Тот в ответ только что-то промычал. Я хотел на этом попрощаться и уйти, но старший Доронин меня остановил и пригласил на кухню попить чай под предлогом, что давно меня не видел. Отказываться было неудобно.

— Ну, рассказывай. Как у тебя дела? Как в колхозе? Попадалась мне на глаза статья о Филатове, практически новой звезде в советском сельском хозяйстве. Вот как бывает в жизни-то. Я когда-то поспособствовал твоему назначению в министерство, а в итоге намного лучше получилось, — в его голосе звучала лёгкая ирония, но какая-то добродушная.

Я видел, что этот мужчина и впрямь неплохо ко мне относится и действительно старался как-то помочь предыдущему владельцу тела устроиться в жизни. Так что мы с ним с удовольствием проболтали за чаем не меньше получаса, пока Костя храпел в зале. В конце концов, он пообещал как-нибудь заехать ко мне в колхоз, посмотреть что там у меня и как. И на этом мы попрощались.

А на следующее утро я уже снова ехал на поезде в Калугу.

Когда я вернулся в Новый путь, то сразу вспомнил о Кудрявцевой и её сыне. Хотя мне и нечего предложить им прямо сейчас, но я уже твердо настроился открыть в колхозе какое-нибудь производство. Даже если вдруг с ткацкими и вязальными станками не получится, то получится с чем-то другим.

В общем, я сразу же поехал на овцеферму, где она чаще всего работала, но нашёл её в ветеринарном кабинете у Марии. Они активно обсуждали что-то касающееся здоровья одного из телят. Мне пришлось ненадолго прервать их беседу.

— Добрый день, товарищ Лукина, Товарищ Кудрявцева, — поздоровался я и продолжил обращаясь уже к последней, — София Филимоновна, у меня есть пара мыслей насчёт нашего последнего разговора.

Женщина сразу оживилась.

— Я слушаю. Можем поговорить прямо здесь, Машенька всё равно знает о чём я у вас просила.

Надо же, Машенька. Причём сказано это было с реальным теплом в голосе. Похоже, что уже многие успели принять Лукину как свою и даже её полюбить. Это меня радовало.

— Я уже давно и много думал о том, чтобы начать производить что-нибудь помимо сырья в нашем колхозе, но, надеюсь, вы понимаете, что организация чего-то подобное — это не быстрое дело. Пройдёт много времени. Может быть год или два, прежде чем мы сможем хотя бы начать.

На меня смотрели сразу две пары внимательных глазах. Я видел, что Мария тоже всерьёз заинтересована нашим разговором. Интересно почему? Может быть ей нравится сын Софии? Почему бы и нет в общем-то, парень молодой, только что из армии вернулся. Однако эта мысль вызвала во мне неожиданный укол ревности. Конечно, мне нравится Мария, но всерьёз я как-то обо всём этом не задумывался. Да и сейчас наверное не стоит. Я вернулся к разговору с Кудрявцевой.

— Сейчас я буду закладывать план на строительство у нас маленькой ткацкой фабрики. При хорошем раскладе уже в семьдесят втором году мы сможем её открыть. А пока, если ваш сын твёрдо настроен не работать в сельском хозяйстве, то пусть едет либо поступает в пту, либо устраивается на какой-нибудь завод и набирается опыта. А потом, когда мы начнём производство, пускай возвращается, обеспечим его работой здесь.

Чем больше я говорил, тем светлее становилось лицо Софии. В её глазах появилась надежда.

— Конечно, товарищ председатель, я понимаю, что придётся подождать. Но верю, что всё будет так, как вы говорите. Я сегодня же переговорю с сыном, и мы решим, как лучше поступить. Спасибо, что зашли, — поблагодарила она меня и попрощалась, вспомнив, что ей нужно что-то проверить.

Мы с Марией остались вдвоём. На пару секунд повисла неловкая тишина, которую я решил прервать.

— Мария Никаноровна, вы помните о моём предложении? Алла Юрьевна мне сказала, что сегодня будут танцы. Вы пойдёте? — улыбнулся я ей.

— Да, — ответила она и смущённо опустила взгляд, делая вид, что изучает какие-то записи у себя на столе.

— Отлично. Тогда встретимся там, — подытожил я и вышел из кабинета.

У меня ещё было много дел, так что до вечера я почти не вспоминал о Лукиной, но, когда она пришла в клуб, то выглядела превосходно в красивом зелёном платье под цвет её глаз, о чём я ей сразу и сказал.

Вечер прошёл отлично. Мария наконец-то начала вести себя как и положено молодой девушке. Улыбалась, веселилась на быстрых танцах, а ещё мы два раза танцевали с ней медленные. Я бы танцевал с ней и дольше, но не хотелось привлекать к нам слишком много внимания, да и Лукина решила в этот раз не отказывать другим желающим её пригласить.

Уколов ревности я больше не испытывал. Честно сказать, я всё чаще ловил на себе заинтересованный и одновременно стеснительный взгляд этой девушки, даже когда она танцевала не со мной.

И теперь я понимал, что мне стоит прекратить с ней любые отношения вне рабочих, если я не настроен серьёзно. Мне ни в коем случае, не хотелось обижать эту добрую и трудолюбивую девушку.

Но прямо сейчас я не был настроен принимать какие-то важные решения в этом плане. В конце концов я решил, пусть всё идёт как есть.

Вечер подходил к концу, и люди постепенно начали расходиться. Засобиралась домой и Мария. Я вызвался её проводить, она не возражала.

На улице уже стемнело, но погода стояла прекрасная, радуя приятной прохладой и безоблачным звёздным небом. Однако, до этого весёлая Лукина вдруг почему-то загрустила.

— Что-то случилось? — поинтересовался я у неё, — вы перестали улыбаться.

Она покачала головой.

— Нет, просто... вдруг подумала, что давно так не развлекалась. Спасибо, что помогли мне вспомнить каково это. Но я также вспомнила сейчас и своих университетских подруг, с которыми мы раньше ходили на танцы. Мне их немного не хватает.

— Так в чём же дело? Возьмите выходные, да езжайте к ним в гости. Или приглашайте их к нам, — предложил я.

— Нет, — сразу возразила она, — здесь слишком много работы. К тому же, они работают в Москве. Это нужно не меньше двух дней, чтобы хотя бы вечер провести вместе. Это в Ульяново к семье я могу съездить на денёк, но не в Москву, — она грустно вздохнула, — к тому же, это надо как-то добраться до Калуги сначала, что тоже не очень удобно.

— Я могу вас отвести через месяц. У моего друга свадьба. Поедем вместе до города, а потом и на поезде. Я на свадьбу, вы к подругам, а на следующий день также домой.

— Нет, нет! — сразу попыталась отказаться она, — я не могу оставить животных на два дня.

— Ещё как можете! Я знаю, что вы и так постоянно отказываетесь от выходных. Так что решено. Поедем вместе. А вы звоните своим друзьям и говорите когда вас ждать.

Лукина ещё какое-то время пыталась протестовать, но я не дал ей и шанса. Тем более, что видел, как в ней борются чувство долга и желание увидеть подруг.

В общем, попрощались мы только после того, как я взял с неё твёрдое обещание поехать вместе.

Ну а дальше у меня уже и у самого не было времени на танцы и прочие развлечения. Началась пора сбора урожая с полей, да и другие дела требовали внимания. Излишки шерсти всё-таки пришлось продать, как и часть первого урожая из теплицы. Помимо редиски уже начали поспевать и огурцы с помидорами, на которые мы пока решили сделать упор.

Это, помимо всего прочего, позволило мне сдержать обещание данное колхозникам ещё во время посевной. И мы, наконец-то, приобрели целых два автобуса. Теперь и детям есть на чём ездить в школу, да и взрослых будет удобней возить на рынок с их товарами с подсобных хозяйств, ну или ещё куда.

Теперь бы ещё решить проблему с детским садиком, но не всё сразу.

Даже этого хватило, чтобы многим родителям в колхозе задышалось чуть свободнее.

Время неумолимо двигалось к свадьбе Доронина. Не сказать, что я очень уж хотел на неё ехать, но обижать хорошего человека, который уже успел стать мне другом, я тоже не хотел. К тому же, зная, что сейчас поддержка ему нужна как никогда. Но хотелось верить, что он всё равно сумеет стать счастливым.