— Идиоты, — прорычал он, — вы свои бошки в петлю суете, и меня за собой тянете. Я вообще не хотел ввязываться во всю эту хрень. Теперь, по вашей милости мы банда, а точнее группа лиц ведущих преступную деятельность, а виновата в этом…

Разъяренный бык медленно повернулся в мою сторону и уставился налитыми кровью глазами. Я сжалась, стараясь втянуться в халат, как черепаха в панцирь. Черт, какой мужчина. Сейчас он выглядел просто как бог. Зевс Громовержец, мать его за ногу. Если бы не было зрителей, я бы наверное содрала с себя халат и…

Наверное добрый боженька, когда раздавал мозги и везение, все же отвлекся от моей персоны. А может просто решил меня наказать за самоуверенность. Я сделала шаг вперед, споткнулась об волочащуюся полу желтой хламиды и вылетела из халата, как пробка из бутылки, прямо в руки рассерженному зверю, сверкая голой задницей. Он машинально меня поймал, всхрапнул, как конь, безумно озираясь по сторонам. Альбинка хрюкнула, Бобок закашлялся, подавившись очередной порцией чая.

— Ты, ты, ты… — прорыдал Буйнов, так и не выпустив меня из рук. Заметался по комнате, бросил моё тщедушное тельце на диван и ломанулся в коридор.

— Отжиматься побег, — выдохнула Альбинка. — Ты это. Спасиб конечно, что нас прикрыла. Надо же, в буквальном смысле, грудью на амбразуру. Но ведь шеф то человек, тварь божья. Он ведь все руки уже сточил. Ладно одевайся.

Я накинула все тот же, привычный халат, и устремилась за Буйновым. Надо объясниться, что я не нарочно. А то еще подумает, черт знает что.

Холодна роса обожгла голые ступни, и я почувствовала, что похмелье отступает. Пошла на звук. Треск несчастного дерева трудно было не услышать. Лучше бы не ходила. Варвар, голый по пояс, подтягивал охрененное тело, ухватившись руками за ветку. Вверх, вниз, вверх, вниз. Молча. Мышцы хищника играли в утреннем солнце, отливая капельками пота. Я замерла на месте, пытаясь справиться со своими крамольными желаниями. Сейчас мне было абсолютно индифферентно, что происходит с Федюней. Я вдруг поняла, что он мне и не нужен был никогда.

— Уходи, — сбившись с дыхания приказал варвар, спрыгивая на землю. — Беги в дом. Иначе я за себя не ручаюсь.

— А и не надо, Макс, — прохрипела я. — Не надо ручаться. Мы же взрослые люди.

— Я не уверен, что ты вообще человек, — усмехнулся Буйнов, подходя так близко, что у меня закружилась голова от терпкого мужского аромата.

Макс Буйнов

Эта ее припухшая капризная губка, которую Феня опять прикусила, просто зубодпробительно с ума сводяща. И голос — грудной с хрипотцой. Твою ж мать, что мне опять, что ли, на дерево лезть? Я скоро стану похож на самца бабуина такими темпами.

Смотрит на меня с таким вызовом, поганка, что я с трудом борюсь с желанием выковырять ее из дурацкого халата и прямо здесь, на мокрой траве сойти с ума.

— Я не уйду, — сказала эта упрямица и сама дернула пояс халата.

От моего стона, с земли испуганно вспорхнула стая птичек. Черт, все мои отжимания летят псу под хвост.

— Ну и дура, — буркнул я. Хотя, вот именно сейчас, дураком был я. Глупым ушастым ослом, который обалдел от созерцания сладкой морковки, болтающейся перед тупой ишачьей мордой на удочке.

Ее соски заострились, а в глазах зажглись огоньки. И молчно- белая грудь ходила ходуном. Человек слаб. Я не сдержался. Припал губами к ее соску, борясь с головокружением, словно голодный. Эта чертовка тихо выдохнула, потянулась к резинке моих тренировочных штанов. В паху загудела турбина. Вся кровь устремилась из башки вниз.

— Не останавливайся, — прохрипело исчадье. Да я и бы и не смог уже. Подхватил ее на руки и ломанулся в чащу, словно дикарь, стыривший у соседнего племени их знамя, ну или что там было у туземцев? Идола, или трубку мира. Не принципиально.

— Я ж тебе говорил, тут они.

Противный голос Ктулху, обрушился на мой разгоряченный мозг словно грязевой сель. Сука, какого хрена его принесло?

— Вон, халат валяется.

— Что делать? — шепнула голая Фекла в моих руках. Черт, она же абсолютно, бесстыдно, ошеломительно голая. И я сижу в кустах сейчас, словно одуревший маньяк насильник, прижимая к разгоряченной груди обнаженную бабу, прячась от какого — то придурка. Если бы меня сейчас видели мои деловые партнеры, я бы нахер лишился репутации. — Штаны снимай.

— В смысле, снимать штаны и бегать, что ли? — тупанул я. Она так посмотрела, что я почувствовал себя просто днищем. Просто слюнявым идиотом. И что самое странное. В присутствии этой женщины я очень часто ощущаю себя именно несчастным придурком и это жутко напрягает.

— В смысле, не могу же я голая выползти из кустов, — как имбецилу пояснила мне Фекла. Натяну твои трикотаны до шеи, а ты все равно в трусах.

Эх, видела бы она сейчас мои трусы. Точнее торчащее на перевес мое копье, готовое к яростному…

— А знаешь, ты же взрослая. Вот и выкручивайся сама. Одни проблемы от тебя, — выдохнул я ей за ухо, и чуть не сошел с ума, вдохнув тонкий аромат ее волос.

— Эй, снимай штаны, говорю. Я редко два раза повторяю, — по — змеиному зашипело исчадье, и ловко отползло в сторону, вырвавшись из моего захвата. Я так и остался валяться на земле, надеясь, что холод уймет хоть немного мои разыгравшеся плоть и фантазию. Не удалось. Фекла ухватила меня за лодыжки и дернула на себя, пытаясь стянуть спортивки. Я хрюкнул, взрыхлив землю своим закаменевшим плугом и начал сопротивляться. Интересно, откуда в таком тщедушном тельце столько силищи.

— Ого, — восхищенно выдохнула мерзавка, когда я наконец перевернулся на спину, и повалил ее на землю. Мой боевой томагавк устремил свою головку к небу. Фекла облизнула губки розовым язычком, и тихо застонала. Гибкое тело явно подвело мою мучительницу. — Да в кустах они, я тебе говорю. — рявкнул прямо над нашими головами Бобок. Я содрал с себя чертовы сортивные брюки и бросил их в Феклу. Ну, как истинный джентльмен именно так я и должен был поступить. Хотя, хотелось мне совсем другого. И я молился всем богам, чтобы эти придурки свалили в туман.

Увы.

Фекла уже успела ввинтиться в мои штаны. И даже пыхтя, подвязать их на аппетитной груди. Мой член на интегралы ортреагировал вяло.

— А я ведь почти сошла в ума, — хмыкнуло исчадье. — Знаешь, Буйнов, ты прав. Завтра я уйду. Ни к чему нам с тобой так тесно общаться. Я все — таки замужняя дама. Да и фарс этот. Ты меня прости. Глупость. Не бойся, не сдам. Скажу, что просто хотела подумать. Ну, а кровь в доме — порезалась просто. Дарственная у меня. Все со мной будет хорошо. Завод верну, как обещала. Хотя это будет ой как трудно. Но я же не овца оборзевшая. Спасибо тебе за все. И это, ты парень что надо. Особенно то, что уже не скрывается боксерами.

Я притянул к себе ее легкое тело, опрокинул на спину, запутался пальцами в волосах, дернул зубами узел на брючном шнурке, ослепнув от оглушающего желания. Девка в моих руках задрожала, и я понял, что вот так просто не отпущу эту придурочную.

Тонкие пальчики впились в мои бедра, избавляя от трусов. Я даже совсем забыл, что рядом шляются помощнички. А напрасно, мать их.

— Упс, — раскатисто пророкотала Алькина физиономия, просовываясь в переплетение ветвей, — шеф, простите. Я не хотела мешать. Просто там открылись новые обстоятельства, и нам срочно надо…

— Заткнись, — прорычал я.

Если тебя обидели, пользуйся простейшим правилом трех «П» — понять. простить, похоронить.

(Фекла Быковских)

Иногда так происходит — ты понимаешь, что жил до сих пор, ну просто капец как по- идиотски. Я спустила вунитаз семь последних лет своей жизни, и почему — то именно сейчас это очень остро осознала, слушая рык озверевшего варвара. Да что там — всю свою жизнь я только и делала, что старалась быть примерной. Примерной дочерью, лучшей ученицей, студенткой — краснодипломницей, супер- женой и адвокатом дьявола. И я жила и варилась в этой чертовой действительности, боясь сделать шаг в сторону, до ужаса опасаясь оступиться, и свернуть свою тоненькую шейку.