Истребитель П.11, пусть и устарел, а по скорости проигрывает «Лосю», но всё ещё превосходит русские наиболее массовые истребители И-15 и И-16, с которыми польские лётчики сталкивались в небе Испании. Но о наращивании производства голландского лицензионного Fokker D. XXI и начале выпуска по лицензии французского Кодрон C.714 забывать тоже нельзя, поскольку с Востока приходят тревожные новости о том, что на русские И-16 теперь ставят новые двигатели, и они резко увеличили максимальную скорость.

Серьёзные потери флота нам удастся частично компенсировать захваченными германскими кораблями, но восстановление некоторых из них может затянуться на два-три года. Поэтому в грядущей войне с довольно мощным советским флотом следует сделать ставку на торпедные катера и новые подводные лодки, которые следует закладывать уже сегодня.

Кто-то из генералов настаивал на дальнейшем увеличении численности кавалерии, кто-то — на её уменьшении за счёт создания моторизованных подразделений. Но в итоге пришли к относительному консенсусу о том, что численность кавалеристов следует наращивать только пропорционально росту общей численности Войска Польского. Зато часть пехоты следует серьёзно механизировать, чтобы она могла не отставать на маршах от танков. Ведь при захвате находящихся под большевиками частей Белоруссии и Украины стремительные удары танковых дивизий будут нашим главным способом разгрома русских.

51

Дмитрий Новиков, 4 февраля 1940 года

Последний бой, он трудный самый…

Для 20-й тяжёлой танковой бригады война, похоже, заканчивается. Ведь, насколько я помню, финны в нашей истории запросили мира именно после сдачи Выборга. Вот штурмовать его пехоте и помогают танки бригады. А ещё — наша «Шилка», сопровождающая штурмовые группы и прикрывающая их от огня с верхних этажей зданий городской застройки. Я ещё по Афганистану помню, что наличие в колонне этой «шайтан-арбы», зачастую, напрочь отбивало у душманов желание устроить засаду на колонну. Если только в их планах не было предусмотрено «завалить» четырёхствольную зенитную самоходную установку первым же выстрелом из РПГ или взорвать фугасом именно её. Это… Это похлеще любой метлы вычищает живую силу противника. Даже если «метёт» не из всех четырёх стволов, а только из пары.

Собственно, «эрзац-Шилки» в виде установленной в кузове грузовика «зушки», спаренной буксируемой зенитной установки того же калибра, и появились как замена более дорогой боевой машине. И «наблюдатели», приглядывающие за тем, как проявит себя в боевой обстановке техника из будущего, уже заикались о том, что Красной Армии лёгкая бронированная гусеничная зенитная установка очень не помешала бы. Пусть даже без локатора, позволяющего ей поражать любой низколетящий самолёт с первой же очереди. Но способную выдавать шквал малокалиберных снарядов как по воздушным, так и по наземным целям.

В первых рядах наши танки, танки из будущего, в город не полезли. Нас используют лишь для того, чтобы, по заявке пехотинцев, выползти из-за какого-нибудь угла и шарахнуть стомиллиметровым снарядом по баррикаде или огневой точке, устроенной в каменном доме. И такую тактику стали применять только после того, как несколько «бэтэшек» и пару Т-28 сожгли «коктейлями Молотова» (тут их называют «коктейли Рыдз-Смиглы»), когда они полезли «поперёд батьки». То есть, впереди пехотных штурмовых групп.

Ещё хорошо помогают «штурмовикам» огнемётные танки на базе Т-26, в буквальном смысле того слова, выжигающие огневые точки, устроенные в домах и подвалах. Но среди них тоже большие потери.

Впрочем, если говорить о потерях техники в 20-й бригаде, то, если не считать нашего «особого» батальона, в среднем, каждый танк уже трижды восстанавливался после выхода из строя. И у нас потери были. СМК терял на мине гусеницу и опорный каток, и пришлось сначала разгонять пытавшихся захватить его финских солдат, а потом вытаскивать к нашим траншеям тягачом. Под огнём противника. Дважды ремонтировали Т-55, тоже «разувшиеся» на минах. У «экранированного» Т-28 выстрела из «сорокопятки», затрофеенной противником, не выдержала бортовая броня. Удачным выстрелом из 37-мм противотанковой пушчонки пробило ствол ИСУ-152. Я уж не говорю про смотровые приборы и фары, которые через раз приходится менять после боёв.

Особенно часто это приходилось делать во время прорыва «Линии Маннергейма». Финны тогда «дикие» были, даже не представляли себе, что за техника на них прёт, вот и палили по ней из всех стволов. Это теперь «освоились» и поняли, что без тяжёлой артиллерии остановить «русские чудовища» невозможно. Да и то подбить можно только при прямом попадании какого-нибудь 122-мм или даже 150-мм снаряда. Как, собственно, мы и потеряли один Т-55, которому такой «чемодан» угодил в крышу моторного отделения. Мотору и трансмиссии капец, а машину можно использовать только как тренажёр для будущих наводчиков и заряжающих или в качестве неподвижной бронированной огневой точки. Слава богу, хоть экипаж уцелел, отделавшись лишь тяжёлыми контузиями.

Но «Линию Маннергейма» мы прорвали! Тактику выбрали верную: выбиваем прямой наводкой дзоты, прикрывающие долговременные огневые точки, подавляем эти ДОТы. После этого в прорыв вводится пехотный десант на танках, который «растекается» по вражескому тылу. И уже с тыла давит любое сопротивление на участке вражеской обороны. В том числе — просто взрывая крыши ДОТов. А уж когда одолели третью укреплённую полосу, то и устроили рывок к Выборгу.

Довелось нашему экипажу во время этого прорыва к Выборгу принять участие в самом настоящем танковом бою. Точнее, в отражении контратаки роты финских танков против наших стрелков, пытающих взять железнодорожную станцию Хонканиеми. Пехота попросила у комбрига Борзилова поддержку бронёй, и он послал мой экипаж и экипаж лейтенанта Негожина. И тут вдруг из-за станционных построек навстречу нам выкатились восемь «Виккерсов», принявшихся смело палить из своих 37-мм пушечек. То ли не рассмотрели, с кем имеют дело, то ли решили проявить смелость, граничащую с сумасбродством.

Проявили… Четыре выстрела из каждого ствола с дистанции метров восемьсот, и четыре груды дымящегося металла. Осколочно-фугасными снарядами, поскольку бронебойные за всю войну мы использовали всего пару раз, чтобы продырявить бронезаслонки ДОТов. В общем, безумству храбрых поём мы песню, как писал Алексей наш Максимович Горький.

Что творилось всё это время на других участках фронта, мы толком не знаем. Наши политработники как-то старались обходить этот вопрос стороной, что наталкивает на не очень хорошие мысли. Особенно у тех, кто хоть что-то слышал об этой войне. Они, политработники, больше о международном положении в общем целом баяли да о том, как родная партия и лично товарищ Сталин…

Нет, о том, что сейчас делает родная партия и лично товарищ Сталин, нам «пришельцам из будущего» для общего развития тоже полезно послушать. Как и о международном положении в целом. Но хотелось бы знать и о положении на фронте, на тех участках, где другие воюют. А об успехах нашей 7-й армии, движущейся вглубь финской территории, мы неплохо знаем, глядя по сторонам и читая дорожные указатели с названиями занятых населённых пунктов. Поскольку 20-я тяжёлая танковая бригада движется практически на острие советского наступления.

А международное положение… Я бы сказал, нетривиальное. Поляки только-только, едва чуть больше месяца прошло, закончили захват Германии. Попросту задавили массой малочисленную и слабовооружённую немецкую армию, пусть и выросшую в ходе войны за счёт ополчения. С тяжёлыми потерями, но задавили. И теперь зверствуют на оккупированных территориях, создав массу концлагерей, в которых пленные военнослужащие, ополченцы и даже гражданские мрут, как мухи, от голода, холода и издевательств. Человеку, которому последние десять лет скармливали «демократические» завывания про советскую пропаганду, можно было бы относиться к рассказам политработников с недоверием, но если то же самое говорят Международный Красный Крест и Лига Наций, то тут есть о чём задуматься.