— Значит, виной всему обычная трусость? — усмехнулся Романов. — Господин Громов, вы ошибочно полагаете, что можно устоять на острие бритвы? Нет. Это невозможно. Вам придётся встать на чью-то сторону. Ранее у вас был выбор, а теперь его нет.

— Вы всерьёз угрожаете мне? Хотите сказать, если я откажусь помогать вам, то вы меня тут же убьёте? — спросил Громов. — Даже если я соглашусь… Откуда вам знать, что я сразу же не пойду к Михаилу Сергеевичу? Или прямиком к императору!

— Ну вы уж за дурака-то меня не держите, — бросил Константин. — Вы же не думаете, что я мог так глупо просчитаться? На ровном месте! Ха! Не смешите меня, Ярослав Андреевич. Лучше расскажите, как поживает ваш сын. Где сейчас Александр?

Громов побледнел.

— Александр тут ни при чём. Не трогайте его, — замотал головой барон.

— Слишком поздно, — протянул Константин. — Мне нашептали, что вы отправили его в Новгородскую область. Решили наказать его за ошибки. Но даже не догадывались, каким жестоким окажется это наказание на самом деле. Видите ли, Ярослав Андреевич, ваш сын сейчас у моих людей. Ваш единственный наследник.

— Нет…

— Да, господин Громов. Да! — рассмеялся Константин. — И если вы вдруг решите пойти против меня, Александр умрёт. Причём не быстро. Поэтому я настоятельно вам рекомендую прислушаться к моим советам.

Громов был сломлен. Это было видно невооруженным глазом. Константину даже показалось, что Громов постарел прямо у него на глазах. Согнулся, осунулся.

— Что я должен сделать? — прошептал Ярослав Андреевич.

— Вот так бы сразу, господин Громов! — улыбнулся Константин. — В совете баронов есть мой агент. Ещё один человек, который участвует в заговоре. Ваша задача — поддержать его всеми способами. Я дам вам его контакты.

— Это всё?

— Нет. С завтрашнего дня Павел Булгаков станет официальным членом малого совета. Не знаю, чего он добивается, но вам нужно следить за ним. Не спускайте с этого ублюдка глаз. Я должен понять, зачем он вообще решил влезть в совет баронов.

— Почему бы вам его не убить? — пожал плечами Громов. — Достаточно подослать убийц и…

— Убийцы с ним не справляются, — Константин впервые за этот разговор почувствовал искреннюю злость. Дал волю эмоциям. — Мне ваши советы не нужны, Ярослав Андреевич. Ваша задача — следить. Быть шпионом. Как разобраться с Булгаковым я решу сам. Теперь так просто его убрать уже не выйдет. Он всё время на виду. Придётся использовать… более изощрённые способы.

К концу приёма Фёдор Вознюков вернулся с результатами анализов. Как я и ожидал, никаких отклонений в гормонах не обнаружилось. Тестостерона достаточно — не много и не мало.

Но остальные анализы крови выглядели странно. Лейкоцитов много, СОЭ повышено. Эти показатели указывают на активный воспалительный процесс.

Однако он не острый. Такое впечатление, что Вознюков страдает от интоксикации уже очень давно. Будто он регулярно получает дозу опасных химикатов, которые травят его организм уже не первый год. Думаю, именно поэтому он потерял все волосы.

Пока что на других органах отравление никак не отразилось. Но это — лишь вопрос времени. Если моя теория верна, рано или поздно у гвардейца начнут отказывать органы. Сначала печень и почки, а затем уже все остальные системы.

— Что скажете, Павел Андреевич? Жить буду? — с надеждой спросил Вознюков.

— Будете, никуда вы от меня не денетесь, — улыбнулся я. — У меня есть предположение, что эти симптомы у вас развились именно после того, как вы начали работать с онколекарем. Вы упомянули, что транспортируете важных пациентов в его научно-исследовательский центр.

— Да, всё так, — кивнул Вознюков.

— Только транспортируете? Больше с вами там ничего не происходит? — уточнил я. — Понимаю, что вам, вероятно, запретили об этом рассказывать. Но сейчас на кону ваше здоровье. Если я не узнаю правду, то и помочь вам ничем не смогу.

— Павел Андреевич, я лучше своим здоровьем пожертвую, чем нарушу устав, — помотал головой Вознюков. — Если на этом консультация должна быть завершена — ничего страшного. Я и лысым поживу. В любом случае, спасибо, что попытались помочь.

— Стойте, — велел я. — Возможно, вы это не поймёте, но у меня тоже есть свой устав. Лекарские принципы. Видите ли, у меня пропал пациент. И никто не рассказывает, куда он делся. Я уже упоминал вам его фамилию. Дробышев. Я обнаружил у этого мужчины раковую опухоль с метастазами. Вы отвезли его в научно-исследовательский центр. И на этом всё. Концов теперь не найти. В нашей медицинской системе информации о нём нет. Будто он так и не доехал до центра. Скажите, как я должен это понимать?

— Вы обвиняете меня? — удивился Вознюков.

— Ни в коем случае. Как раз ваше состояние и заставило меня насторожиться. Вы годами транспортируете туда пациентов, а ваше здоровье постепенно ухудшается. При этом никаких серьёзных отклонений в вашем организме нет. Создаётся впечатление, что вы чем-то отравлены. Попробуйте взглянуть на ситуацию моими глазами. Выглядит всё это очень странно.

— Павел Андреевич… — прошептал Вознюков. — Мой вам совет. Не лезьте в это дело. Ради вашего же блага. Пожалуйста. Вы — очень хороший лекарь. Я не хочу, чтобы вы пострадали.

— Я пообещал своему пациенту, что буду его наблюдать. Вот мой «устав». Дал слово, значит обязан его сдержать, — твёрдо произнёс я. — Если вы не можете сказать правду — я вас пойму. Догадываюсь, что вам могут навредить из-за этого. Но вы хотя бы намекните, куда пропал мой пациент?

— А что… Думаете, я правда могу умереть из-за… Из-за того, что посещаю «то место»?

— Умереть — не факт. Но облысением вы не ограничитесь, — прямо сказал я. — Это только начало.

Фёдор Вознюков долго молчал. Ему тяжело давалось это решение. Нарушить устав и рассказать мне правду или же продолжить выполнять приказы, плюнув на своё здоровье и судьбу других пациентов. Он пытался разобраться с этим выбором. И я не стал его торопить.

— Хорошо, — после долгого молчания произнёс он. — Думаю, я могу вам доверять, Павел Андреевич. Скажу прямо — своего пациента можете больше не ждать. Он не вернётся.

— Почему? Где он?

— В научно-исследовательском центре. Вот только… Вы ведь не думаете, что его там просто лечат, правда?

Действительно! Как можно думать, что онкобольного пациента в специализированной клинике… просто берут — и лечат? Абсурд же!

Ладно, шутки шутками, а ситуация совершенно не смешная. К сожалению, я в своих догадках не ошибся. Хотя на этот раз был бы только рад своей неправоте.

Фёдор Вознюков действительно знает, что происходит в научно-исследовательском центре. И готов со мной поделиться. Главное, не испугать его. Важно правильно построить разговор. Если Фёдор Евгеньевич вдруг решит, что мне нельзя доверять — всё. Уже никогда не узнаю, что произошло с моим пациентом. А допустить такую оплошность я не могу.

Как сейчас помню слова Евгения Васильевича Дробышева: «У меня семья. Жена, сын и дочь. Мне рано умирать».

Рано — не то слово. Молодой ещё совсем. И, если честно, я бы даже порадовался тому факту, что его забрали в специализированное учреждение. Порадовался бы и забыл. Но столкнулся с Вознюковым. Увидел, во что его превратили поездки в этот центр.

И теперь у меня есть ряд серьёзных вопросов к тому ублюдку, который организовал такую систему лечения для пациентов, что аж сопровождающие гвардейцы лысеть начали!

— Господин Вознюков, как вы уже поняли, своё слово я всегда держу. И этот раз — не исключение. Я обещаю вам, что никому не расскажу, что это вы мне рассказали о центре. Если вы сами не захотите обратного, я могу сделать вид, что мы с вами практически незнакомы, — пообещал я. — Вы заходили ко мне на приём всего один раз. Жаловались на облысение. Я вас послал, велел пойти к дерматологу или к эндокринологу. Ничем не смог помочь. На этом всё. Я вас не знаю, и вы меня не знаете.