Как же не вовремя вышла эта статья. Завтра мы с "Монолитом" сдаём новую программу. Причём Александр Павлович, взяв нас под свою опеку, расстарался на совместную комиссию от Росконцерта и Госконцерта, а это уже гастроли не только по стране, но и за рубежом, пусть пока только в странах социалистического блока.

До сего момента я не сомневался, что наша программа, отрепетированная до каждой ноты и вылизанная до мельчайших жестов, будет принята, и мы получим гастрольное удостоверение. Теперь же я не уверен, что члены комиссий, зная о пасквиле в газете, будут объективны. Придётся запастись амулетами и подавлять негативное отношение ко мне и к "Монолиту", если такое будет иметь место.

Не честно? Может быть. Но творчество не всегда в состоянии на равных бороться с административным аппаратом, и тогда в ход идут дорогие подарки и деньги. В моём случае, нет никаких гарантий, что я смогу купить всю комиссию. Поэтому я буду играть по своему и давить ментально тех, кто попробует усомниться в нашей с "Монолитом" профпригодности.

— Гоша, на меня с "Монолитом" в "Советской культуре" пасквиль накатали, — собирая кухонный гарнитур в московской квартире, пожаловался я домовёнку через Кракошу и в двух словах объяснил суть дела, — Было бы не плохо, если б ты с Ганей вычислил автора. Такое реально провернуть? Предположительно он является членом Союза композиторов.

—Легко, — раздался в голове уверенный голос домового, — В Союзе чуть больше, чем две тысячи сто пятьдесят членов и все они нам известны. Если твой обидчик имеет какие-то ещё публикации, кроме письма в газету, то Ганя его по стилю определит.

— Вот и славно, — по привычке кивнул я, словно Гоша мог меня видеть, — Отложите на время свои дела и найдите кляузника. Уж больно мне хочется узнать, чем я ему насолил.

Если кто-то думает, что московская квартира давно обставлена мебелью, то он сильно ошибается. Бываем мы в столице с Галей наскоками, потому и мебель прибавляется не быстро. В прошлый наш приезд я достал и собрал гарнитур для комнаты. В этот раз дошла очередь до холодильника и кухонного гарнитура.

Как я когда-то и думал, Гоша нашёл несколько методов усиления моей физической силы. Отбросив алхимические вещества, которые создавали болезненные откаты, я остановил свой выбор на амулете, увеличивающем мою силу в несколько раз, что оказалось очень удобно. Так при помощи амулета я достал стиральную машину, находясь прямо в ванной комнате. Так же не обошлось без амулета при материализации холодильника. Правда, Галинка меня в шутку отругала за то, что холодильник оказался без еды. Пришлось срочно набить холодильник и морозилку разными вкусностями.

Не успели мы с Галей обновить кухонный гарнитур, как со мной связался Гоша и переслал мне несколько файлов с изображением и биографией предполагаемого автора письма в газету.

Александр Павлович оказался прав, когда заикнулся о том, что мой обидчик скорее всего не вполне удачливый композитор. Судя по высланным домовым документам, мой завистник десять лет назад, будучи выпускником одной из консерваторий, написал музыку к спектаклю, который был поставлен в провинциальном драмтеатре, после чего ни одно его последующее произведение не было нигде востребовано. Не знаю, что у человека произошло в башке, но из композитора он превратился в кляузника. Как оказалось, письмо с критикой "Городского романса" было не первой его попыткой напакостить другим более успешным композиторам.

Невостребованность и непонятость делает из творческих людей, и причисляющих себя к ним, кого угодно: начиная от параноиков и заканчивая самоубийцами и маньяками. Как я уже отметил, мой обидчик, из подающего надежды композитора и преподавателя сольфеджио в одной из столичных музыкальных школ, превратился в ябеду и алкоголика. Бывшая супруга горе-композитора, поняв, что связала жизнь не с тем человеком, подала на развод, умудрившись при этом отжать некоторое количество его жилплощади. В общем, на данный момент мой обидчик проживал в однокомнатной квартире в Кропоткинском переулке, аккурат напротив психушки имени Сербского.

Это я узнал из присланных Гошей файлов и план мести у меня родился буквально сразу. После того, как домовой скинул мне файлы с книгами, с необходимыми мне амулетами, я материализовал и закинул всё нужное в поясную сумку. На ходу чмокнув в коридоре Галинку, я выбежал из дома и направился в сторону психбольницы, благо до неё от Галиной квартиры меньше километра.

Дом, в котором жил ябеда, был мне хорошо знаком — в своё время я немало времени провёл в этом районе, когда пытался найти и вызволить из психбольницы Генриха Михайловича. К моему счастью композитор проживал на первом этаже. Более того, форточка на кухне его квартиры была открыта, поэтому мне не составило труда забросить в квартиру камень телепортации и прыгнуть на него, как на маяк. Приземлился я, правда, не вполне удачно, поскольку камушек попал в тарелку, стоящую на кухонном столе. Звякнув посудой и случайно уронив какую-то посуду, я замер, стоя прямо на столе. На кухне чуть слышно что-то бубнил абонентский громкоговоритель, а из зала доносился храп. Не снимая плащ-невидимку, я вошёл в комнату и потряс за плечо спящего на диване хозяина квартиры. Конечно, я не пытался его разбудить, а всего лишь хотел выяснить проснётся ли мужчина от того, что я перетащу его на пол. Судя по запаху, хозяина можно было и вовсе из подъезда вынести, и он вряд ли проснулся бы.

Закончив приготовления, я с помощью амулета послал мысленный импульс мужчине, от которого он проснулся. Не знаю, протрезвел ли хозяин, но то, что обоссался от страха — это точно. Думаю, на его месте многие сделали бы тоже самое. А что ещё сделает среднестатистический человек, проснувшись на полу посреди светящейся пентаграммы, да ещё увидев подобные рисунки на стенах и потолке, а перед ним в кресле будет сидеть рогатый демон?

— И что ты хочешь за свою никчемную душу, смертный? — спросил я у мужчины. Честно говоря, я думал, что благодаря амулету мой голос изменится и станет похож на бурчание Дарта Вейдера из-под маски, а вышло нечто похожее на рёв медведя. Но в целом получилось тоже неплохо.

— К-к-к-какую д-д-ушу? — пытался сесть мужчина, но это у него не получалось, — Ничего я не хочу.

— Хочешь сказать, что я — Азазель, знаменосец войск ада и демон пустыни, зря проделал свой путь в твою вонючую мрачную пещеру? — прорычал я, — Ты обещал свою душу!!!

Много чего я хотел сказать композитору, но не успел. Стоило мне отвлечься и повернуть голову в сторону кухни, где по громкоговорителю начали звучать куранты, возвещая о полуночи, как мужик резко вскочил на ноги и в одних трусах выбежал на улицу прямо сквозь оконное стекло. Ну, чего-то такого я ожидал, но почему-то думал, что хозяин квартиры ломанётся из дома воспользовавшись балконом. Посмотрев сквозь разбитое окно на то, как мужик с криками "Караул! Демоны душу отнимают!" резво пересёк небольшой газон и дорогу, и начал стучаться в двери с табличкой "Центр психиатрии и наркологии им. В.П. Сербского", я собрал развешанную по квартире иллюминацию и переместился в Галину квартиру.

Глава 19

— Доброе утро, — поприветствовал я Галку, занимавшуюся на кухне приготовлением обеда.

— Ну, ты и соня, — укоризненно покачала она головой, — На дворе уже день, а у тебя всё ещё доброе утро.

— Вот! — назидательно поднял я палец, принюхиваясь к тому, что она там готовит, — Когда просыпаешься прямо перед обедом, то только тогда утро бывает добрым.

— Ты во сколько вчера спать лёг?

— Где-то после четырёх. И уже сегодня, — нехотя признался я, что сегодня ночью чересчур заработался.

Так-то, я в полшестого лёг, и всё ещё спать хочу. Ещё несколько ночей упорной работы, и я закончу полностью со всей музыкой к новому детскому спектаклю.

Почему я по ночам музыку пишу? Кто бы мне ещё днём дал ей заниматься. У нас, то сдача программы, прошедшая, кстати, очень успешно, то запланированные концерты в Театре Эстрады, на которых был "солд аут", а по-русски просто аншлаг. Сидим теперь в Новочебоксарске в ожидании телефонного звонка, по которому готовы запрыгнуть в автобус и начать тур по городам страны, а может быть и за её пределами.