Однажды был такой случай: после первой схватки, в которой европейцы перебили от 25 до 30 человек туземцев, пионеры могли в течение многих месяцев безбоязненно странствовать по австралийскому бушу, не опасаясь увидеть ни одного туземца. Не видя перед собой никакой опасности, успокоенные полной тишиной и бесплодием австралийской пустыни, европейцы были не столь осмотрительны и осторожны, как вначале.
Только этого и ждали туземцы, и в первый же раз, как усталые путники расположились на ночлег без соблюдения обычных предосторожностей, ни один из них не дожил до утра: все они были беспощадно зарезаны в ту же ночь неслышно подстерегавшими их туземцами.
Ничто не может сравниться с терпением австралийцев, даже американские краснокожие в этом отношении далеко уступают им: индейцы часто нападают в открытую, мало заботясь об опасности и о своем самоохранении; австралиец же будет месяцами следовать за вами по пятам, на расстоянии 10 сажен, спать, когда вы спите, шагать за вами следом, когда вы делаете переход, и все время не спускать с вас глаз, прислушиваясь к каждому вашему движению и вздоху, питаясь чаще всего остатками вашей пищи, обыскивая ваши стоянки до того момента, когда какая-нибудь случайная неосторожность предаст вас в его руки.
Хотя Австралия не знает недостатка в больших и прекрасных реках, но ручьев и мелких речонок здесь сравнительно мало. Здесь совершенно своеобразные гидрологические условия. Здесь почти повсеместно много подземной воды, и стоит в любом месте порыть землю на каких-нибудь полсажени глубины, чтобы встретить прекрасную воду. Этим объясняется, что почти каждая ложбинка, окруженная небольшими холмами или пригорками, имеет один или несколько ключей, представляющих собою ряд опрокинутых конусов глубиною в два-три фута, то есть род воронок, наполняющихся водою снизу.
Эти ключи, встречающиеся на каждом шагу, являются спасением как для туземцев, так и для путешественников: их всегда холодная вода, прозрачная и светлая, как кристалл, отличается превосходнейшим вкусом и лучше всего утоляет мучительную жажду, томящую людей в этих местах. Но горе тому, кому вздумается напиться этой воды без соблюдения необходимых предосторожностей! Туземцы, преследуя намеченную жертву, нередко забегают вперед злополучного путника и отравляют по пути все ключи листьями, кореньями и цветами ядовитых растений, свойства которых им хорошо известны и которые сами по себе, помимо злого умысла, являются постоянной грозной опасностью для неопытного путешественника, встречаясь положительно на каждом шагу в дебрях австралийского буша. Едва только неосторожный отведает этой прекрасной на вкус студеной воды, как им овладевает мучительная, неутолимая жажда; он пьет все больше и больше и с каждым глотком вливает в себя смертельную отраву; вскоре его охватывает дрожь, затем наступает бессознательное состояние и бред; в бреду ему кажется, что над ним склоняется чудовищная образина, безобразно размалеванная, подползает к нему, глядит сквозь листву кустов и вдруг вырастает в рост человека. Умирающий думает, что это плод его больного воображения, отвратительный кошмар; он хочет кричать, звать на помощь, но образина накидывается на несчастного беззащитного путника и душит его или, схватив его одной рукой за волосы, перерезает ему ножом горло и затем завладевает его скальпом.
Кроме того, часто, даже очень часто случается, что эти ключи отравляют случайно попавшие в него листья и цветы ядовитых растений, и тогда несчастный, отведавший этой отравленной воды, умирает сам в жесточайших мучениях. Существует только одно средство безнаказанно пользоваться этой чудесной ключевой водой; это предварительно основательно очистить самый приемник, то есть воронку, вмещающую эту воду. Для этого прежде всего вычерпывают всю воду, что занимает не много времени, так как воронка невелика и неглубока в большинстве случаев. Затем тщательно вычищают все листья, корни и всякую зелень, встречающуюся по краям или на дне воронки, после чего вода мало-помалу начинает снова наполнять снизу воронку; тогда этой водою и эвкалиптовыми листьями основательно вычищают воронку и снова вычерпывают воду, проделывая эту операцию вторично для большей безопасности; после вторичного обмывания и протирания эвкалиптовыми листьями можно уже без опаски пить воду из ключа.
Ввиду такого громадного числа разных опасностей, подстерегающих здесь чужестранца на каждом шагу и происходящих главным образом от недоброжелательства и враждебности туземцев, есть только один способ жить среди дебрей австралийского буша, если не в полной безопасности, то хоть относительно безопасно; это постоянно иметь при себе одну или двух хорошо выдрессированных собак, приученных никогда не отходить ни на шаг от своего хозяина, чтобы их не убили невидимые враги, и также одного или двух преданных туземцев. Собаки всегда извещают своим глухим рычанием о присутствии поблизости нежелательных людей, а туземцы одни только способны предугадать и предотвратить коварные замыслы своих соплеменников. Но чтобы обеспечить себе преданность австралийца, недостаточно подкупить его дарами, или держать его у себя на постоянном жалованье, или прельщать его постоянно обещаниями новых щедрот: австралиец всегда нарушает по отношению к европейцу и данное обещание, и всякое обязательство; при случае он, не задумываясь, бросит вас среди пустыни, предварительно ограбив вас, и даже поможет вашим врагам зарезать вас, если представится случай. Такой образ действий не считается постыдным и предательским по отношению к чужестранцу. Нет, единственный способ привязать к себе австралийца так, чтобы он был предан вам до самой смерти, — это учинить с ним обмен крови, то есть вступить с ним в кровный союз, или, что то же, «побрататься».
Этот исконный австралийский обычай, существующий здесь с незапамятных времен, спас жизнь большинству скваттеров, которые одними из первых рискнули переселиться в Австралию.
Обычай этот состоит в следующем: когда европеец и какой-нибудь туземец придут к соглашению «побрататься» между собой и учинить «обмен крови», то туземец уводит своего приятеля к своим единоплеменникам, в свою родную деревню, и церемония происходит между европейцем и отцом туземца, согласившегося побрататься с ним. Оба они, вооружившись шипом акации, делают себе довольно глубокий укол на руке повыше локтя и затем переплетают между собою эти руки так, чтобы оба накола пришлись непосредственно один на другой и чтобы кровь из раны одного смешивалась с кровью другого; затем каждый из двоих прикладывает свой рот к ране другого и высасывает из нее несколько капель крови, которую и проглатывает. После этого европеец становится членом семьи туземца, отец его побратима становится его отцом, мать — его матерью, их дети — его братьями и сестрами, словом, он в полном значении этого слова становится приемным сыном этой семьи и не только этой семьи, но и всего племени.
И не было случая, чтобы австралиец когда-нибудь погрешил против этого обета или изменил своему приемному брату в минуту опасности. Такой союз считается священным у всех австралийских племен.
Такой-то обряд был некогда совершен и над отцом Виллиго и канадцем, и теперь этот кровный союз Дика с Виллиго являлся главною силой и главным оплотом наших путешественников против осаждающих их дундарупов; теперь они могли быть вполне уверены в преданности им нагарнукского вождя и его двух воинов, не опасаясь возможной измены с их стороны. От тех теперь только и можно было ожидать спасения, так как те одни знали все военные хитрости и предательские штуки, на какие способны были туземцы. Кроме того, и вышеупомянутый обычай, равносильный закону среди австралийских племен, — не нападать, то есть не вступать в бой даже с самым незначительным по численности отрядом, если это нападение требовало многих жертв, также играл немалую роль в том, что наши путники до сего времени еще не расстались с жизнью.
После долгого и бурного совещания, очевидно, мнение старейших дундарупов восторжествовало, и решено было только оцеплять противников, чтобы помешать им уйти, а нападение отложить до наступления следующей ночи, когда окружающий мрак не позволит европейцам видеть, куда стрелять.
