Старушка придержала Эми за руку:

– Что с тобой, деточка, тебе плохо?!

– Н… нет… мне уже лучше… Тут можно где-нибудь выпить кофе?

– Какое тебе кофе, сердешная? Пойдём, я тебя чаем напою. У меня и сушки есть, вкусные. Свежие. Пойдём, а то бледная совсем.

Дар неба звали Аглая Федоровна, коренная жительница маленького городка на отшибе цивилизации, она родилась здесь и собиралась здесь умереть, только Бог всё никак к себе не прибирал. Уже и дети умерли, и внук в прошлом году разбился насмерть на своей игрушке из прошлого века. Уже правнуки в гости приезжают, а она всё живёт, живёт…

В музее она работала хранительницей древнего наследия, так это называли здесь местные. Молодёжь в таком скучном месте работать не хотела. Им бы всё с роботами общаться, по городам работать, а деревня – деревня таким никогда интересна не была. После падения численности городок по старинке «городом» оставили, но какой из него город? Так… название одно.

Большая деревня и всё.

Тот человек, который интересовал Эми, появился в сентябре, тогда осень была холодная, Аглая Федоровна хорошо помнила тот год. Снег выпал ещё в начале сентября. Вьюжило всё, кружило, сердилось небо, низко нависая над городом. В тот год у неё родилась маленькая внучка, и появился этот человек.

Она бы не запомнила его, если бы он с первого взгляда не опознал черный ящик и не побледнел так, что вот-вот упадет. Он пришёл ещё раз и ещё раз. И ещё. Пока был в их деревушке – почти неделю, залетная птица из «самой столицы», он каждый день приходил и смотрел на черный ящик.

В последний день появился Сатана.

Он пришёл в черном хлопающем пальто. У него не было хвоста или рогов, и глаза были всего лишь желтые, почти что человеческие. Но это был он. Аглая Федоровна точно это знала! Он и ее душу не забрал только потому, что она в своей каморочке закрылась и молилась.

Только Сатана всё равно попытался её забрать. Наслал на неё беду и немочь, сердце старое не выдержало, чуть не остановилось. Хорошо ребята на скорой быстро приехали, у них машинка хорошая тогда была. И сейчас неплохая, подарили меценаты, чтобы люди не погибали… Пока удастся довезти до зоны вне окна мерцания.

О чём Сатана с тем человеком говорил, Аглая Федоровна не знала, но она точно могла сказать, что, во-первых, гость её музея узнал Сатану, назвал его по имени-отчеству. А второе…

Старушка вздохнула и вытащила из ящика бумажку:

– Я не очень хорошо помнила, почему записала это. Чай хотела кому-то показать. Или передать. Я в больнице тогда лежала долго, а бумажка так и пролежала под стеклом все эти годы. Держи, деточка, тебе, наверное, это важнее всех.

Руки тряслись, когда Эми разворачивала бумажку.

«- Валентин Алексеевич, как же так? Откуда же вы? Как? Вы участвовали в разработке этого?! – Да, Аркадий Петрович. Истинно так. Нас трое было. Только когда стало понятно, к чему всё идет, старикашка ведущий испортил прибор. Успел, ничтожный, как раз перед тем, как я хотел передать прибор более достойным людям. А теперь и не забрать ту деталь, которая заставит его работать. Но я сделаю то, что мне нужно. Пусть на это уйдут десятилетия. Я буду править этим миром. А ты, Аркадий Петрович, поможешь – я тебя вознагражу по-царски, по-королевски! Какую страну ты там ненавидишь? Францию? Вот станешь её королем. А пока пойдём со мной, пойдём, это не место для такого разговора».

О некоторых вещах из своего прошлого прадед Эми не рассказывал. Не хотел вовлекать любимую правнучку в эту грязь и политические изворотливые ходы. О чем-то она догадывалась, что-то рассказывали другие люди, о чём-то становилось известно во время расследований в военных округах.

Но вот такого неожиданного удара под дых, девушка никак не ожидала.

На то, чтобы попрощаться и поблагодарить за чай, ушло несколько минут. Потом Эми просто явилась в местное отделение полиции, показала документы и попросила подкинуть за границу аномалии.

Работали здесь молодые ребята, таращившиеся на неё как на выходца с другого света точно, и девушка всю дорогу предпочла молчать и только отвечала на вопросы, когда её о чём-то спрашивали.

С края поля аномалии она прыгнула к военному городку, в котором сейчас располагался полевой лагерь ученых, изучавших как раз-таки влияние аномалий на джамп. Получалось у них, судя по письму деда очень плохо, никак не могли понять, что с чем взаимодействует, и почему блокируется вектор перемещения, а если быть точнее – первичный импульс, что отправляет человека по этому самому вектору.

Как в проводах – искра есть, тока – нет.

В лагере было тихо, на КПП Эми пропустили, лишь взглянув на документы, да предупредив Борисова Леонида Александровича о том, что к нему идёт капитан Борисова-Лонштейн.

Прадед ждал свою непоседу в маленьком кафе на территории лагеря. Перед ним, как это было обычно во время его изысканий, вместо еды была куча электронных папок, пара наладонников и мощный ноутбук с переносным генератором.

– Дед! – Эми засмеялась, – ты не меняешься!

– Иди сюда, егоза, обниму, – крепкий старик поднялся со стула, раскрывая объятия.

Девушка пересекла улицу, прижалась к его плечу щекой, обнимая.

– Дед, как же я соскучилась.

– А появилась, небось, по делам. Да ты не красней, садись, садись давай.

– Еда планируется? Или я снова не очень вовремя, и ты согласен немного уделить мне время, но есть точно не будешь?

– Будем, будем. Тут хорошо готовят. Ещё немного и на пирожках местной мастерицы я так раздобрею, что придётся форму перешивать, садись.

Эми кивнула, постояла ещё немного и села за стол.

– Как ваши изыскания?

– Ничего толкового не получается. Знающие и приближенные говорят, что ещё пару месяцев мы тут подумаем, а потом нас перебросят в теплые страны, поближе к морю в постоянный лагерь. Будем сидеть там и заниматься какой-то другой задачей. Ну их. А ты с чем пожаловала, егоза?

– Дед. Мне нужно… знать твое прошлое.

– Давнее?

– Н… не очень. Или очень. Это как посмотреть.

– Эми, мне не нравится, как ты начинаешь увиливать от моих вопросов.

– Прости, дед, – Эммануэль вздохнула. – Ты никогда не отвечал на мои вопросы о том, как началась разработка джампа. От расспросов ты всячески уклонялся, да и, в общем, не очень тебе нравилась эта тема.

– Так… – Леонид Александрович закрыл свой ноутбук, выключил электронные блокноты. – Это и есть твой вопрос жизни и смерти?

– Мой вопрос касается твоего коллеги, который… оказался, возможно, не совсем коллегой или не оказался. Я знаю его имя и отчество: Валентин Алексеевич. А также знаю то, что ты, он и кто-то ещё – были первой тройкой специалистов, которая начала разработку не просто джампа, а теми, кто создал чудовищный излучатель гамма-векторного преобразования.

– Ты никогда не задавала вопросов ни о чём, Эми. Но… дела такой давности? Это… странно.

– Дед, если ты об этом не можешь говорить, так и скажи. Только не тяни время, а? И нервы, тоже… Сейчас на них очень большая конкуренция, целое соревнование идёт. «У кого лучше получится довести капитана Лонштейн до нервного срыва» называется.

– Эми!

– Я серьёзно, дед. Кто он такой?

– Мёртвый человек. Когда он предал военный округ, его убили.

Количество мёртвых вокруг «Сатаны» опять выросло. И снова неудача?!

– Кто именно.

– Отдел зачистки русского патруля.

– Кто из него? Ты не можешь не знать этого. Ты не любил этого человека, и ваша нелюбовь была взаимной!

– Немного больше, чем нелюбовь, егоза. Мы ненавидели друг друга. Он постоянно переходил мне дорогу во всех делах, а я – ему, он делал это намеренно, я случайно. Но не было ни одного раза, чтобы мы не уходили, случайно оказавшись в одной компании. Я был… тогда моложе, не такой циничный, не такой… предусмотрительный. Как и все ученые, был вещью в себе. Окружающий мир мне представлялся полем для исследования. Я не думал о предательстве Родины или там о том, чтобы обогатиться на разработках. Я хотел создать то, чем бредил – векторизатор. Мне казалось, что после этой разработки мир обязательно станет немного лучше… Когда я начинал – это были просто «бредни провинциального дурака», когда я дошёл до первых практических опытов – это была уже глубоко засекреченная военная лаборатория.