— Не жилец… — утвердительно произношу я и, слегка пошатнувшись, поднимаюсь на ноги.

Мои руки тряслись от напряжения.

Не знаю, как это работает, но такой приём крови в маленьких дозах действует на меня иначе, нежели если пить кровь из пакета и сразу большим объёмом.

Будто моё тело понимает, когда происходит приём пищи, а когда попытка усилится.

Надо будет в этом разобраться обязательно.

— Т-ты! — спереди донёсся истеричный возглас, вернувший меня к реальности.

Метрах в трёх впереди от меня стоял перепуганный до усрачки Пичугин. Ноги трясутся, глаза бегают, ещё и штаны обмочил.

— Граф Пичугин! — я радостно расставляю руки в приветственном жесте. — Вас-то я и искал!

Неожиданно с руки Пичугина сорвалось что-то липкое, пролетевшее в десятке сантиметров от моего лица. На удивление, барьер на это нечто даже не сработал.

— Что это было? — я усмехнулся. — Магия соплей?

Судя по лицу графа, я в очередной раз задел его самолюбие и гордость. Хотя, судя по его внешнему виду, едва ли в нём хоть что-то от этого осталось.

— НЕ ПОДХОДИ! — взревел он и снова попытался в меня чем-то плюнуть, но я схватил его за волосы и подсечкой свалил на колени.

— Теперь ты — мой подопытный кролик, человечишка, — произнёс я, нагоняя жути, и для пущей красоты выпустил клыки.

Пичугин побледнел и… отключился.

Несмотря на довольно хилый вид, Пичугин оказался тяжёлым. Было в нём килограмм так шестьдесят, может, семьдесят, а нёс я на себе, как будто центнер с лишним тащил.

Однако, на удивление, совсем не выдохся и хоть и не без труда, но занёс его в подвал, под обалдевший или, лучше будет сказать, обескураженный взгляд сестры.

— Это?.. — она отвлеклась от изучения каких-то пробирок и уставилась на Пичугина.

Уложил его на металлический стол то ли для операций, то ли для пыток. Наличие на нём кожаных ремней рядом с руками, ногами и головой, скорее, указывало на второй вариант.

Мой отец никогда не был замечен в маниакальных наклонностях, а потому я посчитал, что они здесь для того, чтобы удерживать особо буйных пациентов, или на случай, если не найдётся обезболивающего.

В нашем же случае будут пытки. Не настоящие, скорее психологические, но всё же пытки.

— Ч-что ты собираешься с ним делать? — нервно спросила сестра, наблюдая за тем, как я приковываю Пичугина.

— Ничего, что он не заслужил, — сухо отвечаю я и, закончив, киваю сестре. — Проследи за ним, мне нужно сделать одно дело.

Затягиваю последнюю лямку и иду наверх.

— Какое? — задаёт она мне вдогонку, но я уже её не слышу и возвращаюсь наверх, затем на улицу и в лес.

Живой Пичугин — это хорошо, но едва ли он скажет мне много. Пижон, он и в Африке — пижон. Да и, судя по тому, что я слышал, вызвался он на эту неудачную миссию сам. Значит, вероятнее всего, в её цели его не посвятили.

Потому я отправился искать хоть какие-то улики у наёмников. Ясно, что они работали на «Энерготек», но хочется подробностей. Как минимум, узнать для чего и почему они решили вырезать весь мой род, жертвуя такими суммами ради одной моей сестры, к тому же двоюродной.

Или же причина совсем в другом?

Так или иначе, но и на трупах я ничего не нашёл. Ни документов, ни моей или сестры фотографии, ни даже телефонов, в которых могли бы оказаться хоть какие-то подсказки.

В оставленной ими машине, ключи от которой нашлись у главного, так же было пусто.

— Ну, с пустыми руками уходить как-то неудобно! — произнёс я и, собрав всю их снарягу в кучу, дотащил до машины и прыгнув за руль, поехал по объездной к усадьбе.

Доехал без происшествий и загнал машину в гараж, в котором как раз нашлось одно свободное место, рядом с оставшимся отцовским автопарком. Закинул ключи на полку, предварительно закрыв авто, и отправился назад в подвал.

На подходе уже слышались истошные крики Пичугина о помощи. Задумчиво остановился у входа в подвал.

Чёрт, меня не было минут двадцать. Неужели Геля проявила инициативу и самолично приступила к пыткам⁈

Да ну нет, быть того не может!

На всякий случай закрыл за собой дверь и, заблокировав рычаг, спустился вниз. Взгляду моему предстала охренительная в своей нереальности картина.

Перепуганный, вновь напустивший себе в штаны Пичугин истошно вопил и уворачивался от металлических щипцов, которые Геля пихала тому в ноздри в желании вырвать густо растущие там волосы.

Когда у неё это получалось, он вопил ещё истошней и слёзно молил её о пощаде, а она всё не унималась, приговаривая:

— Говори! Выкладывай всё! Быстро!

— ЧТО⁈ — прокричал он, не понимая, что от него требует моя сестра. — Что выкладывать⁈

Очередной щипок и снова приступ. От крика графа у меня в ушах зазвенело. Хороша в подвале акустика.

— Что у вас тут происходит? — с интересом спросил я, подходя ближе.

Геля дёрнулась, явно не ожидая увидеть меня так рано, и случайно вырвала графу целый пучок. У того вмиг глаза налились кровью, всё лицо покраснело, и он с трудом сдержался, чтобы не завопить.

Вместо этого он обратился ко мне самым жалобным голосом, что я слышал в своей жизни:

— Помогите, прошу, — сквозь слёзы и сопли протянул граф. — Она — чудовище!

— Вообще-то… это моя сестра, — ответил я и наградил его суровым взглядом. — Выбирай выражения.

От моего холодного тона у него сердце в пятки ушло. Из глаз ушла всякая надежда, а на место ей пришло понимание ситуации, в которой он оказался.

И на что он только рассчитывал? В самом деле думал, что я здесь, чтобы ему помочь?

Наивный идиот.

— Изощрённый метод пыток, — насмешливо подметил я и улыбнулся Геле. — Но для него даже это перебор. Надо было начинать с щекотки.

Сестра оценила мой сарказм и отошла в сторону, пропуская меня к Пичугину. Склонившись над бедолагой, окинул его оценивающим взглядом, но молча.

Не понаслышке знаю, что самая худшая пытка — это незнание. Что толку, если я сейчас сразу скажу ему, что его ожидает? Да, он испугается, снова напустит себе в штаны, но морально начнёт готовиться к своей участи. И, возможно, нам действительно придётся его пытать, чтобы что-то узнать, а мне этого совсем не хочется.

Поэтому, делая вид, будто над чем-то размышляю, я захожу за голову Пичугина и пропадаю из его поля зрения. Подхожу к столу, на котором лежат разные медицинские инструменты и начинаю греметь ими вразнобой. Затем начинаю насвистывать себе под нос самую первую и незамысловатую мелодию, которая приходит мне на ум.

Пичугин ломается на первых же нотах.

— Что Вам нужно⁈ Деньги⁈ — промахивается он с первого же вопроса. — Так у меня их много! Я отдам вам всё, что у меня есть! Пятьдесят миллионов! Разве этого мало⁈ Только опустите меня, и я никому не скажу, что вы здесь творите!

Задумчиво прекращаю насвистывать.

Пятьдесят миллионов? Довольно неплохая сумма. Может, действительно взять деньги и свалить куда-нибудь заграницу? Проблем с паспортным контролем не будет с такими-то средствами.

Для вполне себе спокойной и размеренной жизни где-нибудь на берегу моря точно хватит. И для меня, и для Гели, и для наших семей, которые мы там заведём. Притом, на всю оставшуюся.

Хотя нет.

Слова лжеца ничего не стоят даже на бумаге, и довериться пижону я никак не могу. К тому же, я уже решил для себя, что такая жизнь мне не по душе. И сестра вряд ли согласится. Она горит желанием отомстить.

Так что решено.

Деньги мы и сами заработаем. В крайнем случае распродадим отцовский автопарк. А погибших родных нам уже никто не вернёт.

После недолгих раздумий хватаю стальную пилу для ампутации конечностей, удобно попавшуюся под руку, и, продолжив насвистывать мелодию, возвращаюсь к Пичугину.

Заметив инструмент в моих руках и озабоченный взгляд, он расширяет глаза до состояния пятирублёвой монеты. Нижняя губа дрожит, зубы стучат.

— Как думаешь, сначала ногу или руку? — невзначай спрашиваю у сестры, поочерёдно переставляя пилу от одной конечности к другой.