Жара становится невыносимой, и, несмотря на желание обследовать развалины, мне приходится вернуться на судно, чтобы утолить жажду. Видимо, здешний климат изменился, ибо ни один город не смог бы вырасти в этой безводной раскаленной пустыне. Моя экскурсия была интересна в археологическом плане, но не приблизила меня к моей главной цели — воде.

В тот же день я успел посетить Кор-Поварат, в центре которого находится остров Бадур. Кор-Поварат — это просторный водоем, связанный с морем глубоким проливом шириной не более шестидесяти метров, усеянным скалистыми островками. Остров Бадур расположен посередине, точно крепость, окруженная рвами со всех сторон. На его южной оконечности, виднеется крошечная деревушка с десятком хижин. Мы причаливаем неподалеку, и я отправляюсь на поиски воды.

В деревне совсем нет мужчин. Мы видим женщин, одетых в длинные черные, очень широкие платья, вроде тех, что носят женщины в Верхнем Египте. У них — арабский тип лица, но кожа почти не уступает по черноте коже данакильцев. Нас обступают дети — голые мальчишки и девчонки в узких набедренных повязках.

Все мужчины отправились на добычу брюхоногих моллюсков и раковин. Стариков здесь нет, они, как правило, не доживают до старости и слепнут в конце жизни. Я замечаю двух-трех мужчин на пороге хижины с тусклыми глазами мертвых рыб. Это болезнь всех профессиональных ныряльщиков в водах, где водится разновидность медузы, о которой я рассказывал в главе о ловцах моллюсков. Возможно, также в этом повинен наследственный сифилис.

Зато здесь можно встретить древних старух, о которых словно позабыла смерть. Глядя на них, невольно вспоминаешь арабскую пословицу, гласящую, что нужно убивать старух и кади[26].

Я узнаю, что на острове еще сохранилась прошлогодняя вода, а новой пока нет… Можно подумать, что речь идет о драгоценном урожае, взращенном руками крестьян, и мы вскоре убедимся, что это так.

Жители острова отличаются от обитателей близлежащего материка — суданцев, смешавшихся с египтянами. Они происходят от рабов эпохи хедивов[27] и составляют сегодня низшие слои городского населения. В Каире и Александрии они пополняют ряды привратников, ночных сторожей, посыльных, чистильщиков, ассенизаторов и т. п. Эти темнокожие люди атлетического телосложения, наделенные выдающимися мужскими достоинствами, неизменно обращают на себя внимание. Будучи одетыми по-восточному, они служат живым украшением посольских прихожих и холлов Палас-отеля на радость английским туристам. Сегодня к этому добавились дансинги от Хартума до Каира.

Жители острова Бадур относятся к своим соседям с материка с глубоким презрением, свойственным арабам, как и ко всему африканскому.

Долгое время остров служил перевалочным пунктом для людских караванов, направляющихся из Судана в Аравию. Бадур являлся для рабочей силы тем же, чем была для шикарных рабов наша Таджура.

Работорговля открыто процветала здесь до того, как был прорыт Суэцкий канал, и продолжалась довольно долго после его открытия. Говорят, что она негласно существует и в наше время.

В деревне примерно двадцать — двадцать пять родственных семей. Глава рода — древняя согбенная старуха с клюкой — воплощение старости, но, когда она распрямляется, на нее страшно смотреть. Она похожа на мужчину с конской головой; в ее огромных удлиненных глазах некогда блуждал отблеск минувших времен, но сейчас ее мутный, подернутый синеватой пеленой взгляд лишен жизни, как взгляд призрака из вечного царства мертвых.

К ней почтительно обращаются на неведомом мне языке, в котором я узнаю несколько арабских слов, объясняя, что мы ищем воду. Ходячий труп является хранителем бесценной влаги.

Старуха молча приподнимается и ковыляет на своих костылях к большому котловану, прорытому в центре острова. Колодец похож на древнюю каменоломню с отвесными склонами высотой в семь-восемь метров. У подножия его подковообразной стены сложены кучки камней, как на могилах.

Стадо диких коз утоляет жажду у глиняных корыт, в которые женщины льют воду из кожаных мешков. Эта горькая вода с большим содержанием магния непригодна для питья, но нам говорят, что ею поят скот, а люди пьют другую воду.

Салах, долго живший в Судане, немного знает язык этих людей. Он торгуется с ними о цене.

После долгих переговоров я плачу бесстрастной старухе полтора талера[28] за право набрать воды из колодца, засыпанного кучей щебня, воды самого лучшего качества.

Старуха подходит к одной из «могил» и наклоняется над ней, а мы почтительно следим, как она осторожно, не спеша убирает камни. Все хранят молчание, как во время магического сеанса или колдовского обряда, в результате которого явится чудо живой воды. Только тот, кто знает этот бесплодный, иссушенный зноем и огнедышащим ветром край, может понять наше волнение при виде скалы, под которой прячется драгоценная влага.

Наконец решетка из прутьев, закрывающая отверстие диаметром в полметра, появляется из-под камней. Это колодец. Впадина глубиной около двух метров изогнулась полудугой под небольшим утесом, и на дне ее дремлет вода, столь прозрачная, что кажется невидимой.

Один из жителей острова спускается в колодец и набирает воды. Она чиста и вкусна, как вода горного родника. Мы можем пить ее сколько угодно.

Иссякнув, водоемы вновь медленно наполняются водой, которая просачивается сквозь стенки, но в этот самый сухой период года многие из них пусты. Кое-где еще уцелела прошлогодняя вода, но в сентябре опять наступит сезон дождей, которые вновь заполнят чудесные колодцы.

В ночь на пятницу, когда тело пророка — пусть земля ему будет пухом! — почило в Каабе[29], в святом городе Мекке, где он родился, чудесная звезда распустила в небе свой золотой хвост[30], скрыв от глаз созвездие Льва. Завидев сей божественный знак, двести паломников отправились в Мекку через гибельные нубийские пустыни.

Они шли в течение двух лунных циклов, пока не добрались до берега невидимого моря, над которым носились в воздухе, подобно птицам небесным, голубые рыбы. Когда люди увидели водную гладь, простирающуюся до самого горизонта, из-за которого каждое утро расцветает солнце, то впали в уныние и впервые усомнились в небесном знамении.

В тот же вечер чудесная звезда не взошла больше на небосклоне.

Самый старший из паломников, шейх Бадур, понял, какую ошибку они допустили, позволив проникнуть в душу коварному сомнению, укус которого убивает веру, и решил покаяться в грехе. Быть может, Аллах услышит их мольбы и пошлет им избавление.

Он отвел своих спутников на полуостров в форме диска, выдававшийся в море подобно необъятному ковчегу.

И там они поклялись встретить смерть с нерушимой верой в того, кто никогда не имел предков и не будет иметь потомков, в Аллаха, единственного Бога на земле, и его пророка Мухаммеда. Их терзало палящее солнце, мучили демоны жажды, но ни один, даже самый юный, не издал ни единого стона.

Когда настал вечер пятницы и солнце застыло на побагровевшем небе, их души, завороженные близящейся смертью, решили, что дневное светило умирает, истекая кровью, словно агнец в день заклания.

И, как обычно, они помолились Всевышнему, встав в ряд за вождем Бадуром, который держал ритуальную раку, распевая псалмы из Корана.

И тут разразилась гроза: молнии располосовали небо, земля задрожала, и море в ярости обрушилось на берег. Но паломники не вставали с колен, ожидая, когда свершится божья воля.

Наутро лучезарное солнце вновь поднялось над утихшим морем. А полуостров с распростертыми мусульманами отделился от земли и стал островом. И тогда они поняли, что Бог простил их, решив забрать их тела — тела поганых зверей, ползавших каждую ночь, скуля, вокруг своего приюта.