведь нам!

— Он только родом канадец, а происхождением француз и французский подданный!

— Чем он занимается?

— О! Он простой лесовик.

— Но тот-то, его друг?

— Этого я вам не скажу.

— Не скажете? Тем хуже для вас. Я сдеру с вас за него, как за принца, потому что почем я знаю: может быть, благодаря мне вы получите этим путем огромную выгоду.

И атлет захохотал грубым, циничным смехом.

— Сколько же? — спросил незнакомец.

— 50000 долларов, и это крайняя цена!

— Хорошо. Вы немедленно после боя получите от верного человека чек на 250000 франков.

— Ну, значит, не годится.

— Почему?

— Что я, ребенок, что ли? А вдруг вы от всего отопретесь и не заплатите мне? Нет-с, вы извольте выдать мне чек теперь же, вперед.

— С какой стати мы-то вам будем верить? Кто нам поручится, что вы нас тоже не обманете?

— Позвольте. Я Том Поуель. Меня все знают не только здесь, но и везде, где угодно, и всякий за меня поручится. Я своим словом всегда дорожил и дорожу. А вы-то кто сами? Ведь вы даже маски не хотите снять. Снимите маску, скажите мне свое имя, тогда другой будет разговор.

— Это невозможно.

— В таком случае прощайте!

— Я не то хотел сказать. Маски я не сниму, но заплатить вперед согласен. Вот вам чек!

И незнакомец, достав из бумажника чековую книжку и дорожное перо с чернилами, написал чек с уплатою через день по предъявлении.

Поуель внимательно проглядел чек и возвратил его обратно.

— Нет, — сказал он, — мне такого не нужно. Я очень хорошо понимаю, что с этой оговоркой «через день» вы можете всегда остановить уплату. Это все равно что не чек. Напишите мне обыкновенный чек или убирайтесь.

Незнакомец нетерпеливо передернул плечами, но ни слова не сказал и послушно написал другой чек, просто с уплатою по предъявлении.

— Вот, — сказал он, подавая чек Поуелю, — получите. Вам теперь заплачено, но если вы вздумаете нас обмануть, то берегитесь: наша месть неумолима… До свиданья покуда, сэр Поуель. Вашу руку!

— Можно и без этих нежностей обойтись! — отвечал грубым тоном атлет.

«Нахал!» — сказал про себя незнакомец.

— Дрянь этакая! — довольно громко буркнул атлет.

Они расстались. Том Поуель вышел из ванной, прошел к себе в спальню, запер чек в несгораемую шкатулку и со спокойною совестью улегся в постель.

На другой день утром, при громкой салютационной стрельбе с кораблей, которым отвечали батареи с гавани, жители Мельбурна читали на расклеенных повсюду афишах дерзкий, оскорбительный вызов французам и Франции, которые приглашались выставить бойца, чтобы померяться силой с Томом Поуелем. Это взволновало всю французскую колонию. Лоран, делая утреннюю прогулку по улицам, прочитал объявление и, не помня себя от гнева, хотел сейчас пойти и записаться в число бойцов, но удержался, сообразив, что надо сначала посоветоваться с графом д'Антрэгом. Поэтому он вернулся в гостиницу, где ему сказали, что к ним приходил уже посланный с приглашением прийти в ресторан Колле, куда собрались все проживающие в Мельбурне французы. У порога дома он застал уже вышедших Оливье и Дика, готовых идти на праздник. С лихорадочной поспешностью Лоран сообщил им свое намерение.

— Ты! — вскричал Оливье. — Ты хочешь бороться с Томом Поуелем! Я ни за что этого не допущу.

— Почему? — пролепетал огорченный Лоран.

— Потому что он убьет тебя с первого же кулака. Если мне не веришь, спроси Дика. Он тебе то же самое скажет.

— Граф совершенно прав, — заметил Дик. — Я вам сейчас объясню. Вы умеете фехтовать?

— Даже очень хорошо.

— Что бы вы сказали, если бы какой-нибудь человек вышел на дуэль, не умея держать в руках шпаги?

— Я бы сказал, что он сумасшедший!

— Точно так же и в боксе. Вам нечего и думать о том, чтобы состязаться с Томом Поуелем.

— Так неужели дерзкий вызов останется без ответа? — с огорчением спросил Лоран.

— Нет, мы сейчас идем на сходку в ресторан Колле, где и будет обсуждаться этот вопрос.

В назначенный час наши друзья явились на сходку. В ресторан уже собралось человек до пятисот французов. Виллиго не было с друзьями, потому что он ушел куда-то и еще не возвращался.

На собрании канадец был выше всех головою: его рост и сложение сейчас же обратили на себя всеобщее внимание и вызвали рокот восторга. В уме у всех присутствующих невольно мелькнула мысль, что ему следует быть представителем Франции.

Председателем сходки был выбран банкир Морис Голлар, который немедленно открыл совещание предложением решить вопрос: принимать или не принимать вызов? Вопрос был решен единогласно в утвердительном смысле. Тогда Голлар обратился к собранию с предостережением.

— Господа, Том Поуель противник серьезный. При выборе бойца за Францию следует быть крайне осмотрительными и не спешить, а хорошенько взвесить физические качества кандидата.

Эта краткая речь была встречена рукоплесканиями. Она предостерегала против тех людей, которые заявили бы себя кандидатами только из жадности к деньгам, так как уже была открыта подписка для награды в пользу того, кто выступит соперником английского силача, все равно, победит он или нет.

Однако этот последний был так страшен, что вызвалось только пять человек, желающих с ним померяться. Будь эта дуэль на холодном или огнестрельном оружии, их, наверное, вызвалось бы больше сотни, но бокс — искусство специально английское, в котором французы далеко не мастера.

Когда желающие начали понемногу выходить из толпы, глаза всех устремились на канадца. Собрание, видимо, интересовалось узнать, какое решение он примет. Дик обменялся несколькими словами с графом Лорагюэ. Собрание тревожно дожидалось. Но вот канадец тихо и скромно, без малейшего хвастовства направился к эстраде. Громкое «ура» и оглушительные аплодисменты пронеслись по обширной зале ресторана; прошло несколько минут, прежде чем президенту удалось успокоить митинг.

При этой дружной овации остальные кандидаты проворно спрыгнули с эстрады и, желая показать, что они охотно уступают честь Дику, тоже принялись кричать «ура», и аплодировать. То был для Дика настоящий триумф. Когда наконец водворилась тишина, президент взволнованным голосом объявил Дика Лефошера борцом за французов.

Дик поблагодарил соотечественников за единогласный выбор и тут же объявил, что всю подписную сумму он жертвует в пользу французской больницы, которую собиралось устроить местное благотворительное общество. Такое бескорыстие окончательно растрогало присутствующих, и они немедленно открыли подписку для поднесения своему борцу золотого кубка на память об этом дне.