Вот и европейское кладбище. Катафалк останавливается, и кули бросают гроб на землю, как обыкновенный ящик. После короткой панихиды, покончив с докучным делом, радостные люди разбредаются по домам.

До чего же уродлива смерть в таком обличье! Это обнесенное стеной кладбище с покосившимися памятниками и выцветшими венками, из которых выбивается солома, заставляет меня вспомнить об одиноких могилах, разбросанных по песчаным берегам пустынных островов, к которым подплывают лишь рыбы да прилетает морской бриз…

Благодаря заявлению капитана о том, что он реквизировал мой парусник в силу чрезвычайных обстоятельств, у меня не возникает затруднений с таможней. Сложив с себя обязанности плавучей похоронной конторы, я немедленно снимаюсь с якоря, опасаясь, что власти спохватятся и задержат меня с моим товаром.

Однако мое возвращение в Джибути было не напрасным. Так, я узнал, что служащий Компании по морским перевозкам господин Кремази мечет молнии в мой адрес за рюмкой аперитива. Он не в силах допустить, чтобы гашиш — первоклассная, известная всем сотрудникам его компании контрабанда — перевозился легальным путем. Он утверждает, что надо было задержать и уничтожить мой груз. Ах, если бы его друг Паскаль был здесь, они бы применили ко мне санкции… Подумать только, шестьсот килограммов гашиша! Более двадцати тысяч франков чистой прибыли! Стыдно и непростительно глупо позволять этому нищему авантюристу Монфрейду сколотить состояние! Нужно быть таким чудаком, как Франжёль, чтобы не понимать этого и слепо следовать инструкции, вместо того, чтобы толковать ее более вольно. Закон в колонии должен быть более гибким. Правосудие — это оружие, призванное воплощать в жизнь благие намерения губернатора. Это прописные истины, и преступно их не знать…

Господин Кремази — старый служащий компании. Я не говорю, что он стар, ибо этот креол собирается быть вечно молодым. Но он еще застал те героические времена, когда высокомерные лейтенанты королевского флота командовали кораблями Компании по морским перевозкам, презирая все, что находилось ниже капитанского мостика.

В те счастливые времена еще не вывелись доблестные комиссары, которые ныне канули в Лету. Впрочем, память о них все еще жива. Дозволенная спекуляция дешевым товаром приобрела невиданный размах. Выгодная торговля процветала под видом невинных чайных сервизов, стеклянных бус, канареек и вечнозеленых растений для консьержек. Обилие судов с Дальнего Востока или с берегов Индийского океана, направлявшихся в Египет с заходом в Марсель, где они встречались с судами, возвращавшимися с Ближнего Востока, облегчало переброску гашиша. Эта контрабанда являлась монополией палубной и ресторанной служб, а также машинного отделения. Комиссары носили затемненные очки, страдали отсутствием обоняния, и все шло к лучшему в лучшей из судоходных компаний.

Понятно, что у господина Кремази были веские причины возмущаться моим дерзким покушением на старые устои.

Мне повезло, что благодаря внезапному возвращению я узнал о кампании, затеянной против меня этим милым человеком. Ее отголоски могли дойти до Египта и очень сильно повредить мне. Следует быть начеку и главное — попытаться отвлечь от себя подозрения.

Единственное, что может меня спасти, — это невероятность моего замысла отправиться в Суэц на таком крошечном паруснике. Кроме того, поскольку я не заявил открыто о своих планах, господин Кремази решил, что это путешествие придумано мной для отвода глаз. Других я могу обмануть, заявил он, но его, старого хитрого лиса, на мякине не проведешь…

К счастью, я встретил на набережной юного поставщика мяса и фруктов на суда компании Али Кубеша. Благодаря своей работе Кубеш водит дружбу со всеми капитанами и является закадычным другом, если не сказать больше, самого господина Кремази. Я намекнул ему, что мой парусник со всем грузом отплывает в противоположном направлении, в сторону Адена, и я уверен, что уже сегодня вечером господин Кремази будет оповещен об этом.

Я вышел в море незадолго до наступления ночи и, поскольку стояла чудесная погода, не стал заходить в Обок. Мой парусник легко скользил по волнам, подгоняемый попутным юго-восточным ветром, и на рассвете я увидел острова Совоба — цепь из шести вулканических островов, образовавшихся, по-видимому, во время извержения в четвертичном периоде. Два острова возвышаются над уровнем моря примерно на сто метров, и позолоченные солнцем вершины гор напоминают гигантские сдобные булки. В разделяющем их проходе течение образует водоворот, и местами волны пенятся, сталкиваясь с грозным шипением. Здесь идет постоянная борьба, и одни рыбы пожирают других. Косяки мелкой рыбешки, преследуемые хищниками, выпрыгивают из воды в едином порыве к жизни. Но тучи птиц вьются над морем, готовясь схватить их на лету, с оглушительными криками, отзвуки которых раздаются над крутыми берегами.

Скалистые склоны островов, испещренные множеством впадин, напоминают поверхность гигантской губки. В этих нишах обитают морские птицы. Они сидят на пороге своих жилищ. Как правило, это самцы, которые приносят рыбу своим птенцам или самке, высиживающей яйца. Выстрел звучит здесь раскатом грома, и тучи белых птиц вылетают из своих ячеек, словно потревоженный улей.

Я рискнул войти в бурный пролив в надежде наловить немного рыбы на удочку. Ветер благоприятствует моей затее и дает мне возможность справиться с течением, держась на безопасном расстоянии от скал.

У одного из островов форма рогалика. Это остаток кратера бывшего вулкана. Я знаю, что в этой закрытой бухточке есть небольшой пляж, куда волны зачастую выбрасывают обломки погибших кораблей. Стоит ли говорить, какую притягательную силу имеют они для моряков!

Море очень спокойно, дует слабый бриз. Значит, я смогу войти в бухту и бросить здесь якорь. Обогнув пик, я нахожу вход в бухту и вижу человека в одной набедренной повязке, бегущего нам навстречу по песку. Это охотник за черепахами, данакилец из Обока. Его брат, который должен был привезти ему еду и воду, почему-то не появился. Он провел здесь уже десять дней, питаясь сырыми крабами и часами сидя в воде, чтобы не так мучила жажда. Сырые крабы — превосходное средство против жажды, ибо в них содержится жидкость гораздо менее соленая, чем морская вода. Физиологический раствор крабов, как и других морских или сухопутных животных, содержит всегда одинаковое, довольно небольшое количество соли. Усваивая его, человек предотвращает обезвоживание организма и задерживает мучительную смерть от жажды. Однако бедняга очень истощен: у него резко обозначились скулы, глубоко запали глаза, а его радостная улыбка напоминает оскал черепа.

Поднявшись на борт судна, он бросается к воде, и нам приходится удерживать его.

Он берет себя в руки и благоразумно выпивает всего два глотка. Ему готовят очень горячий чай.

Охотника зовут Юсуф, ему двадцать пять лет, но сейчас он выглядит человеком неопределенного возраста. Он приехал на этот остров с братом ловить черепах. В период кладки яиц, во время полнолуния, когда прилив достигает наибольшей высоты, морские черепахи выползают на острова, где некому их потревожить. Если они видят на песке чьи-либо следы, то начинают искать себе другое пристанище. Берег должен быть абсолютно нетронутым, только тогда осторожные животные решаются откладывать свои яйца. Поэтому охотнику следует ходить только по воде или там, где море смоет его следы.

Человек замирает под скалой в некотором удалении от моря и бодрствует ночи напролет, глядя, как волны медленно набегают на берег. Море с глухим ровным шумом бьется о голые скалы. Кто может заподозрить, что на этом пустынном острове притаился охотник, выслеживающий добычу? Медленно кружится небо. Луна восходит над звездным ковром, заливая бухту своим светом, и белый песок сверкает и переливается между черных базальтовых скал.

И вот темная масса, похожая на плоский камень, появляется из морской пены. Волны выносят черепаху на берег. Она высовывает голову из панциря, озирается по сторонам и, помогая себе плавниками, ползет к подножию песчаного холма, где море не сможет ее достать. Она медленно и бесшумно зарывается в горячий песок, срастается с ним так, что панцирь едва виднеется на поверхности, и замирает. Неподвижный человек внимательно следит за ней: нужно дать черепахе время отложить яйца.