— Светлана Валерьевна, ну что вы? К чему повышать голос? Просто помогите мне, и я вас отблагодарю. Вы же сейчас по здоровью не можете толком работать, — с ложным участием сказало Антоненко.

— Нет, отстаньте от меня, уходите! — продолжала упорствовать женщина.

— Слушай меня внимательно, дура, — мгновенно переменил тактику Антоненко, — или ты мне поможешь, или в ОБХСС вспомнят о твоём участии в том деле с межеванием. Я же навел о тебе справки, прежде чем приехать сюда. То что твой любовничек из Калужского обкома тебя отмазал и пристроил сюда поправлять здоровье — ничего не значит. Один звонок и он вылетит из своего кабинета ко всем чертям, а ты сменишь уютную палату этого санатория на нары. Решай сейчас.

— Но что я могу? — чуть не плача ответила женщина, — в Ульяновском райкоме сейчас уже другой хозяин, в исполкоме тоже.

— Не поверю чтобы ту аферу с землей вы провернули без участия людей из Нового пути. Кто вам помогал тогда?

— Председатель и парторг Елин. Борис Николаевич Он сейчас там заведует молочной фермой.

— Ага, понятно. Значит Елин, — с чувством проговорил Антоненко, — что ты еще знаешь о нём?

— У него зять участковый там, Огурцов. И по линии партии на Елина с зятем несколько раз жаловались.

— О чём были те жалобы?

— Пьянство. И некоторые колхозники подозревали Елина в воровстве. Только это давно было, Когда я только пришла в райком.

— И как это вы, — к Антоненко вернулась его напускная вежливость и он снова перешёл на «вы», — Светлана Валерьевна проигнорировали такие важные сигналы с мест?

— Мы с ним, когда проводили межевание, договорились. Он даёт добро и молчит, а мы не даём делу о воровстве ход.

— Пожалуй этого достаточно.

Антоненко резко встал, придирчиво осмотрел пиджак и брюки, поправил несуществующую складочку и сделав несколько шагов повернулся к Ждановой. Та бессильно сидела откинувшись на спинку скамейки.

— Счастливо оставаться, Светлана Валерьевна, выздоравливайте.

«Значит Борис Николаевич Елин», — подумал Антоненко, когда сел в служебную машину, и та, выехав на Волоколамское шоссе, покатила в сторону Москвы, — «Думаю, что с этим фруктом мы договоримся. Если слова Ждановой правда, то я так возьму его за задницу, что он пойдёт на всё лишь бы отмазаться. И как удачно что у него зять мент. Подвести Филатова под статью будет проще пареной репы».

— Сан Саныч, я что-то не понял, — перебивая шум заговорил Андрей через час после того, как мы выехали из центральной усадьбы в Калугу.

Козлик как раз стоял перед железнодорожным переездом, и мы пропускали длиннющий и очень шумный состав из цистерн и вагонов с углем. Из-за открытых окон в машине было достаточно шумно, и нам приходилось говорить на повышенных тонах.

— Что именно, Андрей? — спросил я у своего водителя.

— После вашей поездки в Москву, я не поленился и сходил в библиотеку, взял подшивку «Науки и Жизни» и стал искать информацию про эти МВЭ.

— ЭВМ, — поправил я его, — Электронно Вычислительная Машина.

— Ну да, про них, спасибо, — поблагодарил меня Андрей.

— Ну и как? Нашёл что искал? — спросил я его.

— Конечно. Мне Аллочка помогла, мы вместе ходили.

— Она может, — улыбнулся я в ответ.

— Мне попалась интересная статья про эти машины. Очень там всё интересно было написано, но у меня вопрос остался.

— Какой именно?

В это время состав проехал, и мы тронулись.

— У меня в бардачке нужный номер, А статью я закладкой выделил.

Я потянулся к бардачку, а Андрей, внезапно смутившись, попытался меня остановить:

— Ой, товарищ председатель, я его забыл всё-таки.

Поздно, дружок, я уже открыл бардачок и достал журнал.

Открыв Науку и жизнь на нужной странице я понял почему Андрей смутился.

Вместо закладки он использовал фотографию Аллочки. Да не просто фотографию, а очень интересную.

Его зазноба на ней отдыхала на берегу пруда, где купалась вся колхозная молодёжь. И Аллочка была изображена на фото в очень откровенном для нынешнего времени раздельном купальнике.

Как ни в чём ни бывало, я перевернул фотографию и положил её в бардачок.

— Еще ненароком забудешь и журнал в библиотеку с фотографией сдашь, — спокойным тоном сказал я донельзя смущённому парню, а потом пробежался глазами по статье.

В ней говорилось об уже устаревшей на текущий момент БЭСМ-4. Сейчас, насколько я помню уже сделали БЭСМ-6, отличающуюся большей производительностью.

— И что же тебя смутило в этой статье?

— Размеры этой машины, вот что. Там веса несколько тонн и занимает она целое здание. У нас проблема с котельной для теплицы, а тут нужно будет отдельно стоящее здание с вентиляцией, жёсткими требованиями по чистоте. Товарищ Васнецов не мог найти место для своей лаборатории, а тут, как я понимаю, всё еще строже. Плюс обслуживает эту машину прорва народу, и электричества она потребялет больше чем весь наш колхоз. И это я еще про стоимость не говорю. Она наверняка не одну сотню тысяч стоит.

— Это ты правильные вопросы задаешь, — похвалил я парня, — вот только мы с Виктором Николаевичем договорились о совсем другой машине. В статье говорится про БЭСМ-4, которую разработали в Москве под руководством академика Лебедева. А у нас будет работать, если всё сложится, конечно, киевский Мир-1. Он намного менее мощный, всего 4000 операций в секунду против 20 тысяч у БЭСМ-4, но зато она и весит всего 400 килограмм и управляется всего одним оператором. Ну и, само собой, она сильно дешевле чем БЭСМ, всего чуть больше тридцати тысяч рублей, стоимость трети всех колхозных овец.

— А зачем нам вообще нужна эта машина? — задал следующий вопрос Андрей, — Я был в теплицах, у меня дядя в краснодарском крае работает в тепличном хозяйстве, там ничего похожего нет и близко.

— А вот это, Андрей, то, что будет отличать наш колхоз от абсолютно всех тепличных хозяйств Советского Союза. И, может быть, мы вообще первыми в мире станем. Я хочу сделать у нас не просто теплицу, а теплицу с аэропоникой. Это такой метод выращивания овощей вообще без почвы, — пояснил я Андрею, — методика новая и как минимум в Союзе таких хозяйств нет, а может и в мире тоже, — снова повторил я.

Следующие тридцать минут я объяснял моему водителю принцип Аэропоники, которая действительно еще не получила широкого распространения в мире, но за которой будущее. Например, в покинутом мной времени этим методом выращивают овощи в Израиле, и урожайность там просто отменная. Но этого я уже, конечно, ему не говорил.

Да, выращенные таким образом овощи далеки по вкусовым качествам от тех, что растут в открытом грунте. Но вот урожайность, безопасность в плане заражённости растений болезнями и, самое главное, возможность снимать несколько урожаев в год, в том числе и тогда, когда уже никаких свежих овощей в продаже нет...

Всё это превращало аэропонику, да и гидропонику тоже, на самом деле, не просто в перспективное направление. Это в теории могло буквально озолотить наш колхоз, а потом и произвести переворот во всем овощеводстве Советского Союза.

Правда, чтобы добиться опережающих это время результатов нужно строжайшее соблюдение технологий. Питательные вещества должны подводиться к растениям с точностью до грамма, а показатели влажности и температуры тоже должны держаться в очень узком диапазоне.

Всё это нужно отслеживать в режиме реального времени и максимально быстро реагировать на показатели датчиков. Человек на это не способен, а вот ЭВМ вполне.

Именно это я и предложил Глушкову, и именно за это он уцепился.

В моём времени я немного читал об этом, без всякого сомнения, выдающимся учёном, одном из основателей советской кибернетики. Он ратовал за всемерное использование ЭВМ в народном хозяйстве. При том не только для учёта и контроля различных макро и микроэкономических показателей, как в масштабах Госплана так и отдельно взятого завода, но и непосредственно на производстве.