— Да пошел ты? — прошипела я, и на полуслове замолчала, парализованная ужасом. Из — за ближайшего к моему дому дерева выплыло нечто. Белая фигура, светящаяся в лунном свете, как болотная гнилушка размера кинг сайз. Буйнов медленно обернулся, явно прочтя в моих глазах ужас. Но даже он к такому не был готов. Нечто наступало неумолимо, скользя в потоках ветра.

— Эх, еп… — прохрипел Буйнов, и не раздумывая вломил упырятине кулаком. Нечто согнулось, захрипело и свалилось в траву. Я заткнула рот кулаком, стараясь сдержать рвущийся из груди крик. Буйнов склонился над поверженным чудищем, озадаченно почесал затылок. Ну надо же, надо чесать отсюда, ломая копыта, а не рассматривать то, что пришло по наши души. И в церковь сходить не мешает, негоже притворяться призраками. Не по-православному.

— Зашибись у вас сюрпризы, — в голосе Буйнова страха не было, скорее озадаченность. — Слышь, ты как?

Это кого он спрашивает? Неужели умом тронулся от ужаса, разговаривает с монстром. Хотя, рыбак — рыбака…

— Жить буду, — пропыхтело нечто голосом Бобка. — Хотел просто соответствовать миссии. Даже вон фосфором потрудился намазаться. А вы мне в зубы. Не хорошо это. Не по-дружески. И Альбина рассердится.

Писать мне уже не хотелось, я бочком протиснулась в чахлые кусты, сняла Буйновские трусы, которые хм… ну, не пригодны стали к носке, и кипя от ярости присоединилась к затейникам.

Да, сюрприз Ктулху превзошел все мои ожидания. На заднем дворе моего особняка стоял небольшой, но вполне себе рабочий подъемный кран. Я бы сказала маленький такой кранчик, которым в могилу опускают гробы.

— Подвесим ее на крюке, — фонтанировал доктор смерть искрометными идеями. — Ремни под мышки пропустим. До второго этажа он как раз дотягивает.

— Ты бы еще в барабаны бить начал, — прошипела я. Нет, ну а чего. Мать банкира Бубликова наверное давно увидела замечательное приспособление. Срисовала, сфотографировала и ждет своего триумфа, старая ведьма.

— Не увидела, — словно прочтя мои мысли хихикнул Бобок. — Я ее того…

— Ножичком по шее? — надежде в моем голосе позавидовал абы мать Тереза, ей-богу.

— Фу. Это же грязно, нечистоплотно и вообще… — передернулся Альбинкин обоже. — Усыпил газом. Не вредно, тихо и ей даже хорошо сейчас.

— А ты, оказывается, та еще штучка, — задумчиво хмыкнул варвар. — Но я против твоих полетов во сне и на яву. Ветер очень сильный. Запрещаю.

— Да кто ты такой? — взвилась я, прекрасно осознавая, что этот придурок прав. Но дух противоречия, а точнее неуемная вредность взяли верх над благоразумием. — Кочегарь аппарат — приказала Бобку, затягивая на груди ремни из прозрачного пластика.

— Обоих бы вас подвесить, — прошипел Макс. — И песню петь заставить «Мы летаем кружимся, нагоняем ужасы». Не глупи, Фекла. Это опасно.

— Тебе то какое дело? Можно подумать ты обо мне беспокоишься. О шкуре своей думаешь. Опасно было с тобой связываться, с таким придурком, — взвыла я. Ктулху дернул рычаг на панели управления, думая что это я так знак ему подаю. Тоже идиот, мать их за ногу. Послал бог помощничков. Неодолимая сила вознесла меня в воздух. В темноте крана видно не было, это я успела заметить. Покрытый темной краской он сливался с местностью. Да и Ктулху его замаскировал ветками. Я подлетела к окну спальни и взвыла. Нет, не потому что так было в сценарии. Просто от обалдения, и наглости некоторых индивидуумов, которых людьми назвать не повернется язык. Федька был не один.

Фекла Быковских

Федька был не один. И ему, сука, было хорошо. Так хорошо, что эти два предателя, увлекшись, не услышали моего вопля через приоткрытое окно. Быковских никогда не закрывал фрамуги, даже зимой постоянно жаловался на нехватку кислорода, из-за чего мы всегда ругались. Зато я, даже невзирая на свист ветра, могла насладиться сладострастными стонами лучшей подруги и мужа. Ну вы поняли, да? Им было хорошо, а мне плохо. Хреново настолько, что хотелось влезть в треклятое окно и убивать. Янка, которой я доверяла как себе. Даже хотела ей позвонить, чтобы она не переживала. Черт. Порыв ветра отвлек меня от двух сплетенных на моем любимом персидском ковре, тел, которые в отблесках пламени из камина казались красными и блестящими, словно у бойцов на ринге сцепившихся в яростном спарринге.

— Эй, лохушка, ты чего там? — тихо спросил снизу Буйнов. А я онемев от гадливости не смогла ответить. Так и висела, вцепившись в оконный отлив сведенными судорогой пальцами, забыв обо всем на свете.

— Слышал, там за окном…? — спросила Янка, когда мой муж отвалился от нее словно сытая пиявка.

— Ветер, — хмыкнул козлина, потягиваясь как сытый кот. Совершенно не стесняясь своей наготы. Он почему-то считает, что идеален. Мне бы такую самоуверенность.

— Там есть что-то, — прогнусила Януся, противная предательница.

— Писечка, это наверное птица, — мурлыкнул коварный изменщик, обращаясь к явно напуганной любовнице. Черт, писечка, ну надо же. Я хрюкнула, не удержав в себе нервной желчи. Точно. В точку. Писечка и Мистер Снифтер — король убогого петтинга. Горшок нашел свою крышку. Если бы он меня так обозвал, ему не на что было бы надевать бокальчик из дорогого стекла, уж поверьте.

— Прогони, не люблю тварей, — дернула щекой красотка. — И закрой чертово окно. Дует.

— Ты слишком напряжена, — хмыкнул Федюня. — Все же хорошо. Все по плану.

— По какому к хренам плану? — взвизгнула подружейка, нервно закуривая. Я видела и слышала все, как будто сама присутствовала при разговоре, отвлекал только задувающий в голую задницу ветер и ремни под мышками больно впивались в кожу. Но я не обращала на такие мелочи никакого внимания, обратившись в слух. — Эти уроды не принесли никаких доказательств своей работы. Хотя я с них требовала фотографий. Фекла, словно лиса почувствовала опасность, соскочила там в стрипухе. А все было до мелочей продумано. Напоить, подстелить под быков, а потом по сценарию. Фоточки, она сука, ты примерный муж. А потом она исчезает не справившись с позором, а ты становишься владельцем царских конюшен. Ее бы и искать никто не стал. Но эта дура зачем — то полезла на сцену, а потом ее увез похожий на медведя мудак, порушив все планы. Федь, ну не верю я, что она умерла. Вот жопой чую — рядом она. Очень близко. Наблюдает за каждым нашим шагом.

— Не параной малыш, кормит эта сука раков. Немного выждем, чтобы не…

Я не успела дослушать, потому что Федор подошел к окну, и его опавший член оказался прямо на уровне моих глаз. От неожиданности замычала, а этот придурок уставившись на мою физиономию за окном заорал, как резаный. Твою мать, я хотела более зрелищно разыграть свою роль, а теперь вишу с вытянувшейся покойничьей мордой как сопля, и не знаю что делать.

— Привет, — вякнула, задрав голову. Обрывок веревки на моей шее затрепетал на ветру, открывая красиво нарисованную, вспухшую рану. Федькин «дружок» уменьшился в размерах прямо на глазах, а эпилированные яйца вжались в мошонку. «После такого потрясения он вряд ли оправится» — подумала я злорадно, и замогильным голосом прошептала: «не успокоюсь, пока не вернешь то, что украл, буду являться к тебе каждую ночь. И поверь, сегодня просто репетиция конца света»

Федька молчал, явно не в силах выдавить из себя и слова. А я то дура боялась, что он подъемный кран увидит. Какой там, он сейчас вообще не в состоянии соображать. Рот закрывает — открывает, как рыба выброшенная на берег. Трус. Пфф. Я едва не прыснула от вида тупой морды благоверного. Зря расслабилась. Он наконец то справился с первым ужасом и выдал душераздирающий, похожий на бабский, визг.

— Яна, она там, — проверещал трус, тыча в меня пальцем. — Она. Феня болтается за окном в петле. Она за мной пришла, за моей душой. Ооооо

— Птица? Федь, ты чего голубя испугался?

— Дура, Фекла здесь. За окном, — заверещал Быковских. Упс, а вот это в мои планы не входило. Янка умная и хитрая. Вмиг расколет мой спектакль. — И она пипец страшная.