— Хорошо, что вы здесь, — стараясь сдержать дыхание, проговорил Мирченко. — Эти катакомбы ведут в горы, тут всюду ловушки и мы едва не угодили в…

— Стоп, парень, не тарахти! — Шторм глазами указал на боевика. Обняв Сайгака за плечи, отошел с ним в сторону.

— Говори, Валера, по существу, у нас мало времени…

— Вы видите, здесь все сообщается… Мы сейчас побывали в подземелье и вот что там нашли… — Сайгак вытащил из кармана и передал Шторму клочок материи. Хоть и было сумеречно, но полковник с первого взгляда определил непреходящую ценность находки.

— Ты вот что, отправь своих людей наверх, надо помочь нашим…

— А что мне делать?

— Ты пойдешь с нами и покажешь подземные ходы.

Сайгак круто развернулся, но его за рукав удержал Шторм.

— Ты очень прыткий… Послушай, со мной может всякое случиться и я тебе должен сказать одну вещь… Этот человек, который со мной, наш президент… Путин…

Сайгак сглотнул слюну, глаза его, не маскируясь, выразили недоверие. Понимая это, он их опустил и стал поправлять пулеметную ленту, которая свисала с одного плеча.

— Не может этого быть, — тихо прошептали жгутом свитые губы.

— Может, а сейчас отдавай команду своим людям и веди нас в пещеру.

Сайгак остался один, его рабы направились в сторону выхода.

И снова звон гильз раскатился по всему лабиринту подземелья. В их сторону бежал потерявший президента Щербаков. Ворот у него был расстегнут, в одной руке он держал автомат, в другой — маску, которой он время от времени вытирал лицо. И когда он увидел Путина, сбавил шаг и, как ни в чем не бывало, встал рядом и стал наблюдать за действиями Шторма

А тот, перевязав морским узлом руки пленного, снял с него наручники и отбросил их в сторону.

Кусок материи, которую Сайгак передал Шторму, был в крови и когда полковник показал его Путину, Щербаков сразу же отреагировал: «От чалмы Эмира, видимо, кто-то из наших достал его…»

Они спустились вниз и шедший впереди Сайгак привел их к узкой, с тонкими перилами, лестнице, ведущей вниз. Когда двадцать три ступени остались позади, перед ними открылся довольно широкий проход, заполненный инженерными сооружениями. Под потолком — светильники в проволочных колпаках. Несколько труб большого диаметра уходили в перспективу, более тонкие — частым гребешком соединялись с потолочным перекрытием.

— Автономная вентиляция, — тихо сказал Шторм.

— И не только, — ответил президент, — автономное водо — и электроснабжение.

Однако больше всего их поразили огромные, примерно, метровой высоты, пружины, расположенные по всему периметру помещения. Это, вне всякого сомнения, были противотектонические стабилизаторы, подпирающие весь скальный монолит. Таким рессорам не страшны ни мощные подземные толчки, ни прямое попадание ядерной ракеты.

Путин, глядя на эти гигантские пружины, силился вспомнить, где он мог подобное видеть? И вспомнил: еще учась в 101-й разведшколе, им показывали документальный фильм об американском центре наблюдения за летающими объектами… Он тоже расположен в скалах и там точно такие же стабилизаторы, подпирающие ту засекреченную гору… Целый город с автономным обеспечением, разве что без окон. И в котором без выхода на поверхность можно продержаться более двух лет… И тогда преподаватель поставил перед ними задачу: найти наиболее эффективный способ получения информации из этого, казалось бы, непреодолимого скопища плодов американской научно-технической мысли…

Он перебирал в памяти лица и фамилии своих однокашников пока, наконец, не остановился на Борисе Мудрове. Через неделю после задания, тот пришел в аудиторию с плакатом, на котором с дотошными подробностями, в цвете, было показано, как с помощью искусственного дождеобразующего порошка можно изменить климат в районе Центра… На первый взгляд это была абсолютно абсурдная идея: возникшие ливни, спровоцируют сель, который подобно грунтовке заполнит все щели и выемки и, в том числе, каналы вентиляционной системы. И что самое фантастическое в задумке Мудрова — в грязевые потоки внедрить тысячи электронных микрожучков, которые подобно холестериновым бляшкам осядут на внутренностях бесчисленных трубопроводов и станут затем идеальным источником получения информации…

…Стрелять начали из-за едва различимого сооружения, напоминающего египетскую пирамиду. Несколько трассеров, словно новогодний серпантин, закрутились возле них и Щербаков, схватив президента за рукав куртки, бросил его на пол.

Рот и слизистую оболочку носа забила сухая пыль. Хотелось чихать и кашлять, но президент, прижав к лицу ладонь, сдержался, не издал ни звука. Он услышал слова Шторма: «Отходим к трубе, иначе нас тут перещелкают…» И быстро, перекатом, они добрались до трубы, по которой хлыстом била автоматная очередь, сдирая с нее теплоизоляцию. Куски стекловаты вместе с фольгой закрутились в бешенном вихре и, казалось, еще мгновение и все помещение вместе со всем железом, которого там было в изобилии, завертится и подчиненное центробежным силам разлетится на мелкие куски…

Шторм притаился возле большого вентиля, и ему хорошо были видны точки, откуда исходили автоматные очереди. Он прицелился, но его опередил Щербаков. Одну за другой он бросил две гранаты и снова растянулся возле трубы, прикрыв собой президента. А того, видимо, такая плотная опека раздражала и он локтем саданул в бок своему телохранителю.

Его не отпускало чувство, что на всем протяжении операции он исполняет роль нерасторопного, ни на что не способного статиста. С одной стороны его сковывало осознание собственной неопределенности, с другой — ему просто не давали возможности быть самим собой. «А какой я? — спросил он себя. и вспомнил кусок от чалмы… пятна крови по золотистому, в мелкую зеленую клеточку, шелку. — И через это его мысли отлетели в Свято-Данилов монастырь, где он получил благословение отца патриарха Алексия… Благословение, чтобы убивать? Нет, ставя так вопрос, ты оправдываешь свою нерешительность, ведь по существу тебе очень страшно… страшнее, чем ты мог себе это представить, и все, что было для тебя ясно и просто в Москве, здесь, под скалами, стало совершенно неоспоримым фактом — жизнь дается один раз и больше ее никогда не будет… Верно, она дается один раз, но так же верно и то, что рано или поздно она кончится. Что бы ни произошло в подлунном мире, все равно кончится. Как кончается бензин в машине или вот в этом автомате патроны…» — он положил ладонь на магазин. Он был холодный, как и металлическая труба, до которой мог дотянуться его лоб.