– Как я тебя понимаю. Мой отец постоянно ругается, заставляет без устали заниматься живописью, но… – мальчик осекся на полуслове.

Он не мог оторвать глаз от солнца, постепенно менявшего цвет перед заходом.

Сокки проникся к мальчику симпатией, ему хотелось поговорить с ним, поэтому он продолжил:

– Во время и после заката все кругом преображается. Кажется, будто попадаешь в другой мир. Тогда я начинаю мечтать, а кем бы мог родиться там, в другом мире? Может, стал бы сыном знатного человека, а не бесправного слуги? Жил бы вместе с родителями? Иногда даже перестаю скучать по ним.

Внезапно Сокки замолчал и закрыл рот руками. Как он посмел заговорить о слугах перед тем, кто выше него? Это неуважительно.

– Все хорошо, – рассмеялся собеседник, заметив его растерянность. – Продолжай, мне нравится тебя слушать.

– Я просто хотел сказать, что закат очень красивый, – пробормотал Сокки. – Настолько красивый, что наворачиваются слезы, вот и все.

– Тебя зовут Сокки? – спросил мальчик.

– Да, господин.

Мальчик достал что-то из сумки и протянул. Это было медовое печенье, завернутое в бумагу. Заметив, что Сокки колеблется, он подошел ближе. Тогда Сокки увидел, что руки сверстника были испещрены шрамами от кнута.

– Думаю, мы поладим. Когда в следующий раз решишь посмотреть закат, зови меня. Договорились?

– Правда? Хорошо, господин.

– И не зови господином. Меня зовут Хён. Хо Хён.

Когда они вышли из метро, Хён закончил свой рассказ.

– Значит, Сокки был слугой в твоем доме и твоим другом? – осторожно спросила Танби.

– Да. Кажется, я вижу не только свои воспоминания, но и моих близких: отца, Сокки. Словно смотрю фильм. Я любил Сокки больше всех на свете, хоть он и был слугой. От одной мысли о нем болит душа. Но даже с этим воспоминанием картинка не складывается.

Хён пошатнулся, будто вот-вот упадет в обморок. Удивленная Хаын поспешила на помощь.

– Хаын, давай зайдем в наш магазин на минутку, – сказал он, глубоко вдохнув.

Она кивнула и вошла внутрь. После рассказа она почему-то притихла, словно обдумывала что-то.

Хён принес несколько коробок и отдал Хаын.

– Что это? – спросила она.

– Наноблоки, – ответил он.

– Нано что?

– Наноблоки, конструктор такой. Каждый блок размером с зернышко риса, поэтому собирать надо очень внимательно. Один мальчишка часто покупает его. Когда я поинтересовался, правда ли конструктор настолько интересный, он ответил, что родители возвращаются домой очень поздно, а сборка помогает скрасить одиночество.

Хён сделал небольшую паузу и, улыбнувшись, продолжил:

– Меньше всего человек ощущает одиночество наедине с собой. Не бойся себя. Надо лишь принять это, и чувство перестанет давить.

Выслушав Хёна, Хаын положила коробочки в сумку.

– Давно не получала подарков. Спасибо. – В ее глазах блестели слезы.

Хаын попрощалась с Танби и Хёном и пошла домой. Казалось, она разобралась с противоречивыми чувствами, которые так долго ее мучили.

– Почему воспоминания вернулись? Что ты сделал? – спросила Танби, как только подруга скрылась из виду.

– Не понимаю. Но одно знаю точно: я почувствовал одиночество Хаын, и это напомнило мне о прошлом.

Танби слышала рассказы подруги о детстве: ее отец был пастором, и они часто переезжали. Едва она успевала завести друзей, как тут же приходилось прощаться. Хаын сменила много школ, и каждый следующий раз воспринимался все болезненнее.

Сегодня Хён почувствовал ее одиночество в парке аттракционов. И вспомнил свое одинокое детство.

Наступил четверг. В этот день Танби обычно ходила на дополнительные занятия после школы, на время которых выключала телефон. Каково же было ее удивление, когда на перемене она увидела десяток пропущенных звонков от главы «Красного креста».

Девушка тут же перезвонила:

– Что случилось?

– Пхё Танби! Ты почему не пришла?

– Чего? Куда не пришла?

– Я же говорил про опыт в кабинете биологии.

– Да, но сегодня не пятница.

– Просил передать тебе, что встречу перенесли на сегодня. Разве Чан Учжу не сказал?

– Нет, – удивилась Танби.

– В смысле? А меня уверял, что передал. Кому верить? Хотя какая разница, на сегодня мы почти закончили.

– Я правда ничего не знала. Сейчас прибегу. Давай встретимся втроем: ты, я и Учжу.

– Даю десять минут.

Танби быстро собрала вещи и выбежала из класса. Еще когда Хён рассказал о странном поведении одноклассника, и до этого, когда она слегка поссорилась с Учжу, девушка предчувствовала, что подобное может произойти.

Теперь Танби иначе воспринимала случившееся ранее. Но никак не могла понять, стоит за поступком Учжу недопонимание или же нечто иное.

Она почувствовала, как напряглась каждая клеточка ее тела. Очень тяжело работать с человеком, который доставляет одни беспокойства.

Когда Танби вошла в лабораторию, первый этап эксперимента уже закончился.

Она поздоровалась с главой кружка и сразу спросила:

– Чан Учжу! Почему ты не сказал, что встречу перенесли?

– Я же в понедельник говорил. Забыла?

– Когда именно?

– На перемене. Как только узнал сам, сразу рассказал тебе.

– Не помню такого, – повысила голос Танби. – В четверг у меня дополнительные занятия, и я обязательно бы сказала, что не могу. Я тебе ответила? Если нет, то почему не переспросил?

Лицо и шея Танби покраснели от гнева. Однако последующих слов от Учжу она явно не ожидала.

Тот пожал плечами и тихо ответил:

– Танби, извини. Но ты никогда не реагируешь, когда я к тебе обращаюсь. Подумал, нарочно молчишь.

– Что ты несешь?

– У меня тихий голос. Наверное, ты не расслышала. Я должен был говорить громче, извини.

Ситуация становилась все страннее. Танби и так злилась, что пропускает эксперимент, но Учжу окончательно вывел ее из себя. Она попыталась возразить, но тут вмешался глава кружка.

– Так, все, хватит, – вставил он. – Думаю, произошло недопонимание. Давайте забудем об этом. Я сам виноват. Надо было лично проинформировать каждого, а не надеяться, что уладите между собой, раз уж одноклассники. В любом случае эксперимент только начался, мы сделали совсем немного. Следующая встреча в пятницу. Надеюсь, Танби тоже примет в ней активное участие. Вопрос закрыт?

– Да, – ответила она, решив больше не спорить.

После ухода главы Чан Учжу едва заметно улыбнулся. Но когда Танби обернулась проверить, не показалось ли ей, от улыбки не осталось и следа.

Девушка побежала обратно на занятия, но ни на чем не могла сконцентрироваться. Она постоянно прокручивала в голове сегодняшние события. Увы, это было лишь начало.

Неделю спустя, в пятницу, Танби подошла к Учжу. Она не хотела с ним разговаривать, но другого выхода не было.

– Ты написал решения социальных проблем для нашего проекта? Пришли мне сегодня.

– Нет, еще не написал.

– Почему? Кёнбин и Тонха все тебе заранее прислали. Я же спрашивала пару дней назад, делаешь ли ты проект, и ты ответил: «Конечно». Ты что, меня не слушал? Может, на видео записывать наши разговоры?

– Был немного занят. Сегодня вечером сделаю и отправлю, прости.

– Не забудь. Хочу завтра все закончить.

– Хорошо.

Танби подождала до полуночи, но письма от Учжу так и не получила. Она снова стала злиться, но решила подождать до утра и хоть немного поспать.

Проснувшись, она немедленно проверила почту. Естественно, письма там не оказалось. Танби сразу же позвонила Учжу, но он был недоступен. И так все выходные.

В понедельник в школе Танби нашла его и принялась кричать:

– Чан Учжу! Почему ничего не прислал? А на звонки не отвечать – это вообще нормально? Если так продолжится, я уберу твое имя из доклада и презентации.

– Извини, я приболел на выходных. Плохо себя чувствовал и совсем забыл. Сегодня вечером отправлю.