— С нутеллой и орешками дроблеными, — в очередной раз икнула я, размазывая по лицу сопли.

— Уверена? — как то странно дернул кадыком Буйнов.

— Как и в том, что оживать мне пока рано. Надо наказать подонков, ик, — кровожадно простонала я, пытаясь представить куски мяса политые растопленным шоколадом.

Мысли в голове заскакали словно белки профессионального алкаша, когда Буйнов ушел, опалив меня на прощанье взглядом, явно прикидывая не связать ли.

— Иди, и принеси мне мамонта, варвар — проорала я вслед. Шаги ускорились. Бедолага явно зассал, что придется ему лезть в археологический музей и тырить сдохшего давно, вонючего хоботастого, а потом жарить тухлятину на мангале в экопарке. Нифиговое такое приключение.

Я задумалась. А это страшно, уж поверьте.

Макс Буйнов

На мордочке моего персонального геморроя отразилась бурная мыслительная деятельность, и я реально очканул. Эта женщина — катастрофа. Сметающее на своем пути все торнадо, выжигающий зной, способный превратить цветущий рай в мертвую пустыню. И я знаю, просто уверен, что это неугомонное исчадие сейчас выстраивает в своей хорошенькой головке коварный план, который по разрушительной силе станет второй Хиросимой. Знаю, но так же уверен, что поделать с этим ничего не могу. Видимо добрый боженька решил, что хватит с меня спокойной жизни. Уж поверьте, тяжелый развод в сравнении с тем, что мне предстоит — просто утренник ко дню матери, в детском саду. Но, как ни странно я совсем не против.

— Босс, я созвонилась с Бубоновым. Он готов к сотрудничеству, — отрапортовала Бинка, когда я вывалился из будуара, похожий на пережеванный завтрак динозавра-людоеда, словно ждала, зараза. Ктулху маячил рядом и был похож на перезревший банан. Одежонку подбирать он не умеет. Сегодня лук успешного патологоанатома состоял из толстовки ярко — желтого цвета, украшенного уродливым принтом, похожим на капли жидкого… Господи, дай мне сил.

— Я тебя умоляю, переодень своего Ромео, — простонал, пытаясь проглотить, ощетинившийся в горле ком. И глаз с Феклы не спускай.

— Я не овчарка, — вякнула Альбина.

— Двойная зарплата пожизненно, плюс ежегодный отпуск в любой точке мира и личный шофер, — рыкнул я.

— И кофемашина в офисе, — принялась торговаться нахалка. — С функцией пара и десятью программами. А еще…

— По рукам, — перебил я поток неуемной фантазии моей помощницы. — Мне нужно найти шашлык. Слушай, Бин, а у нас есть орехи и шоколадный крем?

— Ага, и бламанже с киселем, — заржала Альбина так, что несчастный Бобок чуть не свалился с табуретки, выронив из руки свое любимое блюдце с чаем. — Босс, ау. Так что нам делать с Бубоновым. И контракт так и не подписан. Нам грозят неустойкой и разрывом всех договоренностей. Шеф, я понимаю все, но…

Я вышел на улицу и поежился. С неба начала моросить противная, похожий на водяную пыль, кисея. Огляделся, и что — то меня царапнуло, но я отогнал наваждение и пошел к машине. Глянул на темные окна, пожалел, что на них нет решеток, и щелкнул брелоком сигнализации.

— Эй, правда я похожа на принцессу, которую запер в башне противный дракон, — раздался жизнерадостный голос Фени, высунувшейся из окна. — Мой дракон. Я еще хочу кислой капусты и лимонада ситро, как помнишь в автоматах за три копейки продавали? И песочное колечко с арахисом. Запиши, а то забудешь.

— И где я это должен найти все среди ночи? — под нос пробурчал я, и ломанулся к машине, пока она еще чего нибудь не придумала.

Мне показалось странным, что трава возле джипа была примята, и я бы наверное успел додумать свою мысль, если бы не Фекла.

— Буйнов, — заорала эта ненормальная и начала переваливаться через подоконник. Исчадье повисло на уровне второго этажа зацепившись руками за фрамугу окна, и я рванул к ней, очень боясь, что не успею ее поймать. Успел пробежать несколько метров, когда горячая волна сбила меня с ног, спину опалило болью. Фекла взвизгнула, и свалилась на землю, вместе с деревянной фрамугой. Стекло со звоном разлетелось, и наступила страшная тишина. Мне показалось, что я оглох.

— Твою мать, Буйнов, — простонало исчадье, подползая ко мне на карачках. — Сволочь, я думала, что тебя убило. Чуть с ума не сошла. А ты лежишь как бревно, хоть бы рукой махнул. Что жив. Чтоб тебя разорвало, гад ты поганый. Ее зареванная физиономия вдруг оказалась совсем рядом с моим лицом, — гад, я так испугалась. Гад, гад, гад, — маленькие ободранные кулачки заколотили меня по груди. Я прижал к себе маленькую женщину, которая стала моим фетишем, и почувствовал клокочущую в груди ярость. Теперь и я разозлился по — настоящему.

— Фень, ты как? Где болит? И как ты вообще узнала, что в машине заложена взрывчатка.

— Я не знала. Просто напугать тебя хотела, ну из вредности. Понимаешь? Реакцию хотела видеть. Но не рассчитала манех и выпала из окна.

— Ну и как, понравилась тебе моя реакция? — лелейно поинтересовался, оглядываясь по сторонам. Джип представлял собой кучу покореженного железа, но самое поганое, что чертову ветку на моем любимом дереве сорвало к чертям собачьим, выдрав с мясом. И в этот раз я разозлился по-настоящему.

— Ну, ты был похож на спасающегося от лесного пожара лося, — хмыкнуло исчадье прижимаясь ко мне своей многоумной головой. — Буйнов, я так рада, что выпала из окна.

— А уж я то как рад. Иногда твой идиотизм весьма полезен, — нехотя признался я, наблюдая как из дома выскакивают «Банан» и полуголая Бинка. Ну все, начались в колхозе танцы.

— Ты права, — прошептал я в макушку Феклы, — пора разобраться с одуревшими бабами. У меня есть план.

— Ты такой секси, когда злишься, мой варвар, — хихикнула Феня, и я снова с сожалением посмотрел на валяющуюся на земле ветку.

Фекла Быковских.

И этот человек называл фуфловыми мои планы. Три ха-ха. Носители тестикул просто хвастуны и надменные снобы, способные только раздувать покрытые модной щетиной щеки и смотреть на тебя так, что ноги немеют от трепета и преклонения перед их небесным величием. Ну, это они так думают.

Буйнов, перед тем как уехать, испепелил меня взглядом, взяв клятвенное обещание, что без его санкций не буду «дурить». Так прямо и сказал «не дури». Хам, нахал и самоуверенный павиан. Я кивнула, скрестив за спиной пальцы. Поверьте. Если бы взглядом можно было убивать, я бы уже валялась у ног альфа самца горсткой праха.

— Значит с твоего разрешения можно дурить? — невинно хлопая ресничками спросила я, удовлетворенно наблюдая, как дергается щека у Буйнова. Он такой зайчик когда нервничает.

— Я тебя умоляю. Пощади мой мозг и нервы, — всхлипнул варвар.

Вот, и теперь я сижу в кухне и усиленно щажу нервы Макса, под пристальным оком Саурона, Альбинки, то есть. Бобок суетится рядом, по моему приказу жаря огурцы. Идиллия, которая скоро закончится, потому что я не могу сидеть вот так, сложа руки, понимая, что эти твари, сломавшие мою жизнь не сдохнут в страшных корчах, а просто отсидят положенный срок и выйдут на свободу. Так решил Макс, что действовать надо официально, и соблюдая букву закона. Это он мне сказал. Мне, которая на этой букве съела и собаку и быка и кривого мясника и сама осталась на «ефесе, ножки свеся». Ну уж нет. Никаких законов, только хардкор. Надо сделать так, чтобы время заключения, в сравнении с моей местью, показалось им радостной экскурсией в мир счастья и радости заваленный сладкой ватой и карамельными яблочками.

— Макс куда уехал? — поинтересовалась я, делая вид, что спросила так, чтобы светскую беседу поддержать.

— К юристам. Надо понять, как тебя воскресить, и наказать организаторов покушений на ваши с боссом жизни, следуя закону. Тебе вообще какое дело? Отдыхай и ешь витамины, тебе полезно. И не думай даже…

А от тут я обиделась, даже два раза. Во первых я юрист, и те, кому меня предпочел Буйнов не годятся мне в подметки, сто пудово. Во вторых, я самазнаю что мне делать и когда. Обиделась я всерьез короче.