– Вы всего лишь голос, мистер Рейли, преобразованный сложным комплексом связной аппаратуры, – заявила ему Степлс. – А какие у меня гарантии, что вы не сидите где-нибудь в подвале этого дома, ведя со мной конфиденциальную беседу?

На линии раздался отчетливый щелчок, сопровождающий переключение каналов, и она услышала голос, хорошо известный ей и еще многим людям в разных уголках мира:

– С вами говорит Президент Соединенных Штатов, миссис Степлс. Если вы сомневаетесь в этом, то, как мне кажется, вы можете связаться со своим консульством, и они выполнят все необходимое для установления официального канала связи, по которому мы с вами сможем продолжить этот разговор. Я думаю, этого будет достаточно, чтобы убедить вас. У меня просто нет другого способа доказать вам реальность происходящего.

Покачав головой и прикрывая глаза, Кэтрин ответила очень тихо:

– Я верю вам, мистер президент.

– Тогда я попрошу вас, забудьте обо мне и об этом минутном разговоре. Но поверьте, что события развиваются именно так, как вам о них сообщили.

– Но это настолько невероятно, что непостижимо умом.

– Я прошу вас, миссис Степлс, поверить нашим людям. Вы можете оказать им весьма существенную помощь. Если необходимо, я могу позвонить вашему премьеру, но, честно говоря, я бы не хотел этого делать. У него может появиться желание обсудить это с другими лицами.

– Нет, мистер президент, я считаю, что этого делать не следует, а что касается политики сдерживания, то я полагаю, что агрессору нужно противодействовать во всем. Я начинаю понимать посла Хэвиленда.

– Вы еще один человек, который превзошел меня. Я должен признаться, что никогда не понимал его.

– Возможно, что это наилучший выход, сэр.

Около четырех часов дня в доме на Виктория Пик раздался телефонный звонок по коду чрезвычайной срочности. Но он предназначался не для посла Хэвиленда, не для помощника Госсекретаря Мак-Алистера. Абонентом на этот раз был майор МИ-6 Лин Вэньчжу. Этот звонок принес с собой состояние опасности, в котором обитателям дома пришлось пребывать последующие несколько часов. Как ни ограниченна была переданная по телефону информация, для присутствующих было очевидно, что при малейшей ошибке, допущенной Шэном или его окружением, войска Народной Республики могли двинуться на полуостров и далее, в Гонконг.

Лин яростно вращал диски телефонов, отдавая приказы и собирая дополнительную информацию. Он ровным голосом, отчетливо выговаривая слова, продолжал оповещать специальные подразделения МИ-6.

– Кай Так. Китайско-британская делегация. Покушение. Предполагаемая цель – Верховный губернатор. Предполагаемый исполнитель – Джейсон Борн.

– Я не могу в это поверить! – протестовал Мак-Алистер, вскакивая с дивана. – Это преждевременно! Шэн не готов! Если бы он решился на такой шаг, то в официальных заявлениях его министерства мы могли бы заметить хотя бы слабые намеки на проведение подобного авантюрного курса. В противном случае этого не должно быть!

– Что это, ошибка? – холодно спросил Хэвиленд.

– Возможно. Но, скорее всего, это очередной поворот в стратегии, которую, надо признаться, мы так и не разгадали до конца.

– Продолжайте работу, майор, – бросил дипломат в сторону китайца, сидящего у телефонов, – а когда закончите, мы с вами уточним детали.

После того как последний приказ был передан, Лин приготовился получить приказ для себя лично от посла Хэвиленда.

– Я хочу, майор, чтобы вы держались в тени, – настойчиво заговорил Хэвиленд, – и, желательно, вообще не ездили бы туда.

– Но это невозможно, сэр, – возразил великан. – Я должен быть со своими людьми.

– Во всяком случае, вы должны въехать на территорию аэропорта через ворота с противоположной стороны от главного входа.

– Но почему? Мне непонятна ваша настойчивость, господин посол, во всем, что касается моего присутствия в аэропорту.

– С вашей проницательностью, майор, не следовало бы задавать подобные вопросы. Я, признаться, удивлен.

– Я должен знать! А пока что мне непонятны ваши намеки!

– Возможно, это было моей ошибкой, но я попытаюсь ее исправить. Я думал, что вам уже более или менее ясно, с какой целью мы вынудили нашего Джейсона Борна прибыть сюда. Из всего, что известно о нем, следует тот факт, что он получает информацию, не только прикладывая ухо к земле, но собирает ее, как говорится, на всех четырех ветрах. Если данные медицинского обследования точно отражают его состояние, то можно рассчитывать, что благодаря отдельным сохранившимся участкам памяти он сможет восстановить свою информационную сеть в этом районе, о котором мы ничего не знаем. А теперь сделаем предположение, майор, я повторяю, всего лишь предположение, что через один из своих источников он узнает о возможном покушении в аэропорту. И как вы полагаете, что он сделает?

– Постарается быть там, – тихо, почти с неохотой ответил китаец.

– И предположим, что наш Джейсон Борн увидит вас? Простите меня, но я должен заметить, что вас не так-то легко проглядеть в толпе. Логика его внутреннего поведения, направленная на самовыживание, заставит его выяснить, кто вы такой на самом деле. Должен ли я продолжать дальше?

– Я так не думаю, – возразил майор.

– Взаимосвязь будет установлена, – продолжал Хэвиленд, не обращая внимания на слова майора, – и в итоге мы получим неприемлемый для нашей стратегии результат: нет ни тайпина, ни его погибшей в Макао молодой жены, а есть очень способный офицер английских спецслужб, разыгрывающий роль несчастного мужа, с помощью которого человек был в очередной раз попросту шантажирован государственными службами, причем самым отвратительным методом, с помощью похищения его жены. Сознание, майор, очень тонкий и деликатный инструмент, а у него – гораздо в большей степени, чем у большинства других, учитывая количество стрессов, которые ему пришлось перенести. Я не хочу даже думать о том, что он может сделать, точнее, что он вынудит сделать нас.

– Это был самый слабый момент во всем сценарии, хотя он и является одним из основных, – заметил Лин.

– Я посоветую вам только одно. Забирайте своих людей и займите пост наблюдения в центральной башне аэропорта, там есть помещение, отделанное темным тонированным стеклом.

Наступила тишина, и были слышны только шаги китайца, когда он, резко повернувшись, покидал комнату.

– По-вашему, это правильно – отпускать его туда? – нарушил молчание Мак-Алистер, в то время как Хэвиленд и Степлс продолжали смотреть на дверь, за которой скрылся майор Лин.

– Несомненно, – ответил дипломат, направляясь к столу. – Пожалуйста, присядьте, миссис Степлс, и ты, Эдвард. Мне нужно ваше одобрение по поводу наших дальнейших действий, которые я собираюсь изложить, но перед этим я хотел бы поговорить наедине с миссис Степлс.

– Во что бы то ни стало, – задумчиво заговорил Мак-Алистер, собирая разложенные на столе бумаги, в то время как Кэтрин Степлс усаживалась в кресло прямо перед столом Хэвиленда, – мы должны разгадать этот ребус с аэропортом Кай Так. Я собираюсь еще раз просмотреть досье Шэна и постараюсь отыскать там возможные ключи к тем противоречиям стратегии, которые мы наблюдаем в данный момент, и если тревога в аэропорту не является ложной, то нас могут ожидать большие неприятности и в будущем. Опасность может возникать мгновенно и в любом месте. Но, повторяю, это противоречит тому, что мы знали о нем до сих пор. Нестабильность в Гонконге, который он рассматривает как мощный финансовый таран в своей политике, явно не в его интересах. Так что же он делает на самом деле? На этот вопрос пока нет однозначного ответа.

– Попытайтесь, если это еще возможно, Эдвард, пересмотреть наш подход к этой проблеме, – бросил посол, усаживаясь в кресло. – Ведь в конце концов мир здешних банкиров представляет собой опору финансовых и политических устремлений Шэна, и разрушать его было бы весьма неразумно.

– С другой стороны, – заметил Мак-Алистер, направляясь с бумагами к двери, – это очень опасная игра, где в итоге он может потерять все, как только потеряет контроль над старыми революционерами из Центрального Комитета, которые до сих пор не отказались от политики экспансии Китая в отношении Новых Территорий. Кризис, основанный на насилии, будет им только на руку. Именно такой сценарий мы разработали для Вебба, и я полагаю, что он достаточно отражает реальность.