— Почему? — удивился Слав. — Почему нельзя?

— Нехорошее место, — сказал Герн. — Даже звери сюда не заходят, а они чуют опасность. Сюда только днем можно ходить.

— Хватит болтать, идем, — оборвал Москаль.

Они выбрались из Лабората и спустились к ожидавшим женщинам. Москаль едва не подпрыгивал от радости, держа в руках легендарное оружие гморов. Слав почувствовал, что завтра снова побывает здесь…

Вернувшись в отсек, телохранитель принял душ, оделся и, по давно заведенному ритуалу, скрестив ноги, уселся в центре комнаты, чтобы подумать.

События последних дней развивались так быстро, что времени их анализировать практически не оставалось. Фактическое объявление войны варварам, крушение скутера с сыном правителя, а главное, тревожные предчувствия, никогда не обманывавшие Юра. Именно благодаря своей интуиции он, варвар, пришедший из глубины Поймы, сумел стать гражданином Дирна. Это случилось около двадцати лет назад, когда Юру было немногим за двадцать. Но уже тогда он слыл неплохим бойцом на мечах.

Судьба сыграла с ним в удивительную, непостижимую игру, и Юр оказался там, где даже не мечтал оказаться — в Дирне.

Будущий правитель Дирна начинал карьеру пограничным офицером. После Отчаянной Атаки безопасности города уделялось не последнее внимание, и подступы к Дирну были прикрыты как стационарными, так и мобильными группами, обеспечивающими зачистку прилегающей к городу территории от варваров. Их уничтожали только за то, что они появлялись вблизи города. Хотя Дирн был защищен от нападения естественной преградой — морем. Лишь во время отливов вода уходила настолько, что к поддерживающим платформу колоннам можно было приблизиться, не рискуя захлебнуться. Именно тогда варвары и сделали свой, вошедший в историю Дирна, набег. С тех пор в полосу отлива регулярно высаживался десант, и попавших в пятикилометровую «зону смерти» варваров безжалостно уничтожали. Это привело к войне с кланами побережья, но слово «война» было слишком громким для обитателей города. Как правило, варвары действовали исподтишка, нападая на патрули гморов из засад, стремясь завладеть оружием и техникой. Естественно, такие попытки заканчивались провалом и гибелью нападавших, ввиду явного превосходства гморов в вооружении и мобильности.

Изагер командовал одной из таких групп. У него была влиятельная семья и почтенный род, могущий предоставить своему отпрыску более безопасное и благоприятное для карьеры место. Но молодой Изагер не желал видеть мир через экран монитора, он окончил офицерские курсы и попал в Пойму.

Это было все, что знал о нем Юр. Прежняя жизнь правителя, разумеется, хранилась в строгой тайне, и телохранитель знал только то, что рассказал ему Изагер, и что видел он сам.

В это же время, скитаясь от клана к клану, по Пойме бродил одинокий странник. Убивший в поединке сына вожака, молодой варвар Юр бежал из родного клана и стал бродягой. Его голова была оценена высоко, по следу пущены мстители, и лишь природное чувство опасности вкупе с искусством боя на мечах спасли ему жизнь в многочисленных схватках.

Такая жизнь не могла продолжаться вечно. Рано или поздно его бы убили, он мог погибнуть от голода или стать обедом для хищников. Одиночки в Пойме не выживали, а изгоев принимали не везде. И тогда Юр решил идти к гмороду.

Он слышал, что Дирн охраняют не только солдаты, но и технологии, о которых варвары имели мало представления, считая едва ли не волшебством. Проникнуть в город гморов человеку из Поймы было немыслимо. Но больше идти было некуда.

Устав от затяжной войны и следующих за ней неизбежных потерь, правитель гморода договорился с варварами о мире, предложив взаимовыгодную торговлю. Во время отлива, когда полоска суши максимально приближалась к Дирну, торговцы из всех уголков Поймы приходили к Белой Скале, где и происходила торговля. Правитель Дирна взял под свой контроль охрану и безопасность торговцев, и мобильные группы по зачистке превратились в лояльных к варварам охранников.

Одной из таких групп командовал Изагер.

Когда торг закончился, варвары сворачивали шатры и расходились в разные стороны. Последний караван задержался, его хозяин, одноглазый пустынник в просторном цветастом балахоне, подошел к Изагеру:

— Прошу прощения, достопочтенный офицер, — обратился он, выкатывая единственный глаз. — Есть одно дело.

— Чего тебе? — холодно спросил Изагер. Разговаривать с пустынным отребьем ему совершенно не хотелось. Он не понимал, зачем правитель устроил этот торг: ради каких?то шкур и натурального мяса? Он и сам мог бы поохотиться в Пойме. И удовольствие получишь, и мясо…

— Я хотел бы попросить офицера проводить мой караван до красных скал.

— С какой это стати?

— Мои враги, господин… — Одноглазый снизил голос, хотя, кроме них, вокруг никого не было. — Они пообещали разобраться со мной, когда я буду возвращаться с торга. Я боюсь за себя и товар.

— Мне какое дело? — отвернулся Изагер.

— Разве вам не приказано охранять нас?

— Только на торге, — сухо сказал офицер.

— Нет, на торге и во всей пятикилометровой зоне, — ответил варвар. Изагер удивился: дикарь проявлял поразительную осведомленность. Эту, казалось бы, незначительную подробность договора особо не скрывали, но и варвары никогда не просили провожать их. Видно, кто?то из офицеров проболтался.

— Я в долгу не останусь, господин, — одноглазый протянул ладонь. На ней лежала огромная жемчужина. Это был щедрый подарок. — Любая из женщин Дирна будет счастлива иметь ее.

Изагер хмыкнул. Женщины не являлись его слабостью. Любая женщина Дирна была доступна любому мужчине, исключением были лишь рожавшие наследников, да и тех уговорить нетрудно. Но такой подарок можно использовать и по–другому…

— Ну, так что, господин?

В общем, и трудов?то никаких. Поднять взвод, да прошагать пару километров до красных скал. Заодно и солдат погонять, а то разленились от безделья.

— Идем, — сказал Изагер.

Торговцев было шестеро. Одноглазый шел налегке, его помощники тащили на себе тюки с выменянным у гморов товаром: ножами из мягкого металла, кусками материи и коробками со всевозможными мелочами: ножницами, иголками, нитками, и прочим, прочим… Взвод воспринял приказ Изагера с усмешками. Солдаты зубоскалили: пусть конкуренты нападают, заодно в стрельбе потренируемся…

День клонился к вечеру. Тени людей удлинялись в сторону востока, пока не уткнулись в красные скалы. Дойдя до оговоренного места, торговцы остановились.

— Спасибо, дорогой, — сказал одноглазый Изагеру. — Дальше мы сами дойдем.

— Прощай, — скупо обронил офицер. Он повернулся к солдатам, но отдать команду не успел. Песок вокруг каравана взметнулся, словно множество песчаных гейзеров вдруг забили из?под земли, и Изагер увидел не менее двух десятков варваров, выскочивших, словно из ниоткуда, и мгновенно окруживших солдат. Засада! В воздухе замелькали мечи, кровь из разрубленных тел брызнула на песок. Кто?то из солдат успел выхватить энерганы и выстрелить, но варваров было слишком много. Они бежали и прыгали отовсюду, сбивали гморов с ног и добивали ножами. Одноглазый осклабился, в его руке появился кинжал. Изагер успел отшатнуться, руки одновременно выхватили энерган и меч. Выстрел — и одноглазый предатель падает на песок с дымящейся, прожженной насквозь грудью. Кто?то рванулся сбоку, Изагер увидел лишь вспышку блеснувшего на солнце меча и выстрелил. Так и не успев ударить, мертвый варвар рухнул у его ног. Изагер стрелял и стрелял, когда огромный пустынник набежал на него, занеся двуручный меч над головой. Он неуязвим! — в ужасе подумал Изагер, раз за разом нажимая на курок. Варвар не падал! Меч уже опускался, когда офицер понял: закончились заряды. Он успел подставить бесполезное оружие под удар, меч смял и вырвал его из рук. Враг еще раз замахнулся, и Изагер заученным движением проткнул его мечом.

Он слыл неплохим бойцом на мечах среди элиты Дирна, но одно дело драться в защитной амуниции специально затупленными мечами, другое — посреди пустыни, окруженным жаждущими твоей крови варварами…