Это мало волновало всех по одной простой причине: в пятидесятых годах было заключено соглашение между правительством республики и некоей компанией ООО «Бэхет», что в переводе с татарского языка значит «счастье». Республика выделяла место для данной организации и отдавало эту землю в аренду на 99 лет, а организация обязалась перевезти на землю абстрактный образец народного деревянного зодчества и надлежащим образом за этим образцом ухаживать. Других обязательств, кроме выплат арендных отчислений по рыночным ставкам, организация не имела, поэтому формально трехметровый забор ничего не нарушал. Зодчество зодчеством, а посторонним вход воспрещен.

Однако сколько веревочке ни виться, а конец найти можно. Одним из этих концов был человек, уничтоживший Лунный городок. Интерпол начал копать очень глубоко и, наконец, откопал учредителей всех агентств, фирм и организаций, через которые когда-либо проходил Расулбей. За последние пять лет он каким-либо образом взаимодействовал с тремя компаниями, учредителем которых был нынешний пакистанский министр иностранных дел Миян Али-Сынгха. В ходе дальнейших изысканий стало понятно, что это неспроста. Предъявить министру было нечего, мелко гадить – бессмысленно. Стали копать дальше, и выяснилось множество интересных вещей, в том числе, что медресе[62] и университет, в которых обучался Расулбей, получали обширное финансирование. Большая часть денег шла от российской ООО «Бэхет» через ряд подставных компаний на Британских Виргинских островах.

Интерпол, особо ни на что не надеясь, направил запрос в МВД. МВД, особо ни на что не надеясь, просмотрело информацию о компании, отметило, что юридический адрес подставной, и отправило участкового в эту избушку, так как она была единственным известным объектом по указанному адресу. И тут начались сюрпризы. Вместо того чтобы напоить участкового чаем, заболтать и отпустить с миром, ему в жесткой форме объяснили, что участковым и вообще каким-либо проверяющим тут не место, и не пустили даже на территорию.

Обиженный участковый настрочил доклад в управление и занялся жалобами на громкую музыку, пьяными дебошами и прочими участковыми бытовыми делами. МВД же решило, что это не их епархия и раз запрос международный, то пусть ФСБ этим и занимается. В ФСБ к информации отнеслись серьезнее (почему это компания, у которой из имущества только старый компьютер и принтер, отправляет по несколько сотен тысяч долларов в исламские учебные заведения по всему миру?) и установили слежку с применением различной техники. В ходе слежки выяснилось, что избушка, конечно, не на курьих ножках, но весьма и весьма непроста. Под ней находился бункер, периметр охраняли четверо вооруженных ЧОП[63]-овцев, а по данным сканирования в самом объекте ежедневно находилось не менее десяти человек, тоже предположительно вооруженных. Что они там делали, непонятно.

Было также очевидно, что в здании проводились какие-то противозаконные действия, но для того, чтобы это подтвердить, действовать нужно было молниеносно. В противном случае большая часть документов могла быть уничтожена. После того как отряды «Слепень» получили первые боевые навыки в различных горячих точках, настала пора более тонкой работы.

Для решения проблемы был выбран отряд «Слепень-13». Это было их третье задание.

– Всем выйти на связь, – прошипел Голицын, – начало операции через две минуты.

– Чубакка готов к штурму.

– Мамед готов к штурму.

– Ринго готов к штурму.

– Я выхожу.

Развязного вида усатый человек в гавайской рубашке и широких штанах из парусины подошел к воротам и нажал на кнопку. После тройного перелива сигнала он нажал еще раз. Наконец раздался голос из динамика:

– Кто там?

– Здравствуйте, молодой человек, – сообщил усатый с легким акцентом. – Меня зовут Хармс. Я искусствовед из Дании. Я пришел изучать ваш музей.

– У нас не музей, а частные владения. Вход воспрещен.

– Но постойте-ка, ваше здание – памятник русского деревянного зодчества XVI века. Я как раз пишу диссертацию на эту тему!

– Повторяю, это частная территория.

– Прошу прощения, – перешел к тяжелой артиллерии Голицын, теребя ус, – но у меня разрешение от губернатора и МВД по республике Татарстан на посещение здания. Когда я общался с губернатором, он сообщил мне, что договор аренды будет расторгнут в случае вашего отказа.

– Они засуетились, переговариваются по рации, – раздался в миниатюрном устройстве связи голос засевшего на дереве Руслана, – дави их дальше.

– Если вы мне не верите, свяжитесь с приемной губернатора. Эта земля принадлежит Российской Федерации, вы – лишь арендаторы.

– Минуту… – лаконично сообщил голос из динамика.

Три минуты ничего не происходило. Голицын снова нажал на кнопку и истеричным тоном закричал:

– Если вы меня не пустите, я вызываю полицию. Разрешение от губернатора у меня есть!

– Браво, Арамис, – сообщил Руслан, – ты вытянул еще четверых. Теперь у нас восемь целей.

– Постарайтесь не промахнуться, – отвернувшись от динамика прошептал Голицын.

Дверь запищала и открылась, Голицын потянул ее на себя и замер. Ему в лицо было направлено дуло пистолета. Сам пистолет находился в руке очень неприятного бородатого субъекта.

– Заходите, господин Хармс, потолкуем.

– Но… XVI век… зодчество… – промямлил Голицын.

– Какое, к черту, зодчество? – удивился бородач. – Искусствовед с такой выправкой? Три раза «ха».

– Я валю бородача с пистолетом, ребята – двух справа, – сообщил динамик в ухе Голицына, – тот, что слева, – твой, Арамис. После этого беги из сектора обстрела назад и влево к воротам.

– Чубакка принял. Беру того, что в красной рубашке.

– Ринго принял. Мне сойдут и остатки.

– Подождииите, подождииите, друзья! – всплеснул руками Голицын, явно обращаясь к своей команде. – Скажите, а вы здесь главный?

– Я – главный по безопасности. Мои руководители со всякой швалью не общаются.

– Да? Жаль… Очень жаль. Начали.

– Что? – от удивления бородач немного опустил пистолет.

– Три… два… один, – раздался в ухе у Голицына голос Мамеда.

Три выстрела прозвучали одновременно. Затылки обитателей избушки расцвели красным, чоповцы на вышках начали выцеливать «искусствоведа», но его уже не было на месте. За доли секунды он метнулся к четвертому встречающему и воткнул ему небольшой кинжал в основание черепа. Несчастный умер еще до того, как тела трех его товарищей повалились на землю. Арамис тем временем прыгнул к воротам, место перед которыми было слепой зоной для снайперов.

Еще два раза по два выстрела, и снайперов на вышках тоже не осталось. Голицын быстро определил, где находится трансформатор, и пока его подопечные бежали до стены, отрубил высоковольтное напряжение у забора.

План штурма был расписан как по нотам задолго до выдвижения на место. Стас минировал входную дверь, Руслан устанавливал термосканер, который должен был определить нахождение оставшихся противников. Артем в это время бросил Голицыну боевой костюм со снаряжением и занял оборонительную позицию, прикрывая товарищей.

Дверь жалобно скрипнула и отворилась после того, как замок был выбит направленным зарядом.

– Такой шедевр зодчества покорежили, – укоризненно посмотрел на Стаса Голицын, – переходим на режим радиомолчания.

Четверо схватились за пистолеты с глушителями, Голицын занял место во главе колонны и обернулся к товарищам. Затем он обхватил левой рукой правое запястье и вопросительно развел руки. Это был вопрос о количестве противников, обращенный к Мамеду. Тот согнул большой и безымянный пальцы, стало быть, их семеро.

Команда начала тихо двигаться по этажу, наводя стволы на все углы и подозрительные места. Навстречу им никто не шел. Складывалось ощущение, что в здании никого не было. Коридор начал расширяться, явно выводя ко входу в бункер.

Руслан тронул Голицына за плечо и показал ему два растопыренных пальца. В тылу остались два человека. Их нельзя было там оставлять. Голицын указал на Артема и Руслана и жестом показал им выдвигаться обратно. Оба кивнули и быстро засеменили по коридору.