– Правда? Что конкретно вспомнил? – спросила Танби.

– Одинокое детство и друга, такого же одинокого, как и я.

Хён начал рассказ о двух мальчиках, живших в Чосоне больше ста шестидесяти лет назад.

Однажды, в начале лета, во дворе одного знатного человека сидел на корточках маленький мальчик и чем-то увлеченно занимался. Он был бесправным ребенком слуги, выходцем из низшего сословия. Происхождение выдавали растрепанные волосы, похожие на воронье гнездо, и поношенная одежда, но глаза его сверкали подобно тысяче звезд.

Мальчик склонился над дощечкой и палочкой рисовал картинку. Казалось, это было для него очень важно, – впервые за много дней у него появилось свободное время.

Доску с рисунком накрыла чья-то тень. Мальчик поднял глаза и увидел мужчину. Он не был похож на знатного человека, но от одного взгляда добрых глаз мальчик почувствовал себя очень непривычно.

– Рисуешь собаку? – спросил мужчина.

– Да.

– А почему одна лапа поджата?

– Ее зовут Хвангу, это собака моего хозяина. Какой-то бешеный пес набросился на нее, и теперь она ходит на трех лапках. Мне ее очень жалко, вот и рисую иногда.

Мужчина наклонился и стал рассматривать рисунок. С первого взгляда он увидел в мальчике настоящий талант и не мог оторваться от картинки, пусть она и была нарисована не на бумаге.

Собака шла, поджав заднюю лапу. Мужчина вспомнил слова одного древнекитайского художника, про которого прочитал в «Хань Фэй-цзы»[8]. Когда правитель Царства Ци спросил, что нарисовать труднее, а что проще, художник ответил: «Сложнее всего – собаку и лошадь, легче всего – призраков и демонов».

Объяснял он это тем, что собаку и лошадь видел каждый, отчего их очень трудно изобразить так, чтобы всем понравилось. Призраков с демонами же никто не видел, поэтому и несоответствия заметить некому.

Мужчина разглядел дар мальчика: природная наблюдательность и способность подмечать мельчайшие детали поражали воображение.

Сам мужчина служил придворным художником. Его звали Хо Иль.

Родился в семье известных живописцев, и все надеялись, что он пойдет по стопам родителей. Начинал с фонов на портретах правителя, потом стал рисовать тело и одеяния, а когда ему доверили изобразить лицо короля, ни у кого не возникло сомнений, что не найти придворного художника лучше. Он дважды участвовал в написании портретов правителя, и его исключительный талант признавали все.

Однако Хо Иль был несчастен. Мужчина понимал, что единственный сын испортит репутацию семьи: он был плох в живописи. Отец обучал мальчика с раннего детства и даже добился некоторых успехов, но для дальнейшей славы фамилии этого было мало. Хо Иль недоумевал, как у него мог родиться настолько бездарный ребенок.

Когда друзья и знакомые просили показать рисунки сына, он обычно уходил от разговора. В один из таких дней Хо Иль пришел домой пьяным и высказал сыну все, что думал. С тех пор отношения в семье испортились, жена с сыном жили в страхе перед непредсказуемым гневом отца.

Еще Хо Иль страдал от вселенской несправедливости – он принадлежал к среднему классу. Пусть и знаменитый художник, но большинство людей, с которыми он встречался, находились выше по статусу. Этот факт делал жизнь невыносимой: как столь уважаемый человек мог склонять голову перед бездарностями и наливать им выпивку лишь из-за каких-то формальностей?

Хо Иль получил должность благодаря происхождению и семье, но средний класс остается средним классом. Художники находились на нижней ступени в иерархии и даже если достигали успеха, их деятельность ограничивалась шестью уровнями. В лучшем случае они служили знатным людям, которые немного разбирались в живописи.

«А если мой сын не сможет прыгнуть выше головы? Что он вообще будет делать, если не научится рисовать?» Мысль заставляла сердце бешено стучать и не давала мужчине спать по ночам. Именно об этом подумал Хо Иль, когда встретил ребенка слуги.

– Следуй за мной, – сказал он мальчику.

Тот выглядел испуганным, словно сделал что-то плохое, но не понимал, что именно. И тем не менее пошел за мужчиной.

Изначально Хо Иль направлялся в гости к главе городской управы, ценителю искусства и владельцу дома. Однако теперь ему захотелось проверить, на что еще способен мальчик, поэтому направился к мужской половине дома.

Ребенок отказывался заходить, но Хо Иль успокоил его и пригласил сесть рядом. Потом он приказал слуге принести бумагу и кисть.

– Ты здесь работаешь? – начал расспрашивать мальчика Хо Иль.

– Да.

– Сколько тебе лет?

– Тринадцать.

Тринадцать. Прямо как его сыну.

– Как зовут?

– Со Сокки.

– У тебя есть родители, братья или сестры?

Сокки, стиснув кулаки, ответил:

– С тех пор как меня продали в этот дом, ничего о них не слышал.

Дальше можно было не спрашивать. Хо Иль понял, каково было мальчику. Бесправных слуг не считали за людей, придумывали им обидные имена, и то лишь затем, чтобы как-то записать в документах.

Ко многим слугам относились, как к животным, обращались к ним «пёс», «скотина», «свинья» и даже имена подбирали созвучные этим словам. Что касалось Со[9] Сокки… сразу было понятно, что имел в виду его хозяин, придумывая такое имя – «коровий сын».

Хо Иль разложил перед мальчиком бумагу и сказал:

– Рисуй все что хочешь.

– Прямо на бумаге? – не мог скрыть удивления мальчик.

– Да.

Сокки прежде не держал кисть и даже не посмел бы к ней притронуться. Он боялся, что может сломать такую драгоценную вещь. Но незнакомый мужчина тепло посмотрел на ребенка и еще раз предложил кисть. Сокки набрался смелости и окунул ее в чернила.

На мгновение его рука остановилась и задрожала, а все тело наполнило немыслимое удовольствие.

Мальчик никогда в жизни не испытывал подобного. Это было не сравнить с доской и палочкой. Сокки с одержимостью принялся рисовать и через некоторое время продемонстрировал незнакомцу результат стараний.

Хо Иль не верил своим глазам: изображенные на рисунке люди казались невероятно живыми. Мясник, рубивший головы животным; варившая ароматный суп тетушка; молодая торговка рисовыми пирожками; женщина с корзиной на голове; кисэн, гуляющие в ярких одеждах. Мужчине казалось, будто он сам оказался внутри картины.

– Ты нарисовал рынок? – спросил он.

– Да.

– Когда ты его видел?

– Позавчера, когда ходил по делам.

– И запомнил все с первого раза?

– Конечно. Даже с закрытыми глазами отчетливо вижу каждую деталь, будто нахожусь там.

Хо Иль глубоко вздохнул. Он сетовал на судьбу: как ребенок, получивший такой ценный дар, мог родиться в семье слуг?

Позже Сокки поселился в доме Хо Иля, которого тот выкупил у хозяина за бесценок. Днем мальчик работал, а ночью учился живописи. Но его обязанности в нынешнем доме и рядом не стояли с тем, что поручал глава городской управы.

Хо Иль приказал не давать мальчику тяжелую физическую работу, чтобы не травмировать руки. Сокки не верил своему счастью. Навыки ребенка становились лучше день ото дня. Он не понимал, почему Хо Иль взял его в свой дом, но каждый день обещал себе, что не пожалеет жизни ради этого доброго человека.

Прошел примерно месяц с тех пор, как Сокки поселился в новом доме.

Сидя на каменных ступеньках у ворот, он вдруг услышал оклик:

– Эй, куда смотришь?

Сокки обернулся и увидел мальчика примерно своего возраста. Тот смотрел в ответ и широко улыбался. Сокки по привычке встал и поклонился.

– Я наблюдал за лучами солнца.

– За лучами солнца?

– Да, как солнце переливается на закате.

– И что скажешь?

– Когда переехал сюда, то впервые заметил красоту заката, – начал Сокки. – Раньше я не жил, а выживал, и к вечеру не оставалось никаких сил. А теперь у меня есть время наслаждаться закатом. Это прекрасно.