Доктор Самопалов, уже прикоснувшись к дверной ручке, обернулся. К нему спешила старшая медсестра, прижав к пышной груди десяток картонных папок с бумагами.

– Не сейчас, Надежда Михайловна, – ответил он неживым голосом.

И, уже шагнув в кабинет, добавил:

– Обхода сегодня не будет, я очень занят. Когда освобожусь, я вас приглашу.

Защелкнув дверь на замок, доктор Самопалов направился было к своему рабочему столу, но не дошел до него и тяжело опустился в кресло. Прикрыл ладонью глаза и попробовал сосредоточиться.

Нужно было собраться с мыслями и все-таки постараться понять, хоть чуточку прояснить для себя всю эту фантасмагорию, разогнать химер – или же приручить их. Принимать, не понимая – это все-таки не выход. Занозу нужно вытаскивать, а не пытаться привыкнуть к ней. Не плакать, не смеяться, а понимать. Да, именно понять, а не просто принять…

«Итак, что тут можно предположить?» – спросил себя доктор Самопалов.

Предположить можно было все что угодно. Можно было предположить, что американский астронавт – выдумка Ковалева. Материализовавшаяся выдумка. И космический корабль «Арго» – тоже. Ральф Торенссен действительно мог побывать на Марсе, а оттуда угодить в другую фантазию Демиурга – с королями и магами. А затем – в больничный бокс. Запросто.

Доктор Самопалов с силой потер пальцами веки.

Могло быть и еще проще. Не существовало в природе никакого американского космопроходца, а существовал только его, Виктора Павловича Самопалова, врача-психиатра, бред. «Врачу, исцелися сам»… Или еще лучше: он, Виктор Павлович Самопалов, – выдумка все того же Ковалева. Нет никакого врача Самопалова, а есть выдумка. Очень хорошо. Прекрасно. Замечательно.

Но был и третий вариант, о котором подумалось еще в боксе, при беседе с Ральфом Тсренссеном.

«Ну-ну, Витя, давай, сопоставляй, делай выводы, – подхлестнул он себя. – Покажи, что способен соображать».

Maг Мерлион. Не полузверь-полурыба, не ксерокс, не принц, а именно маг. Так сказал Торенссен. Где упоминался маг с таким именем? Правильно, в романе отечественного фантаста – по свидетельству Яндекса. Черепанова? Карабанова?

Торенссен говорил о Марсианском Сфинксе – а как назывался тот роман.

Черепанова-Карабанова? «Призрачный Сфинкс»… И ведь тогда еще это название зацепило, только он отмахнулся – чепуха, мол…

Совпадение?

«Два совпадения – слишком много для совпадений», – вспомнил он и поежился.

Возможно, роман Черепанова-Карабанова позволит хоть что-то прояснить.

А возможно, и роман, и сам автор – тоже выдумка Ковалева…

Или Ковалев читал этот роман…

Доктор относил себя к числу тех людей, которые не любят откладывать решение проблемы на потом, предпочитая незамедлительно действовать, и не опускают руки при первой же неудаче. Он резко встал, снял халат и бросил его на спинку кресла. Похлопал по карману брюк, проверяя, там ли ключи от машины, и, еще раз щелкнув замком, вышел из кабинета.

Он вновь никого не замечал на своем пути, и ему вдруг показалось, что он безвозвратно переступил некую очень важную грань и из врача превратился в больного. В больного врача…

– Вот вам и померкшее светило, – задумчиво протянул Саня Веремеев, глядя на небо, затянутое черно-бурой пеленой. Легкий утренний ветерок гнал дым в сторону поднявшегося над кромкой леса солнца, и солнце потерялось в этих мутных клубах, совсем непохожих на обычные безобидные облака. Тусклым было солнце, как и предрекал в давние-предавние времена Великий маг Мерлион.

Зa рекой продолжал гореть лес, и огонь добрался до торфяных озер, обозначенных на карте командира Рандера…

Трое славян и двое американцев сидели на сухих корягах на краю лагеря, разбитого у реки. В лагере было тихо – хлопотали возле раненых маг Ольвиорн и его помощники, топтались у споро сооруженных коновязей расседланные кони, бродили по берегу часовые, поглядывая то на лес, то на мглистое небо. Все остальные столпились на расчищенном от деревьев пространстве на склоне, окружив свежие холмики, покрытые зелеными плащами.

Тринадцать холмиков. Тринадцать могил. Двенадцать мертвых тел было переправлено через реку с места нападения маргов, тринадцатый воин умер уже под утро, в лагере, несмотря на все усилия мага Ольвиорна. Чужеземцы присутствовали при погребении, а потом лонд Гарракс хмуро пояснил им, что у могил павших должны остаться для проведения ритуала только свои…

Восемь гвардейцев и пять пограничников стали жертвами нападения маргов. Еще семеро пропали – так же как и Элис. Одиннадцать воинов получили ранения, причем один из них пострадал не только от зубов лесных монстров, но и от автоматной пули…

Никто ни в чем не упрекал чужеземцев, но Сергею казалось, что таэльринцы бросают на них косые взгляды – слишком дорого давался этот поход, затеянный ради обеспечения безопасности чужаков. И не утихали среди воинов разговоры о том, что вовсе не к добру было явление образа короля Таэля…

А еще отряд потерял шесть лошадей: четверых загрызли марги, а двоих, израненных, пришлось прирезать, чтобы они не сгорели заживо в подступившем к болоту пожаре.

Таков был печальный итог нападения маргов, сумевших таки напиться крови. Хотя и проливших свою: огонь пожрал семь трупов мохнатых монстров, сраженных мечами и пулями.

Мрачным и зловещим было утро, и мог ли принести что-то хорошее день, начинающийся с погребения?..

Утро было под стать прошедшей ночи, когда четверо иномирян уходили от лесного пожара, сотворенного факелом Аллана Маккойнта. Позади них разгоралось зарево, впереди была темнота. Факелы Сани и Сергея погасли, задохнувшись собственной копотью, и на смену им пришли карманные фонарики. Когда стало понятно, что сбились с пути, начали стрелять в воздух и услышали отдаленные крики. Их встретили воины во главе с лондом Гарраксом; эту группу послал в лес Рандер, взбешенный внезапным исчезновением тех, кого ему поручено было сопровождать и охранять.

Рвущийся во все стороны лесной пожар заставил Рандера изменить первоначальные планы: нужно было сворачивать только-только разбитый лагерь, возвращаться к реке, к оставленным плотам, и перебираться назад, на недавно покинутый берег. Приладив к лошадям гамаки для раненых, двинулись вдоль болота назад, по собственным следам.

Ночная переправа… Дрожащее отражение огня в черном воде… Горячий дымный воздух…

Расположились за рекой, и наконец-то смогли поужинать и накормить коней. Уставшие, подавленные, легли спать, завернувшись в плащи, – а за рекой все полыхало; там погибал древний лес, погибал от рук пришельцев…

– Померкшее светило, – повторил Саня Веремеев и поежился. – Ну и Нострадамус… Как в воду глядел. Значит, и встреча возле гор состоится…

– А как же, – сказал Гусев, глядя на бурое небо. – Обязательно состоится, на самом высоком уровне. И мы их уделаем, если только не будем сопли жевать. Пока получается не очень, – он коротко взглянул на Аллана Маккойнта, сидящего в трех шагах от него рядом с Уолтером Грэхемом. Лицо командира «Арго» было каменным, а в глазах застыла боль. – На перевале ушами хлопали, вон там тоже, – он кивнул на противоположный берег, где дымились обуглившиеся стволы. – Хреновые из нас профессионалы…

Уолтер Грэхем поднял голову и с неприязнью посмотрел на Гусева:

– Меня не учили отбиваться от ночных атак. Я вообще не военный человек, я ареолог – специалист по Марсу.

– Да при чем здесь ты, марсианин! Я нас имею в виду: себя и вот их, – Гусев показал на Сергея и Саню Веремеева. – Тебя конечно этому не учили, тебя учили золотишко на Марсе тырить…

– Геныч, не заводись! – вмешался Сергей. – А ушами мы точно хлопали, согласен. Если скодды будут покруче, чем эти…

– Значит надо делать выводы и не повторять ошибок, – сказал Саня Веремеев. – Как учили нас капитан Осипов и другие отцы-командиры. Ну, с маргами облажались, это ясно. А что в лес с огнем ломанулись – не прокол? Про собственные фонари забыли.