— Я — лекарь. Екатерине Александровне стало плохо, — коротко ответил я. — Её камердинер тому свидетель. Не вмешивайтесь, я уже почти привёл её в чувство.

— Лекарь? Это я — лекарь! — разозлился он. — Отвечаю за семью императора! А вы кто такой?

— Павел Андреевич Булгаков, — не обращая внимания на взбесившегося толстяка, ответил я. Больше всего меня сейчас волновало состояние великой княжны. Отвлекаться пока что точно не стоит. Потеряю концентрацию — и развитие гипогликемической комы вновь возобновится.

— Вы меня не расслышали? Я сказал вам — отойти от неё! Назад! — продолжал визжать лекарь императора.

— Как вы там выразились? — вновь проигнорировал его слова я. — Вы отвечаете за семью императора? Господин хороший, плохо отвечаете! Выскажу вам своё мнение, коллега, пока нас больше никто не слышит. Куда вы смотрели, когда Екатерина Александровна доводила себя до дефицита сахара?

— Вы ещё перечить мне смеете? Смеете делать мне замечания⁈ — стиснул зубы он.

— А что такого? Вы допустили серьёзную ошибку. Проглядели серьёзное заболевание. По вашей вине чуть не погибла великая княжна. От гипогликемической комы! Считаете, я должен промолчать? — пожал плечами я.

Пусть злится. Пока он доказывает свою правоту, сюда уже подойдёт камердинер.

— Да что б вы знали, Булгаков, я её уже полгода не осматривал! Откуда я должен был знать, что она доводит себя до…

— Тем более, — продолжил я. — Сами же сказали, что отвечаете за здоровье Романовых. А на деле она даже не осмотрена толком.

— Достаточно. Я сейчас же позову стражу. Нет… Лучше гвардейцев! Так просто вы не отделаетесь.

Всё как всегда! Я только вошёл во дворец, а уже успел завести себе нового врага. Проклятье, я даже имени его не знаю! Но о своих словах я не жалею. В прошлой жизни я таких кретинов повидал очень много! Узколобые бараны, которые после выпуска из университета больше к самообучению ни разу не возвращались.

А зачем? Ну помрёт пациент, чего тут страшного? Надо же учиться на своих ошибках, да? Бред! Нет, таким людям в медицине не место.

Интересно, как этот товарищ оказался на должности императорского лекаря? Думаю, интеллектом он не обделён, но за Екатериной не уследил именно он. Раз она месяцами нормально не питается, значит, её вес и уровень глюкозы начали падать уже очень давно.

Императорский лекарь отлучился от меня всего на пару минут. Вскоре в зал вбежали стражники. Одновременно с ними появился камердинер. Задержался старик. А всё потому, что старался не расплескать горячий сладкий чай.

И по иронии судьбы, именно в эту же секунду пробудилась сама княжна. Всё-таки я смог выиграть достаточно времени. Не зря доводил этого борова для белого каления.

— Стойте! — воскликнула Екатерина Александровна. — Господин Булгаков спас мне жизнь. Сейчас же остановитесь!

Гвардейцы тут же замерли.

Эх, а жаль. Я уж думал нажать на свои часы и вызвать сюда Севастьянова. Посмотреть, что выйдет, если столкнутся интересы сразу двух групп гвардейцев.

Разумеется, я думаю об этом не всерьёз. Лишний раз тревожить знакомого гвардейца и Михаила Сергеевича точно не стоит.

Хм… Кстати, очень странная получается картина. Екатерина откуда-то знает моё имя, хотя раньше мы с ней никогда не встречались. Должно быть, потеряв сознание, она продолжала слышать наши переговоры. Иногда такое бывает. Человек фактически спит, двигаться не может, но информация от органов чувств продолжает поступать.

— Пётр Вениаминович, сейчас же отзовите стражу! — вновь воскликнула Екатерина. — Этот лекарь ни в чём не провинился. Как раз наоборот, он обязан получить вознаграждение.

— Вообще-то, — гремя подносом, к нам подошёл камердинер, — госпожа права, господин Захарьин. Я — свидетель. Если бы не Павел Андреевич, то… Ох, мне даже представить страшно, что могло случиться!

— Почему вы не позвали меня? Это… Это оскорбительно! — никак не мог успокоиться Захарьин.

— Пётр Вениаминович, если бы тратили время на ваш вызов, госпожу Романову спасти бы уже не удалось, — добавил я. — Можете сами проверить, в каком состоянии её организм. Уж вы, как лекарь, должны меня понять.

— Это не отменяет того, что вас ещё нужно проверить, Булгаков. Как вы проникли во дворец? Кто вам позволил сюда пройти? — продолжил вопрошать он.

Видимо, на вчерашней церемонии его не было. Скорее всего, он был в отъезде вместе с Александром Четвёртым.

— Хотите, чтобы я позвонила отцу, господин Захарьин? — Екатерина потянулась к своей сумочке. — Хорошо, если хотите — я сейчас же попрошу, чтобы он прислал сюда своих личных гвардейцев, — она перевела взгляд на стражников. — И вам тоже не поздоровится, если сейчас же не разойдётесь!

Стражники переглянулись и пошагали к своему посту. Романова сказала своё слово. Её камердинер это подтвердил. А лекари им не указ.

— Хорошо… — резко выпрямившись, прошипел Пётр Вениаминович. — В таком случае, Екатерина Александровна, я надеюсь, вы загляните в мой кабинет. Я вас ещё раз осмотрю. Очень на этом настаиваю. В противном случае мне тоже придётся позвонить вашему отцу и рассказать, что с вами случилось.

— Обязательно загляну, господин Захарьин, — едко улыбнулась Екатерина.

Быстро же она пришла в норму. Многие на её месте ещё бы сутки улыбаться и язвить не смогли. Либо у Романовой внутри очень крепкий стержень, либо это я чересчур хорошо постарался, чтобы её вылечить. Хотя, скорее всего, роль сыграли оба фактора.

Пётр Вениаминович смерил меня взглядом, резко развернулся и, громко цокая туфлями по блестящей плитке пола, направился в свой кабинет.

— Я обязан убедиться, — обратился к Екатерине я. — У вас всё в порядке, госпожа? Состояние улучшилось?

— Не без вашей помощи. Кажется, я… Я перегнула палку. Простите, что заставила беспокоиться, — последнее было обращено не столько ко мне, сколько к камердинеру. — Скажу прямо — мне стыдно, что так себя повела. Не знаю, что на меня нашло.

— Ох, да всё в порядке, — улыбнулся старик. — Вот, Екатерина Александровна, обязательно выпейте чаю. Лекарь Булгаков посоветовал!

Екатерина перевела взгляд на меня, я одобрительно кивнул, а затем добавил:

— Между прочим, Екатерина Александровна, вы сами в своём поведении не виноваты. Вернее, виноваты лишь частично.

— Не поняла. Как это? — отпив сладкого чаю, спросила она.

— Вам нужно прекратить издеваться над своим организмом, — прямо сказал я. — Восстановите питание. С весом у вас проблем нет. Говорю не только как лекарь, но и как мужчина. Но если вам действительно хочется что-то исправить — попросите отца, чтобы он устроил вам встречу с принцем Лаури. Он — диетолог. Объяснит, как нужно правильно питаться.

— Я это учту, — не отрывая от меня взгляда, произнесла Екатерина.

— А касаемо вашей вспышки гнева — это реакция вашей нервной системы на падение сахара. Некоторые люди в таком состоянии даже бросаются на других, как дикие звери. Так что давайте порадуемся, что вы не покусали и не поцарапали своего камердинера, — улыбнулся я.

Екатерина рассмеялась.

— Да уж, об этом я бы точно пожалела. Хотя, не стану лгать, иногда такие желания появляются, — ухмыльнулась девушка.

— Екатерина Александровна, ну что вы в самом деле… — вздохнул старик.

— Так или иначе, я вас поняла, господин Булгаков. Пройду, пожалуй, к Петру Вениаминовичу. Пока он не огорчился ещё сильнее, — она аккуратно поднялась с дивана. — Я обязательно расскажу отцу, кто помог мне на самом деле. Обещаю вам.

— Это вовсе не обязательно. Лучше пообещайте, что не будете винить старика, — я указал взглядом на камердинера. — Он очень за вас беспокоился.

— Хорошо, — коротко ответила она и направилась в другое крыло замка.

Камердинер ещё несколько раз поклонился мне, молчаливо поблагодарив за помощь, а затем помчался за великой княжной.

Чёрт, а я ведь помню, кто такой этот Захарьин! Я видел его имя у нас в императорской клинике. Только ни разу не замечал его на своём рабочем месте. Он — заместитель главного лекаря. У Преображенского всего два заместителя. Кустов занимается экспертизой нетрудоспособности, а Захарьин отвечает за организацию работы всей клиники.