— Аркадий, там ходит кто-то, — кивнула в сторону окна жена.

— Кто? Все свои здесь уже. Может поздравить зашли соседи, — предположил едва вменяемый Огурцов.

— Не похож он на соседа. Молодой, голова бритая и одет хорошо.

— Сидите, я сам схожу посмотрю, — вмешался в разговор Елин, готовясь развернуть домой очередного колхозника.

Он с улыбкой подошёл к двери, но, открыв её, тут же испуганно застыл в проёме.

«Инспектор ОБХСС...»

Елин прекрасно знал, кто перед ним стоит. Страх сковал его тело, ведь он понимал, что не чист на руку.

— Добрый день, чем обязаны визиту? — вглядываясь в хмурое лицо Курочкина пробормотал он.

— Мы за вами пришли, — холодно ответил инспектор, — Ваш зять тоже с нами поедет.

— Что случилось? Вы не можете нас вот так просто...

За неприятным разговором Елин узнал, что вся его преступная схема раскрыта. Причём внезапно. И он прекрасно понимал, что теперь вместе с зятем уедет надолго, но лицо перед инспектором всё же пытался сохранить.

— Борис Эдуардович, мы вас ждём! — Елин обернулся и увидел Огурцова вместе с дочкой. Девушка помогала невменяемому муженьку передвигаться.

Вот и всё. Все виновники в сборе. Теперь уже бывший заведующий молочной фермой колхоза Новый Путь понимал, что он не в силах повлиять на ситуацию и последнее, что он мог бы сделать, так это достойно уйти. По крайней мере тихо, и втайне от гостей. Они непременно обо всём узнают, но хотя бы не так, не на виду у всех, да ещё и в наручниках.

— Ты иди, доченька, передай маме, что мы уедем ненадолго. Дела возникли, — натянув улыбку обратился к девушке Елин.

— Уезжаете? Но ведь у нас праздник! — возмутилась она.

Инспектор недовольно закатил глаза и кивнул своим напарникам. Елина тут же схватили.

Дочь с ужасом прикрыла рот руками, не в силах сдвинуться с места. Двое здоровенных мужиков направились к Огурцову.

— Я не дамся вам так просто! Вы не имеете права! — закричал тот и молниеносно побежал к дальней комнате.

Пока Елина уводили в машину, его дочь буквально осыпала инспектора вопросами, но тот не спешил отвечать.

— Где он? — сухо произнёс Курочкин. Девушка молча указала на нужную дверь.

На шум прибежала жена Бориса Эдуардовича. Стоило женщине увидеть происходящее, как до неё сразу дошло что к чему. Она схватила дочь за руку и потянула в комнату с гостями.

— Товарищ Огурцов, открывайте. Мы дважды просить не будем, — приказал через дверь инспектор.

— Вы даже причину не называете! Так дела не делаются!

— Хищение социалистической собственности. Это вам ни о чём не говорит? Товарищ Елин во всём признался и вам советую.

Прямо из-за двери раздался громкий выстрел, заставив инспектора отскочить от неё подальше.

— Живым не дамся! А ну пошли вон! — закричал что есть силы пьяный Огурцов, ухватившись за припрятанное ружьё.

Выстрел заставил гостей подскочить со стульев. Часть из них выбежали из дома, другие же с криком повыпрыгивали из окон. Только дядя Митя непоколебимо сидел за столом, продолжая наслаждаться едой. Этого старого хрыча от пельменей и селёдки под шубой мог оторвать только выстрел из танковой пушки. Да и то это не точно. Особенно когда ещё и кусочки сервелата так волшебно тают во рту.

Жена Огурцова подбежала к двери, за которой прятался муж и принялась истошно умолять его открыть. Возвращаться с трупом Курочкину не хотелось, поэтому он занял выжидающую позицию. Кто знает, вдруг у неё получится? Если нет, то придётся идти на крайние меры.

Спустя двадцать минут клятв о вечной любви, девушка впала в отчаянье и умоляла своего мужа не убивать себя, но Огурцов её успокаивал, заявляя, что в ружье был один единственный патрон, который он потратил сразу же.

Стоило инспектору услышать эти слова, как он тут же дал команду своим людям, и те выломали дверь и отволокли никчёмного пьянчугу в машину к Елину.

Дядя Митя продолжал сметать со стола всё, что видел. Казалось, что звонкие крики Огурцова лишь подзадоривали старика. Он набил карманы конфетами и пробормотал:

— А неплохой праздник получился! Жаль тамаду с конкурсами не привезли! — пожилой гармонист, наконец, выглянул в окно, — хотя...

Предвкушение нового назначения было для товарища Антоненко по настоящему сладостным. Всего-то надо подставить этого Филатова, и вот уже Василий Дмитрич заезжает в новый кабинет, где непременно будет дефицитный японский кондиционер Daikin и еще одна комната, в которую можно попасть из ложного книжного шкафа. А в этой комнате, как и у многих ответственных товарищей, обязательно найдётся место для двуспальной кровати.

А это значит что, наконец, будет место для их встреч с Лидочкой, молодой и очень горячей аспиранткой из Тимирязевки.

Узнав, что товарищ Елин сейчас что-то отмечает вместе со своим зятем Огурцовым, Антоненко решил, что всё складывается очень удачно. Оба интересующих его товарища сейчас в одном месте и наверняка хорошо разогреты. Разговор обещал пройти как по маслу.

Каково же было удивление и злость Антоненко, когда он приехал на место и увидел, что и Елина, и Огурцова вывели под белы ручки из дома и усадили в милицейскую машину.

Чертыхнувшись, Василий Дмитрич велел водителю ехать в Калугу. Надо разобраться, какого хрена сейчас произошло, а главное, что с этим делать.

События развивались очень быстро, и о них гудела вся деревня. Шутка ли. Аж шесть человек из деревни отъезжают ждать суда, а затем явно в места не столь отдалённые. А к ним в придачу ещё и целый участковый из соседнего колхоза.

После задержания Елина проверки пошли во все поля. Курочкин как бульдог вцепился в наш колхоз и буквально сходу обнаружил ещё два нарушения на молочной ферме, а вместе с ними и ещё двоих виновников соответственно. Поэтому собственно и вышло шесть человек.

Буквально сразу после задержания Елина с Огурцовым, инспектор проверил свежее молоко, которое, конечно же, оказалось разбавленным. Курочкин только головой покачал и сказал, что это чуть ли не одно из самых распространенных хищений в колхозах.

Главными виновниками и организаторами оказались бригадир доярок, а по совместительству жена Елина, Клавдия Петровна и всё та же Палаткина, которая снова божилась, что ни копейки со всех этих махинаций не видела и вообще её заставляли.

Также очень быстро вскрылся факт воровства кормов. Я был в ярости, потому что всеми силами старался обеспечить животных, многие из которых, когда я сюда прибыл, выглядели сущими доходягами. А какие-то ублюдки умудрялись воровать корма даже при остром их дефиците.

Тут вскрылся ещё один участник преступной схемы — зоотехник Гаврилов, печально известный собутыльник Тупина, с которым они вместе притащили больных овец в колхоз. Ну прям все молодцы как на подбор, с ними дядька Черномор Елин.

Однако Курочкин всё не унимался. Фролов не обманул, когда рассказывал насколько это въедливый товарищ, что, впрочем, сыграло мне только на пользу. Но иногда степень его рвения хотелось поубавить.

— Не понимаю, как вы и ваши работники не углядели недостаток кормов? Это же очевидно по привесу телят, — возмущался инспектор, пока мы совершали очередной обход молочной фермы, во время которого он то и дело осматривал животных и разговаривал с работниками, надеясь, что те подкинут ему ещё одну ниточку.

Сейчас в коровнике, помимо нас работали только двое. Одна колхозница подметала пол, а недалеко от нас Мария Лукина, смазывала мазью вымя одной из тёлок. У коровы высыпало какое-то лёгкое раздражение.

— Ну знаете, — отозвался я, — может быть, люди и видели что-то. Но не забывайте, что Елин был их начальником, да ещё и с таким зятем.

— Думаете они боялись? Я вот не уверен. Мне кажется, что участниками этого вашего колхозного ОПГ вполне мог быть кто-то ещё, кого пока не поймали. Вот например, ваш второй ветеринар. Почему вы мне его ещё не представили? Без его участия было бы сложно всё это провернуть. Возможно, стоит немного надавить, и...