— Я думаю, лучше руку, — отвечает сестра, с трудом подавляя смешок.

Она всё поняла, и это хорошо. Не хватало ещё, чтобы она посчитала меня за маньяка.

К счастью, Пичугин не замечает весёлых ноток в её голосе и, жалобно скуля, чуть ли не плача, обращается ко мне с намокшими глазами:

— Да что вам нужно⁈ Я сделаю всё, только не делайте этого!

— Не делать чего? — словно не понимая, спрашиваю я и останавливаю пилу аккурат у локтя.

— Не отрезайте мне руку! — с надрывом выкрикивает он и всё же не выдерживает, плачет.

Кажись, готов клиент.

— Хорошо, — с лёгкостью соглашаюсь я, чем удивляю ошарашенного графа. — Не буду.

Не веря своим ушам и глазам, он быстро моргает, глядя на меня, и почти не дышит.

— П-правда? — нервно сглатывает слюну. — Я м-могу идти? Обещаю, я отдам вам все деньги!

— Ты меня не понял, — я широко скалюсь и наклоняюсь над его лицом, чтобы он лучше меня видел. — Я не стану отрезать тебе руку, но это вовсе не значит, что я отпущу тебя отсюда живым. И уж тем более твои грязные деньги мне не нужны.

Его взгляд замирает. В нём зарождается панический страх. Я продолжаю:

— Однако я — человек чести и дарую тебе выбор, — выпрямляюсь. — Ты можешь ничего нам не рассказать и умереть медленно и крайне болезненно. Поверь, мне не составит труда доставить тебе адскую боль.

Конечно же, я вру. Никогда в жизни никого не пытал и не собираюсь, но он-то об этом не знает.

— Или же ты можешь ответить на все наши вопросы, и тогда ты умрёшь быстро и без боли.

Делаю короткую паузу, давая ему осмыслить услышанное.

— Выбор за тобой.

Глаза Пичугина начинают бегать по комнате. Его мозг борется с осознанием скорой смерти и мечется из стороны в сторону, пытаясь найти способ избежать столь незавидной участи.

Наконец, осознание происходящего прибивает его к земле острым колом, не давая пошевелиться. Сам того не понимая, он делает выбор и озвучивает его мне:

— Хорошо, я всё скажу, — его голос дрожит меньше и звучит смиренно.

— Вот и замечательно, — радуюсь я такому исходу и киваю сестре.

Пичугин оказался тем ещё балаболом. Выдал всё на духу и даже больше, чем просили.

В первую очередь рассказал о мужчине, который его якобы подставил. Предложил кругленькую сумму денег, чтобы тот бизнес отца продал и потом это поместье купил.

Описать он его толком не смог, и с ни одной из показанных нами фото из статей про «Энерготек» его показания не сошлись.

Но чесал он знатно.

По версии нашего обоссавшегося пижона, от столь выгодного предложения он изначально отказался, а согласился под давлением и страхом за собственную жизнь, когда неизвестные убили его отца.

И я бы даже, возможно, поверил в его слова, не покажи мне сестра довольно занимательную статью, датирующуюся буквально тем же днём, что и продажа «Пичугин-Пак».

В ней упоминалось об странном происшествии в цехе по изготовлению упаковок, где хозяин производства покончил с собой, спрыгнув с верхнего этажа цеха на глазах у собственного сына.

Камеры, доступ к которым был только у семейства Пичугиных, чудесным образом потеряли все данные. Происшествие никто, кроме Шаха, не лицезрел. Дело замяли.

Думаю, тут только идиот не поймёт, в чём дело.

Само собой, говорить Пичугину о том, что мы раскрыли его ложь не стали. Уж очень хотелось ещё послушать, что такого он напридумывает. И как оказалось, не зря.

Второй лжи, нацеленной на обеление его подгнившей репутации, ждать долго не пришлось. Почти сразу за горьким рассказом о потере отца и тяжёлом принятии договора в целях спасения собственной жизни он поведал нам о том, как его заставили явиться сюда. Сначала в одиночку, а после неудачи с отрядом наёмников.

Пичугин божился, что ни в чём не виноват и нам следует его отпустить. Говорил он это настолько уверенно, что, кажется, и сам поверил в свою ложь. Даже Геля, и та начала смотреть на него с жалостью.

К его несчастью, меня он провести не смог.

— Я всё вам рассказал, — сказал граф, поглядывая с надеждой то на меня, то на сестру. — Теперь вы понимаете, что я ни в чём не виноват? Пожалуйста, отпустите меня, я никому о вас не скажу! Честно-честно! Забудем всё это как страшный сон и разойдёмся, как в море корабли!

— Заманчивое предложение, — потянулся к ремню, делая вид, что собираюсь его освободить, но замер. — и я от него, пожалуй, откажусь, — Пичугин побледнел. — Я прекрасно знаю про всю твою ложь. Знаю, что ты убил своего отца ради выгоды. Знаю, что ты сам напросился к отряду наёмников, посланных нас убить, желая лично отомстить нам за унижение. Так скажи мне, Пичугин, как бы ты поступил, окажись ты на моём месте? — оскалился. — Ты бы нас отпустил?

В подвале на секунду повисла гробовая тишина.

Не знаю, что в этот момент крутилось в голове у графа, но, в конце концов, его нервы не выдержали.

— ДА ПОШЁЛ ТЫ! — он попытался плюнуть, но промахнулся. — Я ТЕБЯ УБЬЮ, ТЫ ПОНЯЛ⁈ ТЕБЕ КОНЕЦ! ВОТ УВИДИШЬ, ТЫ СДОХНЕШЬ!

— Всё верно, — язвительно усмехнулся. — Ты умрёшь, я умру, моя сестра умрёт. Все умрут. Вот только ты умрёшь здесь и сейчас, а мы нет.

Я кивнул сестре на выход. Незачем ей смотреть на то, что будет происходить дальше.

Геля поняла всё без слов и оставила нас, лишь напоследок выглянув из-за угла, утолив женское любопытство, и испарилась.

Убедившись, что подвал она покинула окончательно, я вернулся к Пичугину, который нервно брыкался на столе, пытаясь избавиться от ремней. Под столом появились две новые лужи, на вид из клея.

— Можешь не гадить на пол. Всё равно не поможет, — сухо произнёс я и, обойдя лужу, встал рядом с его головой. — Ну что? Ты готов?

— ПОДОХНИ! — он начал трястись ещё сильнее. — УРОД!!

— Приятного… — я выпустил клыки, и Пичугин вмиг затих, уставившись на меня растерянным испуганным взглядом. — … Аппетита!

Впившись в шею графа зубами, я второй раз в своей жизни выпил настоящей крови из живого человека. Та, что была выпита мною из стерильных пакетов — не в счёт. Эта кровь разительно отличалась и вкусом, и ощущениями.

Эта была тёплой, более живой, и главное… я чувствовал, как вытекает жизнь из моего врага, а вместе с ней и его мана?..

Выпив примерно полтора литра, я отпрянул от Пичугина и с удивлением уставился на его побледневшее от кровопотери лицо. В моей груди билась новая энергия, которую я раньше не ощущал.

Прислушался к своим чувствам.

Без сомнений! Я только что стал сильнее в магическом плане! На крупицу, но это всё же так!

Граф что-то промычал с закрытыми глазами, но я даже не обратил на это внимания.

Моё сердце бешено колотилось от осознания происходящего. Я попытался вспомнить, ощущал ли я что-то схожее, когда выпил Карташова и вдруг вспомнил.

Такое действительно было!

Тогда я, гонимый бурлящими эмоциями, даже этого не заметил, но ведь стал чуточку сильнее! Значит ли это, что, поглощая кровь живых магов, я могу и сам становиться сильнее⁈

От перспектив у меня закружилась голова.

В голове почему-то всплыла картина, как я брожу по ферме, где люди выступают в качестве скота, а я поглощаю их ману и становлюсь сильнее.

Тут же забросил эту мысль куда подальше и запер на сотню замков.

Не хватало мне ещё превратиться в подобного гада. Такое точно не для меня. Я не изверг и уж тем более не чудовище. Даже все семь сосудов и звание Архимагистра не стоят того, чтобы совершать подобные зверства.

Впрочем, отказывать себе в удовольствии иногда поглощать врагов и увеличивать собственный запас маны я точно не стану. Ведь в чём разница между убийством с помощью оружия и путём высасывания крови?

Итог один — смерть, а покуда у меня есть враги, мне так или иначе придётся их убивать.

Озадачено посмотрел на Пичугина.

Он почти без сознания, но желание его убивать у меня резко пропало. Я и без того очень мало знаю про свою новые способности. Так почему бы не изучить их, используя графа, как подопытного?