Ленара матюгнулась и снова схватила телефон. Набрала Степана.

 - Как он?

 - Так же, как и час назад, - последовал ответ. - Сидит и смотрит в одну точку.

Сабитова скрежетнула зубами.

 - Плакал? - спросила, чувствуя, как сердце замерло в груди.

 - Мужики не плачут, - ультимативно буркнул напарник, и Ленара тихо выматерилась.

Конечно. Не плачут они. А девочки все сплошь бабочками какают.

Грёбаные стереотипы.

 - Я к нему, - сказала она. - Держи контроль.

 - Принято.

Ленара хлопнула раскладушкой и двинулась к спальне. У двери замерла, но всего на секунду.

Не имела она права потерять Тихонова. Никакого.

Степан не соврал: Женя действительно сидел на кровати и пялился в одну точку пустым невидящим взглядом. Прямо как тогда, в больнице, во время их первой встречи. Только тогда его накачали наркотиком, а сейчас...

Ленара тихо подошла к нему. Протянула руку - коснуться плеча. Успокоить. Обнять, но...

 - Не надо, - прохрипел, не оборачиваясь.

 - Женя...

 - Не говори ничего. - Голос парня чуть заметно дрожал. - И не трогай меня... пожалуйста.

 - Не надо так, Женя.

Он обернулся, и их взгляды встретились. В синих глазах блестела горечь непролитых слёз.

 - Ты всё знала, - тихо сказал он. - Знала и молчала.

Сабитова вздохнула. Какие уж тут оправдания.

Когда одна ложь кособоко громоздится на другую, всегда есть риск, что конструкция обрушится. Но Котов учил, что при плохой игре надо сохранять хорошую мину. Что бы ни случилось. Только вот...

Что же будет, когда ты узнаешь ВСЮ правду, Подарочек?

 - Да, - кивнула она и понурила голову. - Я всё знала и молчала. Прости.

Тихонов смерил её долгим взглядом и снова отвернулся.

 - Хочу побыть один. - Он упёрся взглядом в стену. - Уходи.

 - Не могу, - честно призналась Ленара. - Боюсь за тебя.

 - Потому что я - больной на голову полудурок и могу полезть в петлю? - безучастно предположил Евгений, продолжая созерцать рисунок на обоях.

 - Нет.

И даже не потому, что ты - моё задание.

 - Не волнуйся, - прошептал Евгений. - Ничего я не сделаю... такого. Просто оставь меня одного ненадолго... Пожалуйста.

 - Хорошо, - Сабитова криво улыбнулась его спине и двинулась на выход. - Я буду рядом. Если что - зови.

Она вышла и аккуратно притворила за собой дверь, прекрасно понимая, что оставляет в комнате кусок сердца.

Какой, однако, разной бывает боль.

Острой, как копьё под рёбра, тягучей, ноющей, тупой, ослепляющей, жгучей...

Женя думал, что знает все виды. Оказалось - нет.

Мама...

Он закусил губу и зажмурился. Сжал руку в кулак.

Как же так вышло, мама? Зачем ты умерла?

Евгений сглотнул: чёртов комок снова и снова подкатывал к горлу.

Он вспомнил, как разменивал километры под палящим солнцем. Как падал ниц, когда снайперские пули свистели над головой. Как дрожал холодными ночами, забиваясь под скальные выступы, но так и не рискнул развести огонь.

Я шёл тогда к тебе, мама. Жил для тебя и дышал. А ты...

Как могла ты вот так насовсем умереть?

Женя втянул воздух рваными глотками. Хотелось выть. Уткнуться носом в подушку и выть. Но он терпел. Терпел и битый час перемалывал воспоминания.

Мама кутала его в мороз, и он становился неуклюжим, точно пингвин.

В детском саду получил взбучку за то, что подрался с девчонкой, и с тех пор дрался только с мальчишками.

Дрался он и в школе. В третьем классе получил здоровущий фингал, порвал ранец и боялся возвращаться домой: думал, мама заругает. Отсиживался в беседке детского сада до самой ночи. А мама волновалась. Ходила в школу, напугала классуху [1] до полусмерти, в морг звонила и искала его с Варькой по окрестным дворам до полуночи... В общем, досталось тогда ему по первое число, но вовсе не за порванный рюкзак...

" - Шалопай ты Женька! - ругалась мама, охаживая его тапком по заднице. - Дубина стоеросовая! Весь в отца!".

Женя верил. Он-то отца ни разу в глаза не видел. А спросить о нём не решался: боялся, что мама расстроится. Варя однажды спросила, и мать плакала потом весь вечер и всю ночь.

А ещё мама вкусно готовила. Всё-то ей удавалось: и вареники, и винегреты всякие, и щи. И даже холодец умела делать...

Она любила их с Варей. Любила и всю себя отдавала. Полностью. Без остатка.

А теперь умерла. А он не знал. И Лена не сказала.

А ведь знала. Знала и молчала. Да как так то? Как так можно вообще?

Но каким-то задним мозгом Женя понимал, что можно. А может, даже и нужно. Он после госпиталя совсем был тёпленький, не соображал почти. Вот она и молчала, чтобы... Чтобы...

"Она же... она как лучше хотела, - сообразил он. - Расстроить боялась. Сейчас утешить пришла. А я её прогнал...".

Идиотина...

Евгений поднялся и с удивлением обнаружил, что на мир за окном опустилась ночь. Глухая и непроглядная, как его судьба. Сколько же он сидел, смакуя горе? Часов пять? Шесть?

Тело одеревенело. Руки и ноги затекли. Шатаясь, Женя проковылял к двери: надо добраться до кухни. Есть не хотелось совсем, но жажда мучила так сильно, что он готов был выпить море. Да и в сортир на обратном пути заглянуть лишним не будет...

Дальше коридора Женя так и не ушел. Прямо на полу, привалившись спиной к стене, спала Елена Николаевна. Варина подруга, которую он так и не вспомнил...

 - Вот чёрт, - буркнул Женя.

"Я буду рядом", - сказала она, когда он её выгнал. Кто же знал, что настолько рядом? Вот сколько она тут сидит? Часов пять? Шесть?

 - Чёрт... - повторил Евгений и опустился на корточки рядом с девушкой, в которую успел влюбиться.

Лена спала и спала крепко. Грудь её мерно вздымалась. Губы чуть приоткрылись.

 - Лен... - чуть слышно позвал Женя и провёл пальцами по щеке, однако реакции не последовало.

Интересно, что ей снится?

"Да что бы ни снилось, в кровати сон только слаще сделается", - решил Евгений. Тратить время на раздумья он не стал: избавился от перевязи и осторожно просунул здоровую руку под спину Вариной подруги. Ухватил покрепче, игнорируя пульсацию в левом плече, и поднял.

Да, не пушинка. Но и не слон. И нести не слишком далеко - вот она, комната.

Комната, к слову, оказалась точной копией его обиталища. С одним лишь отличием - на стенах поблёскивали розовые в цветочек обои. Совершенно девчачьи.

Женя аккуратно опустил драгоценную ношу на постель, а сам уселся рядом.

Он долго рассматривал благодетельницу, стараясь запечатлеть в памяти каждую чёрточку. Тонкие тёмные брови... Лена имела привычку лукаво вскидывать одну из них. Пушистые чёрные ресницы. Высокие скулы. Крошечная родинка на щеке. Губы пухлые... особенно нижняя...

 - Спасибо тебе за всё, - прошептал Евгений, наклонился и поцеловал эти зовущие губы.

Легонько так. Без затей.

Но как только хотел отстраниться, наткнулся на взгляд блестящих серых глаз.

 - Не уходи, - тихо сказала Лена и притянула его к себе. На этот раз поцелуй вышел томным, долгим и обещал больше, чем Женя мог себе позволить.

1. Классный руководитель.

Целовался Женя не слишком умело, но искренне. Глаза закрыл. Когда языки их соприкоснулись, парень вздрогнул, словно от разряда тока, но тут же подхватил инициативу. Так сладко... Ленара гладила его по плечам и спине, ощущая, как под кожей напряглись мускулы. В бедро недвусмысленно упёрся бодрый стояк.

Сколько же у тебя не было женщины, Подарочек?

Она немного переместилась, и ладонь скользнула вниз, к набухшему бугорку в штанах, но Тихонов вдруг отстранился. Да так резко, что Сабитова ненароком решила, будто с ног до головы покрылась чешуёй.